Начало - Глава 1 , Глава 2 , Глава 3 , Глава 4 , Глава 5 , Глава 6 , Глава 7 , Глава 8 , Глава 9 , Глава 10 , Глава 11 , Глава 12 , Глава 13 , Глава 14 , Глава 15 , Глава 16 , Глава 17 , Глава 18 , Глава 19 , Глава 20 , Глава 21 , Глава 22 , Глава 23 , Глава 24 , Глава 25 , Глава 26 , Глава 27 , Глава 28 , Глава 29, Глава 30
Конечно, домой она опоздала. Лерка попрекать не стала, только молча указала на гору посуды. Домыв последнюю чашку, Ленка сделала над собой усилие и позвонила логопеду. Она ещё в понедельник отменила занятия, но мобильник у доктора был отключен, и Ленке пришлось предупредить, не посвящая в подробности, медсестру. Выглядело это не слишком красиво, доктора надо было хотя бы поблагодарить.
Жаловаться ему на Мелихова девушка, разумеется, не стала. Старательно сдерживая эмоции, она только рассказала, что Настю отправили в круглосуточный садик, да со слов Игоря описала условия в заведении.
— Там есть логопед? — поинтересовался врач.
— Да, там у них полный штат.
— Побеседуйте с ним, передайте мое заключение. Не каждый захочет возиться с дизартрией — это сложно. А ограничиваться обычными занятиями — бесполезно. Так что лучше проконтролировать этот вопрос.
— Боюсь, никто не даст мне такого права, — пришлось признаться Ленке.
— Вы лишены возможности общаться с девочкой? — сразу понял логопед.
— Не совсем… Там хороший психолог, кое-что я вырвала, но… Лучше бы Настёне вообще со мной не встречаться!
Голос у Ленки задрожал. Она и сама знала, что виновата, и предвидела справедливые упреки, но врач только сказал:
— Не казните себя. Вы много сделали для Насти. Сможете ли вы видеться или нет — это навсегда останется с ней, поверьте.
— Нет, это было полным безумием: любить чужого ребёнка. На которого не имеешь никаких прав!
— Любить — всегда безумие, вы не находите? — мудро изрёк доктор.
…Выходить на работу следовало в понедельник, и девушка не могла дождаться, когда закончится неделя. Ей было очень тяжело в эти дни. Не смотря на все предчувствия, разрыв с Мелиховым произошёл слишком резко. Она тосковала по малышке, вспоминала, как та обнимает её и называет мамой, видела перед собой полные отчаянья глаза ребёнка. И ей сразу же становилось тяжело дышать.
Про Игоря она тоже думала постоянно, но эти мысли были замешаны на горечи и злости. Ленка не могла не любить его, даже таким, как он есть — жестоким упрямым эгоистом. Но обида душила её — за что он так поступил с ней, почему нельзя было остаться в нормальных, человеческих отношениях? Вышвырнул, словно сменную кассету в бритве… Нельзя было не понять, что причина кроется в Белозерцеве. «Эгоист, эгоист! Собака на сене!» — повторяла про себя девушка.
Она прокручивала и прокручивала в голове события последних двух месяцев, снова испытывая всю гамму чувств — от несбыточной надежды через разочарование — к трагической развязке. Конечно, прошла всего только неделя, но девушка знала — даже если острота этой боли уйдёт, рана не затянется никогда. А уж то место в сердце, где жила Настёна, кровоточило, не переставая.
Серёга, конечно, названивал. Узнав, что Ленку тоже изгнали, он всё порывался приехать, но девушке пока удавалось придумывать отговорки — то ей надо в институт, то на собеседование. Парень не настаивал, девушке показалось, он снова выбрал выжидательную тактику, и в его голосе явно звучало: «Никуда ты теперь от меня не денешься!»
В субботу отец дежурил, а в воскресенье они всей семьей поехали в Кунцево — разбирать бабушкины вещи, чтобы Белозерцев мог въехать в комнату. Мама немного ворчала — затея с жильцом не казалась ей столь заманчивой, к тому же она до сих пор не могла понять, какое место занимает парень в жизни её дочери.
Впрочем, когда, открыв квартиру, они увидели на кухне пятерых мужиков сомнительного вида и трёх пьяных девиц, мама оставила всякие колебания.
— И правда… — сказала она, вздрагивая от очередного взрыва пьяного хохота за стеной, — надо, чтобы был кто-то свой! А то поменяют входной замок, вскроют нашу дверь и… ищи потом правды, не выселишь… Даже продать не сможем комнату, никому не покажешь!
Ленка продержалась там пару часов, помогая матери и сестре вытаскивать старые бабушкины платья, посуду и документы. Ей было невыносимо грустно… Хоть бы, и правда, здесь поселился Серёга! Тогда можно будет всё оставить, как есть — и мебель, и комнатные цветы, и скатёрку на столике… Продлить иллюзию, что эти стены всё ещё не чужие, что в них будет жить родной человек. «Вот как, родной?», — поймала себя на мысли девушка и сама испугалась. Она боялась даже думать о Белозерцеве иначе, чем о своём друге, боялась сломаться…
Собрав все старые альбомы с фотографиями, Ленка уехала раньше всех под предлогом, что надо постирать и погладить одежду — завтра выходить на работу. По дороге она решила завернуть в церковь и заказать ещё один молебен для бабули — раз уж при жизни так ничего и не смогла для неё сделать.
Домой она всё равно приехала первая, и это было хорошо. Предстояло настроиться на завтрашний день, да и вообще… хотелось побыть одной. Ей стало тяжело среди самых близких людей — приходилось постоянно скрывать эмоции. Столь быстрое возвращение от Мелихова Ленка объяснила им просто: Игорь говорил про две недели, необходимость отпала раньше.
