На перекрёстке Некрасова и Лесной стоит небольшой цветочный киоск. Сколько себя помню, он всегда там стоял. А за прилавком неизменно коренастый мужчина в клетчатой кепке и таком же клетчатом жилете, поверх рубашки с закатанными рукавами. Это хозяин цветочной лавки. Я никогда не интересовался его именем, мы называли Цветочник.
Видно, что дела в его лавке идут не очень хорошо, ларёк давно не обновлялся и по сравнению с яркими павильонами стоящими рядом, выглядит как собачья конура.
В моём детстве это был красивый киоск: окна украшены цветами, над дверью яркая вывеска, рядом с дверью большой золотистый колокольчик, до сих пор удивляюсь, как его не украли. На праздники хозяин вешал шары, распахивал двери, чтобы всем было видно убранство ларька. Иногда, особенно в тёплые майские дни, он выходил на улицу и приглашал купить букет. В праздничные дни вместе с ним работала его жена или кто-то из детей.
Помимо цветов, в киоске была всякая мелочь: леденцы, открытки, милые сувениры. И если мне доводилось попасть внутрь, то я жадно рассматривал это богатство.
Я не знаю, как этот цветочный киоск существовал во времена, когда всё было государственное, и как смог выжить в перестройку, знаю только что он был всегда.
У каждого человека есть якоря, держащие его в определённом времени. Этот ларёк, и мужчина, и леденцы на витрине были для меня этим якорем. Тёплым воспоминанием беззаботного из детства.
Однажды, мне было тогда лет 9, я спешил домой от друга. Уже смеркалось, и, кажется, я пропустил ужин, за что неизбежно получал нагоняй от мамы. Мужчина закрывал свой киоск и окликнул меня. Я нехотя остановился: меня учили слушаться взрослых.
— Здравствуй — Цветочник протянул мне широкую ладонь.
— Здравствуйте — раньше со мной за руку никто не здоровался, это было так по-взрослому, так по-мужски.
— Ты не поможешь мне?
Я спешил, но может, оттого, что меня попросили как взрослого, я кивнул.
— Спасибо. Видишь вон тот пакет с мусором? Его надо отнести в контейнер. Я бы сам, но спину прихватило, не разогнуться.
Я посмотрел на него, он действительно стоял чуть согнувшись. И движения были медленные, как будто замедленные.
Схватив мешок я понёс его к мусорным контейнерам, они находились недалеко, за универсамом. Мешок был тяжеловат, для меня девятилетнего, но я нёс его, не ворча, а даже с внутренним энтузиазмом. Теперь, если мама будет ругаться за позднее возвращение, я скажу, что помогал человеку, у которого болит спина и это будет правдой!
Выбросив мусор, вернулся обратно, в надежде, что ещё нужна помощь. Но нет, Цветочник уже закрывал шторы, выключал свет.
— Спасибо, сынок.
— На здоровье.
— На держи, матери подаришь — он вытащил из большого оцинкованного ведра розу.
Я взял розу, её шипы слегка укололи мне ладонь, но разве это проблема для мальчишки? Как заворожённый я смотрел на это чудо. Нежные лепестки укрывали друг друга, и, казалось, чем глубже лепесток, тем он нежнее, таинственнее. А как она пахла! Наверное, как и все другие розы, но для меня это был божественный аромат. Даже когда мне будет 100 лет и меня попросят вспомнить, как пахнет роза, я вспомню запах той первой розы. Остальные пахли не хуже, но не так.
Цветочник, был доволен моей реакцией, и не торопил, хотя стоял уже в дверях, держа ключи.
В тот день я не бежал, а летел домой. Впервые я дарил маме цветы. И не полевые ромашки, не садовые астры, а Розу. И эту Розу я заработал. Я был очень горд и доволен собой.
Я окончил школу и уехал из родного городка, поступил на журфак.
Наверное, не стоит объяснять, как столичная жизнь увлекла меня, молодого, семнадцатилетнего. Родной дом за 400 километров, зато общежитие, институтские друзья рядом. Первая любовь, походы в кино, подработки и халява на экзамене. Отличное, беспечное время!
На третьем курсе учиться стало сложнее, появилось много профильных предметов. Но учиться мне безумно нравилось, я, как и большинство из студентов, мечтал стать известным журналистом.
Редакторское дело у нас вёл Яков Константинович, которого за глаза мы называли Отшельник. Он выглядел уставшим от жизни, словно надоело ему всё, и приходит он сюда от безысходности. Однако дело своё любил.
Говорили, что пробовал он себя и в журналистике, но что-то не сложилось, и он ушёл из крупной газеты в преподавание. Впрочем, это могло быть и неправдой, потому как в душу к себе Отшельник никого не пускал, о прошлом, как многие преподаватели, не рассказывал.
Но если видел у студента реальный интерес к предмету, глаза его загорались, он начинал рассказывать о тех или иных приёмах, приводил примеры из классики и современной редактуры.
На экзаменах, говорят, был строг, не позволял попустительства и неустанно повторял, что на наших текстах учится целая нация. Поэтому мы как хирурги, права на ошибки мы не имеем. Не один литр слёз был пролит на его экзаменах, да ещё обычно он входил в состав комиссии на госэкзаменах.
В общем, его лекции мы старались не пропускать.
