Ехали вечером с дочкой в такси. По радио вдруг запело «Ой, Леха-Леха, мне без тебя так плохо». Только этого, думаю, не хватало. Зачем дочке слушать такую фигню?
И уже открыл рот, чтобы рявкнуть «Выключите быстрей!». Но не смог. Этот гнусавенький вокал обволакивал, тупой унц-унц вступил в резонанс с импульсами усталого мозга, я распластался по заднему сиденью, замер, будто мне вкололи ликер амаретто в вену.
Пошли яркие галлюцинации. Ночь, грязный ларек с бухлом и сигаретами, Ксения, худая девчонка-блондинка в шубке, усыпанной пеплом, мы с ней едва знакомы, но нам чертовски весело, берем еще выпить. Мы познакомились накануне, в клубе, она была с подругами, я с друзьями. Ни у кого особенно денег нет, но возник какой-то «новый русский», усмехнулся: «Чо, выпить хотите? Да не вопрос».
Все напились, потом танцевали, потом еще выпивали, потом мы с этой Ксюшей сбежали ко мне. Как же все легко и просто решалось тогда, в 90-е, когда было страшно, но весело. Хотя мы просто были молоды и отвязны, мы попали в ритм с безумной эпохой. Не все этот ритм выдержат, но пока еще мы этого не знаем, мы очень веселые, очень глупые.
Среди ночи мы с Ксюшей решили, что надо б еще, оделись, вышли, ларек был через дорогу.
Суем деньги в крохотное окошко: «Нам Распутина», заспанный парень в трениках высчитывает сдачу.
Я смотрю на подругу, насмешливо пою: «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша…». Она смеется, отвечает: «Ой, Леха-Леха…».
И мы идем продолжать, я сжимаю бутылку, Ксюша чуть пританцовывает на грязном асфальте.
Фиг знает, где сейчас эта Ксюша, вряд ли она меня даже помнит. Но разве такое выключишь? Эта комбинация ощущений – навсегда, каким бы дураком я не выглядел. Восьмилетней дочке не объяснишь.
«Осталось только охать, я так тебя люблю».
Алексей БЕЛЯКОВ