Про интернат Ленка рассказывать не стала — ничего себе, получится, «адаптация ребёнка к родному дому!» Начались бы расспросы, что, да почему. А так отец только обрадовался, что Ленка устраивается на нормальную работу. Мама, правда, о чём-то догадывалась, она и раньше-то не умела оставлять дочь в покое, а теперь и вовсе — стоило той закрыться в комнате хотя бы на пять минут, сразу же находила предлог и стучалась в дверь.
Пользуясь одиночеством, девушка позволила себе немного всплакнуть — обо всём на свете: о бабушке, Мелихове, разлуке с Настёной и даже о Сером. Потом глянула на часы — восемь, как обычно, можно уже звонить в садик. И не успела взять в руки трубку, как та разразилась песенкой Вини-Пуха — Настя сама установила её Ленке на свой звонок. Настроение у малышки было хорошим.
— Лена! А у меня папа в гостях! Он сегодня весь день со мной! И вчеха был! Я с ним гуляла, а не с детками!
У девушки невольно участился пульс: она-то была уверена, что Мелихов уже уехал — завтра ведь у него тренировка.
— Да? А где он сейчас, рядом стоит?
— Не-а. Он пошел с воспитательницей д-разговахивать.
— Настён… Я к тебе в пятницу приеду, ты скажи об этом папе. Это уже через четыре дня.
— Урр-ра!! А ты со мной целый день будешь?
— Нет, детка, я после работы, я же теперь работаю. Ты меня рано не жди, вот приеду, и всё расскажу. Целую, малыш! — заторопилась Ленка, опасаясь, как бы Мелихов не услышал их разговор.
— Целую, мамочка!
Ленка положила мобильник. Настя до сих пор уверена, что ничего между ними не изменилось. «Мамочка»… И эту катастрофу девушка навлекла на всех них сама.
***
Волнения и беспокойство, связанные с новой работой, пошли Ленке на пользу. В понедельник она впервые с того дня, как покинула Жаворонки, смогла отвлечься от переживаний. Ей приходилось разбираться с документами, притираться к Татьяне, знакомиться с какими-то людьми.
Девушка втягивалась — работа становилась спасеньем. Отношения с начальницей складывались пока неплохо — Лебедева, и правда, оказалась справедливой и сразу оценила работоспособность помощницы. Убедившись в её компетентности, Татьяна стремилась теперь передать ей как можно больше информации и собственного опыта — они работали слаженно и сосредоточенно. Но в душу к себе она не пускала, а Ленка и не рвалась — ведь её личную жизнь тоже никто не трогал.
Остальные сотрудники, конечно, первое время оглядывались на необычную новенькую. Но быстро привыкли и, кажется, перестали замечать её недостаток. Если за её спиной и ходили какие-то разговоры, девушку теперь это мало волновало — она столько пережила за последний месяц, любила и была любимой… Ни один мужчина не занимал её воображения, а потому она не испытывала и обычного дискомфорта в их обществе. На молодых ребят Ленка и вовсе не обращала внимания — после Мелихова все они казались ей незрелыми и неинтересными.
Правда, один неприятный эпизод всё же задел её. В первый же рабочий день в кабинет зашёл парень из коммерческого отдела, увидел новенькую симпатичную девушку, подсел к столу и принялся заигрывать — шутил, делал комплименты. Ленка только вежливо улыбалась. Но вечером… или он сам заметил, или ему рассказали. Столкнувшись с ней в коридоре, мальчик только сухо кивнул в ответ на какой-то вопрос. А во вторник и вовсе положил ей на стол договоры, даже не поздоровавшись.
Кстати, единственный мужчина, который сразу же привлёк Ленкино внимание, был муж Татьяны. Он каждый день заезжал за ней после работы, так что собственная машина Лебедевой почти никогда не покидала стоянки. Теперь супруги прихватывали и новую сотрудницу — подвозили её до метро.
Когда этот высокий стройный красавец поднимался к ним в офис, в юридическом кабинете под любыми предлогами нарисовывались дамы самых разных должностей, возраста и формата — от юной секретарши до расплывшейся, хоть ещё и не старой женщины с подозрительным взглядом — жены директора. И Ленка их понимала.
Татьянин муж обладал глубокими, выразительными глазами под умным лбом. Лебедева не портили даже ранняя седина и заметная морщина на переносице. Но дело было не только во внешности. В Константине присутствовал внутренний стержень, тот, что сразу позволяет определить в незнакомце истинное мужское начало. Такие же упорство и несгибаемость девушка всегда чувствовала в характере Игоря, только у Мелихова это порой переходило всяческие границы.
Сначала Ленку возмущало поведение Лебедевой по отношению к мужу. Первая её реакция, когда он звонил, её полный ожидания взгляд не оставляли сомнений в том, что Татьяна любит его до потери сознания. Но как только Константин появлялся, начальница мрачнела, что-то недовольно высказывала ему, а на ласковые слова огрызалась. «На кой чёрт ты снова притащился? Лучше бы ребёнка из садика пораньше забрал! — бурчала она. — Или к врачу сходил, в этом году ещё не был. Как у тебя с головой? Сколько ещё повторять?»
В ответ на её реплики Лебедев только улыбался. Девушка гадала, почему он всё это терпит и не поставит Татьяну на место — разве что только из-за её интересного положения? Но из разговоров сотрудниц Ленка поняла, что привычка заезжать за женой у Лебедева уже многолетняя, а к поведению супруги он и прежде относился чересчур добродушно — женская часть коллектива давно возмущалась по этому поводу.