На одной из них он заявил неслыханное:
— Я автоматом поставлю «отлично» одному из вас. Тому, кто напишет лучшее с точки зрения сюжета и редактуры эссе. Тема «Цветы моего детства». Если такового не найдётся, то, ребята, пеняйте на себя, спрашивать буду по всей строгости.
Получить «отлично» у Отшельника, да ещё практически на халяву, ведь времени подготовиться — целый семестр! Скажу так: это имело смысл заморочиться и потрудиться. Тем более тема мне не показалась сложной, в голове сразу возник образ Цветочника из родного города. Вот о ком я напишу. О нём и о своей первой розе.
Я сделал небольшие наброски, написал несколько черновиков. На ноябрьские праздники я поехал домой, у матери был юбилей. И мне закралась мысль поговорить с Цветочником, возможно, написать не только эссе, но и взять интервью, попробовать отправить текст в городскую газету.
Холодным осенним вечером я приехал в родной город. Не заходя домой, направился в цветочный киоск, собственно он по пути, надо только выйти на одну остановку раньше.
Но двери ларька были уже закрыты. Рядом светились неоном другие магазинчики, то и дело открывалась дверь пельменной на углу. А цветочный киоск стоял поникший, с чёрными окнами.
Я внутренне сжался, вдруг Цветочник умер, или вообще не работает, видно же, что дела не ахти. На противоположной стороне стоял большой, яркий павильон с вывеской «Цветы». Именно в нём я и купил букет для матери, сожалея, что не получилось сделать это у мужчины в кепке и жилете.
Но мать уверила, что Цветочник работает, просто закрывается рано — старый стал, тяжело допоздна сидеть.
На следующий день, сразу после завтрака я отправился к нему. Маловероятно, что он меня вспомнит, ведь прошло больше десяти лет, но я расскажу о той розе, и вдруг мне повезёт.
— Здравствуйте — я открыл скрипучую дверь.
— Доброе утро. — На меня смотрел тот самый Цветочник из детства. Но какой же он стал старый! Некогда прямая и коренастая фигура теперь, казалось, усохла и сгорбилась. Волосы, которые я помнил иссиня-чёрными, стали пепельно-серыми. А ведь я не видел его всего несколько лет, хотя, наверняка, заметил эти перемены как раз благодаря этому. Мы не замечаем, как изменяются те, кого видим каждый день. Даже своё взросление не замечаем, потому что ежедневно встречаемся с отражением в зеркале. Неизменным осталась его кепка и клетчатый жилет, хотя видно, что и они уже изрядно износились.
— Вам на какое торжество, молодой человек? Любимой девушке, бабушке, учителю?
— Маме на юбилей, пять роз — проговорил я, хотя покупать не планировал, я же подарил вчера, а мои студенческие доходы были ещё невелики: стипендия плюс изредка подработка в типографии.
— Маме — это важно. Я вам выберу самые свежие, упаковка за счёт заведения — медленно и как-то уважительно произнёс он. Я отметил про себя, что так же с уважением он обращался ко мне тогда, девятилетнему.
Он, не торопясь, осторожно перебирая цветы, выбрал пять лучших роз. В этом киоске время остановилось. Бешеный ритм жизни приучил не тратить время попусту, дожёвывать на ходу, читать в автобусе, застёгивать пуговицы на бегу. Здесь же хотелось застыть и вечно смотреть на узловатые, но не потерявшие проворность пальцы. Наконец он выбрал и упаковал цветы, протянул их мне.
— Поздравьте от меня свою матушку. Здоровья ей.
— Спасибо — я замялся, хотя стеснительным не был — Знаете, я не только за цветами, я ещё и к вам.
— Да? — он посмотрел на меня поверх очков.
— Я учусь на журфаке. И нам дали задание написать эссе на тему «Цветы моего детства». Я хотел бы написать о вас, и если вы позволите, взять у вас интервью. Я вот и вопросы подготовил - для убедительности я показал блокнот.
— Хм, неожиданно — протянул Цветочник — да что я могу рассказать-то? Вся моя жизнь прошла в этом ларьке, нечего писать обо мне.
— Ну, может всё-таки вы согласитесь ответить на мои вопросы? — я мог заболтать многих, но уговаривать этого человека своими привычными методами не хотелось. Я был готов к тому, что он откажет.
Но старик, помолчав, произнёс:
— Моя жизнь не такая яркая, как эти герберы, молодой человек. Она больше напоминает хризантемы: долго стоит и медленно увядает. Ничего в ней не меняется, если вовремя подливать воду. Единственное моё развлечение — собирать истории, которых за мою жизнь, накопилось не меньше, чем лепестков на этой астре. Вот эти истории я с удовольствием расскажу вам, если, конечно, вы хотите.
Хочу ли я? Он мог бы не задавать этот вопрос. Мне, как человеку с амбициями, мечтающему о карьере не только журналиста, но и писателя (правда это были планы на будущее), упускать такой шанс, значит быть полным идиотом.
А если бы я тогда знал, какие истории он расскажет, то наверное, не ушёл от него вовсе, потому что три дня выходных это так ничтожно мало.
Вот эти истории:
История первая - Цветы с того света
История вторая - Букет Железного Дровосека
История третья - Цветы от Бога
История четвёртая - Маленький букет от большого сердца
Судьба цикла "Истории старого Цветочника" - ЗДЕСЬ
~~~~~~~~
#кофейные романы #айгуль шарипова #воспоминания #цветы #рассказы
