Подъезжая с солдатами к городу, я осматривал его издали. У нас на Урале всё не так! Здесь больше красоты, чем практичности. Вон, возле первого дома большая клумба, на что она?! Ни картошку посадить, ни морковь, коровы всё потопчут, маломальского заборчика нет!
- А что, старшина, в каком доме поселимся? Богатый выбор!
- Поселится он, может, и жить ещё здесь останешься?
- Нет уж, я после войны домой, меня жинка ждёт. Здесь бабы худые, а я большое тело люблю! Солдаты рассмеялись, подшучивая над рядовым Лисёнок, дала же родня фамилию! Красная армия уже давно перешла и новую и старую границу СССР, теперь вот этот город, название которого не сразу и выговоришь. Грузовики, виляя по узким улочкам, подъехали к двухэтажному зданию, водитель первой машины говорил, что знает, где штаб, наверное, это здесь. Солдаты спешились, разминали ноги после дороги, с удовольствием закурили на твёрдой земле.
- Старшина, смотри! Неугомонный Лисёнок кивнул головой куда-то в сторону от здания. Установив большой таз на два снарядных ящика, моложавая женщина что-то стирала, с интересом поглядывая в нашу сторону.
- И что? Баба за работой, стирает.
- Так нет, ты погляди, какое платье на ней! Моя в таком только на танцы, или в кино, а тут, гляди-ка, стирку затеяла в нарядном. Можа, нас встречает?
- Раскатал губу! Думаешь, она твою фамилию по русский выучила, вот-вот закричит, на суп гороховый с рёбрышками позовёт!
- Опять о еде! А тут есть чего покушать?! Солдаты снова стали отпускать в сторону обладателя смешной фамилии свои шутки. Оно и правда, этот рядовой мог есть за троих, а вот фигурой не отличался, худоба худобой! Навстречу мне из дверей здания вышел капитан. Я доложил о прибытии, капитан кивком головы указал на вход, видимо там другое начальство, посмотрим, послушаем.
Пройдя за капитаном по широкому, украшенному картинами коридору, попал в огромную комнату, посреди которой стоял большой стол. Это ж десять человек здесь жить может! Хоромы! Рядом со столом стояли два офицера, оба в звании майора, оба подняли глаза от карты, расстеленной на столе, посмотрели на меня. Я повторил доклад. Офицеры переглянулись, один отошёл к телефонисту, прикрыв рукой телефонную трубку, что-то грозно говорил.
- Почему старшина старший? Говорили, офицер будет?
- Не могу знать. Получил приказ выдвинуться к вам, дальше выполнять ваши приказания.
- Сколько с вами солдат?
- Двадцать пять.
- Вооружение?
- Два ручных пулемёта, одиннадцать винтовок, двенадцать автоматов.
- В карте разбираетесь?
- Так точно, но слабо.
- Здесь не поле, всё и без неё понятно, подойдите. Я подошёл к карте, обратил внимание, что на ней были красивым шрифтом надписи не по-русски.
- Мы вот здесь, - майор ткнул карандашом в большой прямоугольник, - здесь в речку упирается соседний квартал, за ним улица, от нас километра три будет. Мост немцы не успели взорвать, а может и не хотели, для себя оставили. Три дня назад разведвзвод отбил его, не ожидали нас там увидеть так быстро, не подготовились. Сейчас там надёжная охрана, а вот эта улица нами недостаточно блокирована, - майор провёл карандашом прямую линию, - там сейчас Птицын, лейтенант Птицин со своим взводом. Вы должны к нему направиться, это единственная улица, по которой немцы могут к мосту с фланга подойти. Провожатого дам, на кухне возьмите продовольствие, на себя и людей лейтенанта. Свободны, капитан проводите, покажите, где, что.
Проходя за капитаном обратный путь, заметил, что он прихрамывает, смешно выставляет правую ногу вперёд. Вышли на улицу, капитан расстегнул верхнюю пуговицу гимнастёрки, зло выдохнул.
- Надеялся, вами командовать поставят, ан нет, «покажи, распорядись, проводи»! Как мальчонка на побегушках!
- Что там на этой улице?
- Сейчас спокойно, вечером бой был, не долго. Послали связных с продовольствием, так снайпера расстреляли, один раненый вернулся, где ещё двое не известно. Идите рекой, спуститесь в воду, берег прикроет, он высокий. Как будите готовы выходить, доложите, берегитесь крыш, башен, всего, что выше вас. Рацию бы вам, да нет ничего, ждём подвоза третьи сутки. Где-то за домами раздались разрывы снарядов.
- Это их пушки, прощупывают нас. Будь там на чеку, здесь и стены стреляют.
Получили два термоса каши, помимо этого наелись от пуза сразу возле кухни. Два солдата принесли вещмешки с боеприпасами, один из них протянул две пачки махорки, подумал и добавил простенький кисет.
- Сержанту там передай, если живой, скажи от Васьки привет.