Однако постепенно девушка начала сознавать, что Татьяна скрывает за своей резкостью почти ненормальную страсть к мужу. А Костя обращался с ней, как с обожаемым ребёнком. Строгая начальница была для него маленькой девочкой, которая могла позволить себе любые капризы — ведь её любят.
Чудо, которое Ленка наблюдала собственными глазами, нельзя было не признать. Нет, не все семьи счастливы одинаково. Вот, к примеру, Брюсов с Ириной. Ленка догадывалась, что Саша может быть не только обаятельным, но и высокомерным, и жёстким, в зависимости от человека, с которым общается, но вынужден считаться с личностью Смальковой.
А Лебедевы, казалось, родились вместе. На них было больно смотреть — невозможно не позавидовать. Женщины заглядывали Косте в глаза, но они отражали только Таню, никого больше он не видел. Ленке тоже очень нравился Константин, однако даже он не смог бы затмить для неё Мелихова — со всеми его недостатками и закидонами. Что же тогда говорить о других?
Кстати, в четверг состоялось ещё одно «свидание» с Белозерцевым — надо было передать ему, наконец, ключи. То ли насмотревшись за эти дни на чету Лебедевых, то ли назло сотрудникам, списывающим её со счетов, Ленка, повинуясь порыву, сама вдруг предложила Серёге заехать за ней на работу. Произведённый эффект оказался тем самым, на который она и рассчитывала.
Наверное, контраст между ними действительно был велик. Каждый, кому не лень, заглянул посмотреть на боксёра. В юридическом отделе Серый выглядел как слон в посудной лавке. Даже Таня высоко подняла брови, увидав Белозерцева. А тот не стеснялся — он везде чувствовал себя, как рыба в воде, а, знакомясь, не забывал перечислить свои регалии. Ленка получила настоящее мстительное удовольствие, заметив, как изменился в лице «забраковавший» её менеджер из коммерческого. Когда она со своим спутником вышла из офиса, молодой человек как раз заигрывал с секретаршей на ресепшене. Сначала мальчик открыл рот от изумления, а потом, от греха подальше, спрятался за стойкой, делая вид, что отправляет факс.
Использовав приятеля подобным образом, Ленка сразу охладела к идее ехать с ним в Кунцево. Серёга снова начал испытывать оптимизм, и девушка горько корила себя за это. Но обратного пути уже не было.
Обрадовав несчастного соседа новыми условиями его проживания, состоящими в основном из глаголов с частицей «не», и добрых обещаний, украшенных отборным матом, Белозерцев легко освободил кухню от гоп-компании, загнав всех по месту проживания гостеприимного хозяина — к тому в комнату. Времени на культурное времяпровождение было отпущено немного — к одиннадцати часам тусовка обязана была рассосаться.
Очистив плацдарм, Серёга с Ленкой принялись за работу. Девушка с удовольствием помогала ему обустраиваться — выбрала на кухне посуду, очистила полку в ванной, нашла совершенно новое постельное белье, которое экономная бабушка хранила до лучших дней. Они очень весело хозяйничали вместе. Ленка совсем расслабилась — парень вёл себя вполне прилично, с поцелуями не лез, хотя и пытался порой, словно невзначай, поймать её руку или как-то особенно нежно дотронуться до плеча. И только когда, утратив бдительность, Серый принялся расспрашивать её, как они расстались с Мелиховым, Ленка заторопилась домой.
Приятель послушно отвез её в Выхино и, прощаясь, всё-таки умудрился запечатлеть на её щеке поцелуй. Девушка прекрасно понимала — Белозерцев решил начать всё сначала, он не изменил своей идее-фикс и ни капли не сомневался в успехе, иначе не вёл бы себя столь продуманно. Больше всего на свете Ленка боялась, что у него всё получится. В тот день она снова подумала, что Серёга — её единственный шанс завести семью.
***
В пятницу девушка всё-таки отпросилась с работы на целый день. Татьяна глянула недовольно, но… Следующая встреча с Настёной состоится только лишь через месяц, разве хватит им с Ленкой каких-то пары часов?
Накануне Ленка созвонилась с Алевтиной Ильиничной.
— Только не везите подарков, — предупредила та. — У Насти болезненное отношение к игрушкам. Всё, что привёз в выходной Игорь Глебович, Настя тщательно прячет от других детей, а малейшее посягательство воспринимает очень болезненно. Ей свойственен крайний индивидуализм, и я даже думаю, что дело не в отсутствии опыта общения, а в личных чертах характера. Настя — не садовский ребёнок, вы и в этом оказались правы… И знаете… она так вас ждёт! Страдает, действительно, как по маме… У меня просто сердце не на месте…
Но приехать совсем с пустыми руками Ленка не могла. Психолог рассказывала ей об альбоме, который пыталась завести вместе с Настей, но к концу второй недели девочка остыла к любым занятиям и жила только ожиданием «мамы». Лишь желание быть в чём-то лучше других детей могло ненадолго заставить малышку приступить к занятиям. Надо было как-то подогреть её энтузиазм.
Девушка купила простенький, но симпатичный блокнот размером с тетрадку. И всю неделю накануне визита разрисовывала его, придумывая сюжеты с участием девочки. «Настя на качелях с Кирюшей», «Настя с Максимом играют в школу», «Настя с папой гуляют у озера», — подписывала Ленка. Последняя картинка называлась «Настя в садике учится лучше всех».
…Девочка ждала у окна. Приехав по нужному адресу и войдя на охраняемую территорию, Ленка ещё издали угадала в одном из оконных проёмов родное личико. Когда, получив все нужные допуски, она вошла в группу, Настя с криком «мамочка приехала моя!» метнулась к ней и припала, словно к спасительнице. Девушка едва удержалась, чтобы сохранить радостное выражение лица и не разреветься…
Весь день она настраивала Настю на позитив: расспрашивала о детях, занятиях, рассматривала слепленных девочкой зверят, показывала, как рисовать гномика… В общем, старалась занять каждую секунду и отвлечь ребёнка от грустных мыслей. Как только Настя заводила старую песню: «Забери меня, мамочка!», Ленка делала удивлённое выражение лица и повторяла, как попугай: «А как же ты будешь учиться? Я работаю, а ты учишься. Вот папа скоро проведёт бой и будет по вечерам забирать тебя!»
Они вместе пообедали у Насти в комнатке, погуляли — благо, что погода позволяла, а вернувшись, долго рассматривали блокнот — малышке очень понравилась «Книжка про Настю», как озаглавила альбом Ленка. А потом девушка вдруг открыла чистый лист и начала рисовать новую картинку. Она сама от себя не ожидала, но когда на листке под её карандашом появились уверенная фигура, мускулистые плечи, напряжённая шея и голова с короткой стрижкой, сердце заколотилось, словно перед нею стоял оригинал.
— А это папа! — радостно захлопала в ладоши Настя. — Видишь — бьёт по груше?
— Да, это он перед боем тренируется.
Ленка захлопнула блокнот. Пора было домой. Алевтина Ильинична уже несколько раз заглядывала к ним — она взяла над Настёной настоящее шефство, и девушка была очень ей благодарна. Ей удалось удержать малышку от новых слёз, но жарких объятий было не избежать. Прощаясь, Ленка старалась говорить весело и деловито.
— Ну, вот видишь, Настён, всё идёт так, как мы договаривались. Только ты веди себя хорошо, все выполняй, что тебе говорят, с ребятами тоже играй, ладно?
— Ты когда теперь пхиедешь?
Настя всё ещё иногда не выговаривала «р», особенно, когда волновалась.
— Через месяц, как и обещала.
— Это сколько?
— Это… Это немного. Где-то три недели. Мы ведь с тобой по телефону будем разговаривать, каждый день, правда?
На самом деле, это было ужасно долго! И уже после боя Мелихова с Консалесом. Что будет дальше? Если отец заберёт Настю из садика, то как Ленка сможет видеться с ней? Девушка пока не хотела об этом думать. Возможно, всё будет зависеть от настроения Игоря — выиграет ли он или проиграет. В этот раз, рассказывал Серый, российский канал выкупил права на прямую трансляцию. Значит, Ленка всё увидит собственными глазами…
Расставание (не без помощи Алевтины Ильиничны) прошло без загвоздок, но когда девушка, выйдя из здания, подняла голову и снова увидела за окном одинокую фигурку у сиреневой шторы, сердце у неё сдавило. Но Ленка весело помахала рукой, а потом набрала Настин номер, и они ещё раз попрощались. «Какое же это всё-таки чудо — мобильный телефон, — в который раз подумала девушка. — Создаёт ощущение постоянного присутствия рядом».
***
После разрыва с Ленкой, Игорь, как ни странно, начал, наконец, серьёзно готовиться к бою. Наверное, ему просто ничего больше не оставалось. Да он ничего и не хотел — ни новых женщин, ни новой романтики. А хотел просто лупить и лупить по груше, доводить себя до изнеможения тренировками, вкладывая в каждый удар всё свое страдание, всю ревность и гнев.
Консалеса Мелихов ненавидел сейчас не по-спортивному, словно вместо него в ринг выйдет Белозерцев. Эта сволочь, оказывается, ещё нанялся к Гурьковым начальником охраны. Слава Богу, в тренировочном лагере он ни разу не появился. Виктор рассказывал, что Серёга пристроился в Ленкиной комнате в Кунцево. Видимо, парочка там и встречается, или, что скорее, они уже живут там вместе. Представляя это, Мелихов с такой силой ударял по груше, словно надеялся, что она треснет, и из неё потечёт настоящая кровь.
Хотел ли Игорь победить в этот раз? Да, хотел, это была его новая и единственная цель. Апатия прошла, ему было не всё равно, каким путём он получит деньги. Мелихов помнил про прямую трансляцию и собирался сделать всё, чтобы Ленка не увидела поверженного Дракона, не посмела проявить к нему снисходительную жалость или презрение. Пусть поймёт, наконец, кому она предпочла тупого бездарного Белозерцева.
Среди обслуживающего персонала лагеря — помощников тренера, массажистов и даже официантов Игорь сразу завоевал славу желчного, неприятного человека. Он словно ждал любого повода сорваться на ком-нибудь, даже поругался с обычно уступчивым Виктором. Тренер посмел сделать чемпиону замечание, заявив, что подобный психоз не поможет ему победить, и потребовал вернуть нормальное, спокойное состояние духа.
— Ты вообще оборзел, Витя! — заявил ему в ответ Мелихов. — Считаешь себя теперь знаменитым тренером? Тоже мне — звезда! Я тебя выдвинул, я могу и задвинуть!
— На тебе свет клином не сошёлся, у меня и другие предложения есть! — наверное, впервые за всё время их отношений разозлился Виктор. — Так что не надо мне хамить! Я — твой тренер и изволь слушать, что тебе говорят!
— Что-то раньше ты так не разговаривал, всё за Ленкиной спиной прятался! — взбесился Мелихов.
— Уж про Лену бы лучше молчал, — сверкнул глазами тот. — Она у тебя за три копейки отработала, как настоящий менеджер, с Настей возилась, с Ольгой твоей разобралась — и всё только из любви к тебе, дураку, а ты хорошо ей спасибо сказал!
— Что?! Ты куда лезешь, баба ты склочная? Ты иди со своей Светкой в постели посплетничай! Что ты знаешь обо всём этом?