- Передам. Солдаты построились в две шеренги, ждали приказа. Капитан на прощание пожал мне руку, проводил нас взглядом. Подошли к берегу реки, провожающий нас солдат указал на воду:
- Там идти сподручней будет, безопаснее. Я и этим, с кашей, так говорил, а они через двор пошли, теперь и погибших не заберёшь, снайперы повсюду. Проклиная Гитлера, солдаты полезли в холодную воду, благо возле берега было не глубоко. Берег действительно нас прикрывал, высокий, мощёный большими камнями он на голову возвышался над нами, почти километр мы топали по пояс в воде. Когда выбрались на отмель, выстроились вдоль стены.
- А сейчас бегом придётся. Вон, стена стоит, видишь, все, что от дома осталось? Вам туда! Провожатый закукарекал, в ответ тоже раздался крик петуха. Солдат загибая пальцы, считал, а потом кивнул головой. Возле стены раздались выстрелы, мы побежали. Я бежал, придерживая каску рукой, старался внимательно смотреть под ноги, сейчас упасть было никак нельзя! За спиной слышался топот десятков сапог, раздался отборный мат, никто не повернулся, все смотрели вперёд. Со стороны невысокого здания раздалось несколько выстрелов, автоматный огонь возле нашего ориентира – стены усилился, мы, ну я, по крайней мере, прибавил скорости.
Обежав стену, рухнул рядом с бойцом, который водил стволом автомата, в узкой трещине, стреляя по два-три патрона.
- С приездом, старшина! Я хотел ответить, но дыхание ещё не восстановилось, закашлялся.
- Мать вашу, что ближе нельзя было устроиться? – это упал на битый кирпич Лисёнок.
- Ближе только женская си…!
- Вахрушев, заткнись, сукин сын. Выберемся, отдам тебя под арест!
- А я что? Арест так арест, всё лучше, чем тут!
- Твои все? - рядом присел на корточки сержант с пышными усами. Я оглядел бойцов, вроде все, вот только самого молодого перевязывают, достал всё-таки снайпер.
- Товарищ старшина, термос один потеряли!
- Все. Там кашу принесли, поели бы, а мы покараулим.
- Успеется, пошли к командиру, пригнись тока.
Сержант провёл меня через низкие своды дверей. Спустились в подвал, там я увидел раненых, кто лежал, кто сидел, повязки в крови, запах я вам скажу тот ещё! Облокотившись на стену, полулежал человек, совсем молодой ещё парень, укрытый шинелью с лейтенантскими погонами. Во дела, там бой, а командир спит?!
- Товарищ лейтенант, командир! Помощь к нам пришла.
- Помощь, - лейтенант открыл глаза, болезненно посмотрел на меня, скорее сквозь меня, - помощь это хорошо. Еды принесли?
- Так точно, на всех хватит!
- Сержант, ты всё знаешь. Введи в обстановку их командира. Лейтенант закрыл глаза.
- Пошли, - обладатель пышных усов с сержантскими погонами вывел меня на свежий воздух, - ранен он, второй день лежит. Считай, как только пришли, его снайпер и ранил. Приклад автомата его спас, в щепки разлетелся, а спас.
- Я когда в штабе был, взрывы слышал, что это?
- Немцы бьют, на прямую наводку выйти не могут, мы простреливаем улицу, наверное, выгнать нас хотят. Ты, старшина, занимай оборону вдоль той стены, я своих хоть отдыхать отправлю, после вчерашнего боя половина только осталась на ногах. Да, и ты всех там не укладывай, пополам подели, половину в подвал, потом меняться.
- Ясно, так и сделаю.
Вечер прошёл спокойно, если не считать раненого бойца из людей сержанта. Пошёл до ветру спросонья, забыл, где находится, отхватил кирпичной крошкой в свою задницу, хорошо не пулю поймал, как бы в госпитале потом показался?! Утром, только стало светать, я выбрался из подвала, удалось немножко вздремнуть, до полуночи сидел на позиции. Пробравшись уже известным мне маршрутом, до стены, вдоль которой находились бойцы моего взвода, оглядел людей. Никто не спит, все внимательно смотрят, слушают обстановку на улице.
- Как тут дела?
- Кашу то, наверное, не согреть, кусками есть будем? Лисёнок был в своём репертуаре.
- За улицей смотри! Что тут за утро произошло?
- Тревожно командир, как только светать начало, немцы мельтешить начали, вон там, пятеро в подвал прыгнули, а там, - солдат-азиат указал пальцем на двух этажный дом, - они в двери вошли. Смешно вошли!
- Почему смешно?
- А потому, что постучались, а им открыли! Смешно?! Вон, они и сейчас бегают! Я посмотрел в щель в стене. Действительно, перебегая от дома к дому, прячась за выступами и большими обломками стен, двигалась пехота немцев.
- Атаку готовят, мы на их пути! Лисёнок, давай, поднимай сержанта, всех поднимай! Сержант пришёл первый, за ним из подвала выходили солдаты.