Слово за слово, и дело могло плохо кончиться. Кое-как их развели. На вечерний спарринг Мелихов пришел с твёрдым намерением заменить тренера сразу же после боя. Он собирался тут же заявить об этом Виктору, но тот, хоть и мрачный, начал тренировку в обычном стиле, разговаривал, как ни в чём не бывало, и Игорь немного остыл. В конце занятия он даже первый подошёл к тренеру:
— Ладно, Вить, замяли, что ли? Мы с тобой столько прошли вместе. Не хрен нам сейчас…
— Замяли, — сухо кивнул тот.
— Только Ленкино имя при мне больше не упоминай. За последствия не ручаюсь, — предупредил Мелихов.
— Ты сам первый упомянул, — сдвинул брови Виктор.
— Разве? — удивился Игорь.
В первую же субботу после того, как он отвёз Настю в садик, Мелихов отправился её навещать. Встреча прошла тяжело, дочка вела себя как замороженная. Не было сил смотреть на неё — такую не по-детски грустную, с полными печали глазами. Она сидела на кроватке и только коротко отвечала ему на вопросы.
Растормошить малышку так и не удалось. Игорь планировал пробыть с ней весь день, но трусливо сбежал сразу после обеда. Настя, правда, осознав, что он уходит, разревелась, но у Мелихова уже не было душевных сил. Кое-как успокоив её и буквально сдав на руки воспитателю, он ушёл.
Правда, в воскресенье, мучаясь угрызениями совести, приехал снова. На этот раз девочка была повеселее, обрадовалась ему, сразу кинулась в объятья, и они долго гуляли вместе. Плохо, что она постоянно жаловалась на других детей — кажется, отношения у неё ни с кем не складывались. Игорь невольно поймал себя на мысли, что хорошо бы посоветоваться на этот счёт с Ленкой. Про неё Настя не заговаривала, молчала, как настоящий партизан. А Мелихов не знал, радоваться ему или огорчаться. Он не сомневался, что дочь не забыла девушку, но, видимо, не доверяла ему своих переживаний — не заслужил.
Алевтина Ильинична предупредила его, что Ленка собирается навестить девочку в пятницу. Он старался не думать об этом. Нечего умиляться! Кому теперь нужно это лицемерие? У Ленки был шанс стать ребёнку настоящей мамой, она сама этого не захотела. Мелихов пытался заглушить чувство собственной вины, обвиняя во всём Ленку — не предпочти она Серого, Настя могла быть сейчас дома.
В следующий выходной Игорь ехал в садик скрепя сердце. Удивительно, но девочка встретила его радостно, бросилась на шею и сразу же начала рассказывать все свои новости. Причина такой перемены выяснилась быстро — Настя оставила свою скрытность, и все разговоры теперь были только про Ленку, как она приезжала, чем они занимались, и что девочка показывала ей в садике. Всё то же самое было заново показано отцу — эту прогулку можно было назвать «по следам мамочки».
Тот факт, что девушка не обманула и приехала, вдохновил Настёну. А Мелихов испытывал странное чувство. Казалось, Игоря должно было бесить, что Ленка, вопреки его желаниям, осталась бельмом у него на глазу — он совершенно искренне заявил тогда девушке, что не желает ничего о ней слышать. Но… стоило Насте произнести её имя, как сердце начинало биться чаще. Игорь ничего не мог с собой поделать: он хотел знать о ней, знать, что она где-то существует, пусть даже это знание вызывало только мучение. Незачем было думать о предательнице! И невозможно было не думать.
А девочка уже демонстрировала ему «Книжку о Насте», выполненную Ленкиными руками. Игорь по-настоящему удивился, обнаружив, как хорошо девушка рисует — он снова открыл в ней нечто ему неизвестное. Листая альбом, он вдруг наткнулся на собственный портрет, очень похожий, и застыл, поражённый. Ленка нарисовала его? С чего это вдруг?
— Это ты попросила Лену? — спросил Мелихов.
— Нет, она сама! — гордо объяснила Настёна. — Чтобы я не скучала по тебе. Когда ты трр-ренируешься.
— Понятно… А это ещё кто? — он разглядывал картинку «Настя с папой гуляют у озера».
Он сам был нарисован здесь схематично, не так, как на рисунке с грушей, больше внимания Ленка уделила изображению девочки, кормящей чёрных лебедей. Но рядом с фигурой отца Настя жуткими каракулями добавила какое-то чучело: голова с торчащими вверх волосами, две руки в разные стороны и платье треугольником — рисовать малышка так и не научилась.
— Мама… — призналась она.
Игорь глядел непонимающе. Это злобная карикатура на Ольгу?
— Как — мама?
— Ну, Лена! — пояснила Настёна. — Кх-расиво получилось? Мы же с ней вместе гуляли, помнишь?
Надо было выдать очередную гневную тираду — чтобы не называла Ленку мамой. Но перед глазами встал тот самый вечер. Пахнущий дождём лес, чёрный лебедь на тёмной глади воды и Ленкины глаза, полные чего-то загадочного, того, что всегда притягивало к ней Мелихова, как магнитом. То ли печаль, то ли какое-то неземное знание…
— Да, — только и ответил он. — Помню.
***
Странно, но, несмотря на предупреждение Иры, именно с женой директора у Ленки быстро сложились дружеские отношения. Татьяна держала дистанцию: оно и правильно, она ведь начальник. К тому же, ей никто не был нужен: Костя, дочка и тот, кто сейчас рос у неё в животе, заменяли ей мир. А Мария Сергеевна, не взирая на должность, сразу прониклась к новой сотруднице добрыми чувствами и частенько, особенно, когда не было Лебедевой (Татьяну эта женщина почему-то раздражала), заглядывала в кабинет поболтать.
Маня, как звали её за глаза, была не слишком счастливым человеком — ей постоянно казалось, что не только «Техносвязьимпульс», но и весь мир полон вертихвосток, готовых подло увести у неё мужа. Девушке было жаль её — Дима, и правда, сильно интересовался женским полом. Зато Ленку, которая, по всей видимости, казалась Марии безопасной, она одарила своим высоким доверием.
Разговоры с Маней оставляли у девушки тягостное послевкусие, но просто так взять и оттолкнуть человека она не могла. Ленка никогда и никому не жаловалась на судьбу, но однажды, выслушав очередную порцию чужих излияний, словно под гипнозом выложила новой знакомой историю всех своих операций. Маня кивала, расспрашивала и, кажется, искренне сочувствовала.
А Ленке сразу же стало противно за свое нытьё, но отношения с Маней затягивали её, хотя и не вызывали ни интереса, ни радости. Кстати, Мария Сергеевна занимала на предприятии высокую должность финансового директора, и Ленке невольно льстило такое внимание к своей незначительной персоне. Впрочем, специалистом Маня слыла неважным, видимо, Дима, назначая жену, заглаживал перед ней грехи. Мария Сергеевна, как поняла Ленка, была очень одинокой. И это тоже мешало девушке отвергнуть её дружбу.
Только новой приятельнице Ленка и рассказала про свой неудачный визит к Чернявскому, про крест, который поставил знаменитый хирург на её дальнейшей судьбе. Но тут обычно пессимистично настроенная женщина пожала плечами:
— Ну, что за глупости? Кто же ходит к одному врачу? Я всегда делаю так — что бы мне ни сказали, обязательно схожу ещё к одному, а лучше — к двум. И мнения всегда самые противоположные!
— А как же понять, кто прав?
— Поймёшь! — уверенно отмахнулась Маня. — Можно и к четвёртому сходить, если надо.
— А куда мне ещё идти? — продолжала недоумевать девушка. — Это вроде лучший специалист… Самый дорогой…
— Вот именно! «Самый дорогой»! Это ещё не значит, что самый лучший. Просто устроили его в эту клинику и разрекламировали.
— Но ведь он отказался от огромных денег! — сопротивлялась Ленка.
В этом «обнадёживающем» разговоре что-то необъяснимо тревожило её. Поставленный диагноз убил мечты о нормальной жизни, но в чём-то даже и успокоил — нельзя, так нельзя. А Маня снова разбередила былую рану — надежду, смешанную со страхом.
— Боится ответственности, тепло сидит, не хочет рисковать, — разумно объяснила Мария Сергеевна. — А в обычной больнице за копейки работают настоящие профи. Они помогают людям на самом деле и берут, кстати, недорого. У меня сноха заведует отделением в городской больнице. Так я только там и лечусь. Представь, сколько людей через их руки проходит, какой это опыт? А кто идёт в платную, дорогую клинику? Только артисты да политики. Конечно, там боятся любых осложнений — мало не покажется, если депутата не так разрежешь. Сделают одну операцию в год — и сидят на бабках.
Ленка чувствовала себя так, словно её затягивают во что-то сомнительное, но сопротивляться не могла — Маня имела на неё странное влияние.
— А хирург там хороший есть? — произнесла она решающую фразу.
— Конечно. Хочешь, узнаю, когда у него завтра приём.
— Что — прямо завтра? — испугалась Ленка.
— А чего тянуть? Так что — пойдёшь или нет?
— Да… Узнайте, пожалуйста…
В конце концов, чего ей терять в этой жизни? Никто не сможет любить её такой, какая она есть…
«Вот, Белозерцев любит тебя такой, как ты есть», — подсказал внутренний голос. «А Мелихов — нет!» — ответила она себе. «Специально взял… Чтобы Вика не ревновала… Специально взял… — вспоминала Ленка, растравляя себя. — А я-то тогда поверила ему, что это не так!»
А Маня? Ревнует Диму ко всему, что движется. Ко всем… кроме Ленки. Нет, надо поскорее сделать операцию. И тогда её карьера больше не будет зависеть ни от чего, кроме собственных способностей.
***
Больница, в которой она побывала, оставила гнетущее впечатление. «Разумеется, это тебе не платный центр! — осадила себя девушка. — Обшарпанные стены не влияют на профессионализм».
Родственница Марии Сергеевны — толстая, неразговорчивая тётка, отвела Ленку к хирургу. Девушка понимала — таких пациентов у него десятки, и всё-таки ждала какого-то индивидуального подхода, обнадёживающего взгляда или тёплого тона. Всё-таки она, как-никак, пришла по блату. Но доктор умудрился за весь разговор ни разу не посмотреть ей в глаза. Единственное, когда он поднял голову, это когда речь пошла об оплате. Понятное дело, оклады здесь мизерные, успокаивала себя Ленка, а он боится, что кто-то узнает о незапланированной операции — деньги, как объяснила Маня, она передаст ему лично, платного отделения здесь нет, а если идти официальным путём, то очередь расписана на год вперёд, да и отношение будет совсем другое.