- Чего тревогу играешь, - он пошевелил усами, - что стряслось?
- Готовят фрицы атаку, их разведка подходы блокирует, думаю, попрут скоро!
- Хоть нас и много, а огневых точек мало, с улицы бы их атаковать, но там снайпера, носа не высунешь!
- Малый, Тихонов, Носов ко мне, - подошедшие солдаты придвинулись ближе, - дом вон тот видите?
- Так точно. Через десять минут вы должны занять там позицию, даже через девять, обязательно на втором этаже! Пусть там армия снайперов, но вы должны быть там. Носов, отдай винтовку, возьми пулемёт. Как только вот до того козырька дойдут, открывайте огонь, до этого ни-ни! Ребята, гранаты им отдайте. Готовы, пошли?! - бойцы скрылись за остатками стены. Сержант прав, с одного места мы не можем открыть шквальный огонь, нужно пространство, и они его обеспечат.
В конце улицы уже не просто было оживление, а немцы, не скрываясь, выходили на открытое место, даже строиться пытались. Вся ширина улицы, а это метров десять, была занята тёмными фигурами, и они всё приходили и приходили! Так, с километр расстояние есть, если не побегут, то время ребятам в доме порядок навести есть, лишь бы тихо сработали, нельзя сейчас пугать врага, ох как нельзя.
- Сержант, поднимай своих раненых, чую, некогда будет нам патроны снаряжать, а так помощь будет. Сержант понимающе кивнул, взяв двух бойцов, ушёл в подвал. Оглядел нашу оборону, все солдаты сосредоточено смотрели вдаль уличного просвета, даже Лисёнок молчал.
Немцы двинулись на нас, сплошной стеной, сверху, из окон и крыш раздалось несколько снайперских выстрелов. Мне показалось, что не убить они нас хотят, а спровоцировать, хотели, чтобы мы стрелять начали, патроны тратили, но нет, терпение у нас есть, мы будем ждать. С вопросом в глазах, я посмотрел на тот дом, в который послал бойцов, там было тихо, это и хорошо и плохо! Уже пятьсот метров осталось до шедшего на нас лавиной врага, я уже различал во второй шеренге пулемётчиков, с плеча стрелять будут, или лягут на землю? Сержант жевал свой ус, поглаживая приклад ППШ, стояла такая тишина, что отвалившийся от стены кусок кирпича, казалось, создал грохот. Первая шеренга остановилась, присели, пулемётчики уложили стволы пулемётов им на плечи.
- Ложись, мать вашу! Сержант выплюнул ус и преклонил голову. Стаи ос, шмелей, оводов носились в наших рядах, это летели осколки кирпича и камня, во всех местах нашей обороны были слышны стоны и маты солдат! Кончились патроны в пулемётах, пехота обошла их, снова выстроилась и, прибавив шаг, пошла на нас.
- Огонь! – сержант как будто услышал мои мысли, заговорило всё, что у нас было из оружия. Мы стреляли, они шли, шли, переступая, наступая на своих раненых, убитых солдат. Снова открыли по нам огонь снайперы, уже двое солдат убито, есть раненые, все вжимались в стену, смерть летела с двух сторон! Хуже всего пришлось нашим раненым, из-за отсутствия места за стеной, некоторые были доступны для стрелков с крыш, их просто добивали из злости, что не могут достать боеспособных солдат. Раненые, кто укрылся, продолжали снаряжать автоматные диски и магазины, тем, кому не досталось заряжающих, менялись у дыр и трещин, один стреляет, другой заряжает! Снова заговорили немецкие пулемёты, разошлась для этого колонна немецких солдат, у нас снова потери. Немцы уже козырёк прошли, ориентир для пулемётчика сверху, а из дома ни выстрела! Опять лавина врага, стреляя на ходу, двигалась на нас, стреляли и мы. Вдруг, среди серых фигур фашистов, стали рваться гранаты, одна, вторая, третья, восьмая, из окна дома раздалась длинная очередь из пулемёта! Молодцы ребята! Немцы остановились, многие стали ложиться, прятались за трупы своих товарищей, мы не переставали вести огонь. Встала колонна, не ожидали они от нас такой прыти!
- Берите выше пояса! - стараясь перекричать выстрелы, командовал сержант. Пулемёт в окне стрелял, ещё три гранаты взорвались в скоплении фашистов, вызвав панику. Волна отхлынула, сначала не решительно, потом увеличивая скорость, враг отступал! Многие бойцы дострелили оставшиеся в дисках патроны в спины немцев, все вытирали с лиц пот, смешанный с кровью. Почувствовав запах табака, кто-то из бойцов уже закурил, вспомнил про кисет, что Васька передал для сержанта, повернулся к нему. Тело усатого, храброго солдата, лежало на спине, его глаза смотрели в небо, где проплывающие тучи стали открывать его синеву. Положив кисет на грудь погибшего, провёл ладонью по его лицу, закрывая глаза.