Ленка вышла оттуда в каком-то смятении. Беседа оказалась конкретной и деловой — просмотр выписок из прежних больниц, сбивчивый рассказ девушки о последней операции, который, как показалось, врач слушал вполуха, и резюме: если Ленка согласна, то уже в начале ноября (вне очереди! — подчеркнула Маня) предстояло лечь в клинику. А как же работа? Ладно, с работой можно разобраться. Но решение придётся принимать только самой, в одиночестве. Ведь никто из близких не знает о приговоре Чернявского, а значит, и посоветоваться не с кем. Родителям говорить нельзя — не пустят, если заподозрят хотя бы малейшую опасность. С Ирой — тоже… не стоит. У Ленки сложилось впечатление, что Смалькова отреагирует так же, как и родные. Нет, отступать поздно, одной ногой девушка уже ступила в пропасть…
Тьфу ты, ну почему сразу в пропасть? Прав доктор — это обычная операция, каких делают тысячи. Не на сердце и не на голову. Ленка ведь показала хирургу все предыдущие исследования, он в курсе, чем закончилась прошлая попытка — и это его не пугает. Девушка не отдала ему только одно заключение — от Чернявского… Маша объяснила, что когда идёт к новому доктору, никогда не говорит ему о диагнозе предыдущего, чтобы не повлиять на его мнение. Ленка внушила себе, что в кардиограмме могла быть ошибка, Семён Эдуардович даже не удосужился перепроверить, сделать повторную, как это обычно принято. Похоже, дело было в деньгах, которые девушка не могла заплатить. Отказать Марку профессор не мог, но и возиться с ней, ясное дело, не собирался. Образ Чернявского темнел на глазах, из сердечного профессионала он превращался в нечистоплотного хапугу. Как видно, такова правда жизни, решила Ленка, и хватит смотреть на всё сквозь розовые очки.
А сердце у неё больше не болело, она и почувствовала его впервые только недавно… Всё это — просто нервы. И самое главное: перед операцией все исследования сделают заново, девушка несколько раз переспросила об этом доктора. Этим анализам она придавала огромное значение — провериться ещё раз, в обычной клинике. Конечно, Ленка сознательно шла на некий обман. Ну и ладно… Зато будет лишний шанс убедиться в правоте или ошибочности диагноза Чернявского. Если «приговор» подтвердят, то резать просто-напросто не станут.
Конечно, новый доктор тогда только зря потратит время, и вернёт ли в этом случае деньги — ещё вопрос. Ленка не стала его задавать — неудобно. Тем более что этой суммой девушка готова была рискнуть. И всё-таки странно, что сначала она должна заплатить за операцию, и только потом лечь в больницу и сдать анализы.
— Просто тебе по знакомству всё сделают быстрее, и прямо на месте, — объяснила Мария Сергеевна. — А другие ещё месяц анализы собирают, прежде чем лягут. По-моему, это по-божески — сравни, сколько бы с тебя содрали в том центре?
— Что-то мне страшновато, — пролепетала девушка. — Вроде как уже всё решено…
— Нет, конечно, если боишься, ещё можно отказаться, — пожала плечами женщина. — Я тебя не уговариваю, Бог с тобой. Просто жалко тебя, помочь хочется. Мне-то всё равно. Только моя сноха скоро на пенсию выйдет, тогда уже извини… Прямо не знаю, сама куда буду ходить…
— Я понимаю, конечно, спасибо вам огромное! — искренне поблагодарила Ленка. — Нет, нет, я уже всё решила. Просто всё так быстро, я не успела осознать.
Потом были долгие переговоры с родителями. Они, конечно, беспокоились, но она сумела преподнести ситуацию нужным образом. Папу, правда, пришлось уговаривать дольше всех — он собирался всё выяснить лично. Несмотря на протесты дочери, он отправился в больницу и отнял у недовольного хирурга целый час, допрашивая, как и что сделают Ленке. Маня потом долго ворчала: мол, и так это всё — минуя главврача, а вы лишний шум поднимаете!
Но девушке поход отца принёс облегченье — доктор успокоил его, а заодно и её саму. На вопрос об осложнениях врач ответил уверенно: «Ну что вы так волнуетесь? Мало ли что было десять лет назад! Мы всё обязательно проверим». С этого момента родители даже воодушевились — им тоже пришлось нелегко, все эти годы переживали за дочь… А Юлька сразу сказала: «Я бы рискнула, Лен! Представь, будешь, как все! Ты ведь у нас такая хорошенькая, а эта нога — ну всю жизнь тебе отравляет!»
Жаль, что Наталья — лучшая инет-подруга, совсем пропала после последнего Ленкиного письма. Может быть, с ней и получился бы откровенный разговор. Девушка каждый день проверяла почту — свою и… Мелихова. Она хотела убедиться, что нет новых угроз. Но, кажется, Гурьковы действительно решили эту проблему — ничего похожего на анонимки больше не появлялось.
Смальковой Ленка рассказала ту же версию, что и другим. Теперь было не так стыдно просить деньги: штука баксов — это ведь не смертельно, всего лишь одна зарплата. Родители, разумеется, отдали бы дочери последнее, но Ленка твёрдо решила, что после истории с Мелиховым она должна сама встать на ноги — и в прямом, и в переносном смысле.
— Понимаешь, я ещё месяц не отработала, а оплатить место в клинике надо заранее, — объяснила Смальковой девушка. — Да ещё отпуск придётся брать за свой счёт.
— Конечно, одолжу! — обрадовалась Ира. — Значит, вопрос всё-таки решился положительно?
— Да, в этой клинике нет такой очереди, — соврала Ленка. — А я тебе отдам сразу после первой зарплаты.
— Да ладно, куда спешить! Я рада тебе помочь. А почему так недорого? Ты же говорила, у тебя уникальный случай?
— Это обычная больница, они скромнее.
— Ясно, как всегда — тот же галстук за углом стоит дешевле, да?
— Вот именно…
Они встретились в центре города, зашли в маленький ресторанчик и беседовали за чашкой чая.
— А когда операция?
— Надо лечь где-то третьего или четвертого ноября, сделать исследования, а сама операция — десятого или одиннадцатого, в начале недели.
— Так быстро? Но это и к лучшему, верно? А то думать, переживать… А на работе отпустят? Татьяна не ругается? После операции ещё потребуется время, конечно?
Девушке хотелось поскорее закончить этот разговор. Решив никому не сообщать полной правды, она отгородилась ото всех стеной. Друзья, родные… Они волнуются, но заранее радуются за неё. Зато, если окажется, что операцию делать нельзя… Все вокруг узнают, что Ленка никогда не сможет ходить нормально. А пока никому и в голову не приходит, что события могут развиваться подобным образом.
— С Татьяной Михайловной я договорилась. Конечно, она сначала расстроилась. Но для неё тоже удобнее, чтобы я легла поскорее. Ей рожать в январе, раньше лягу, раньше выйду… Они пока будут искать ещё человека в отдел — одной мне всё равно не справиться.
— А как тебе с ней работается?
— Нормально. Кстати, знаешь, кто мне врача посоветовал? Димина жена.
— Вот как? — удивилась Смалькова. — Вообще-то, Маша — хорошая девушка, отзывчивая. То есть теперь уже не девушка, но ведь она моложе меня лет на семь.
— Моложе? — искренне изумилась Ленка.
Ей-то казалось, что Маня, по крайней мере, лет на десять старше Ирины.
— Ты бросила его из-за Брюсова, и Дима женился на Маше, да? — впервые за долгое время проявила любопытство Ленка.
Ей не слишком нравилась эта сторона Ириной биографии. Конечно, Брюсов куда приятнее Димы, но… Бросить мужа, отца своего ребёнка, из-за известного актёра… Конечно, кто такая Ленка, чтобы кого-то осуждать, но…
— Не совсем так. Мы с Сашкой были вместе семь лет назад, потом… расстались. А с Димой… это уже после того… Только ничего у нас с ним всё равно бы не вышло.
— Он к тебе и сейчас неравнодушен.
— Не знаю. Лен, не хочу себя выгораживать, но он тоже не ангел. Меня, может, и любил, но и от других удовольствий не отказывался. Да ты и сама, небось, видишь, какой он. Раньше, правда, был поскромней. В общем, всё быстро кончилось, и он ушёл к Маше… правда, я сама этому поспособствовала. Я тогда Кирюшкой была беременна. Дима звал меня замуж, но я даже слышать ничего не хотела.
— А потом ты снова встретила Сашу? В прошлом году?
— Да, — коротко ответила Смалькова.
— Ир… Знаешь, есть один… человек, который зовёт меня замуж, — вдруг призналась Ленка. — Он очень хороший и действительно меня любит. Я могу на него положиться во всём. Вот и… понятия не имею, что мне делать.
— Почему? Ты его любишь?
— Наверное… То есть… я пока не понимаю. Но ты ведь знаешь — очередь ко мне не выстраивается…
Смалькова поморщилась.
— Лен, что за комплексы такие? То есть… я понимаю, но тут главное — собственное восприятие. Как ты себя воспринимаешь, так и другие будут.
— Угу… Мама тоже так говорит. А сама стесняется, когда кто-то впервые меня видит. А этот человек… он не стесняется.
— Хорошо. Давай рассуждать. Вот ты сделала операцию, и стала такой, как и все. У тебя появились другие возможности. А тот человек как же? Ты бы всё равно вышла за него замуж? Или он у тебя по остаточному принципу только?
Об этом Ленка никогда не думала. Она только сейчас поняла, что так и не верит до конца, что операция сможет что-то исправить. Как и в то, что она состоится. А если всё будет хорошо? Сможет ли она кому-нибудь поверить? Не зная, как бы этот кто-то повёл себя раньше?
— Наверное, да, вышла бы. Ведь только он любил меня такой… как сейчас.
— И всё? А если бы у тебя вообще этой проблемы не было? Лен, при выборе мужа бывает только один критерий: любишь ты этого человека или нет. Точнее, это ещё не всё, но это главное.
— А разве не главное, как он к тебе относится? Ведь человек познаётся в беде.
— Я жила с нелюбимым, — резко произнесла Ира. — Ничего хуже представить себе невозможно. Может, я не должна влиять на тебя. Я скажу только о себе — мне было легче остаться одной, чем терпеть объятия Димки, а думать про Брюсова.
— И ты столько лет думала про него?
— Да.
— А если бы он больше не появился?
— Не знаю. Может, смогла бы кого-нибудь полюбить — мне трудно сейчас это представить. Но быть с тем, кого не любишь… Это настоящая беда.
— У меня не совсем так, — призналась Ленка. — Мне с ним… приятно… И я как-то по-своему к нему неравнодушна. Какое-то тёплое чувство, но… Просто… просто мне есть, с чем сравнить. А не знала бы, как это… то даже не думала бы.
— Ты читала мою первую книгу?
— Которая про Лебедеву? Нет… Я вообще ничего твоего не читала. Так получилось, — виновато произнесла девушка.
— Это неудивительно, половина моих друзей меня не читала, — усмехнулась Смалькова. — Ну, так фильм посмотришь.
— Мне как-то неудобно перед Таней… Вдруг она не хотела быт?
— Да, кстати! На работе никто ничего не знает, не проговорись, — предупредила Ира. — Но тебе стоит изучить эту историю. Таня чуть не вышла замуж за очень хорошего, но нелюбимого человека. Ты видела Костю?
— Конечно.
— А теперь представь, что его не было бы в её жизни. Что они нашли бы друг друга слишком поздно? Свяжешься с другим, не с тем, кто тебе предназначен, а потом рискуешь однажды встретить его, единственного. И тогда твоя жизнь превратится в кошмар.
— Мне не на что надеяться, — помотала головой Ленка. — Тот человек… которого я люблю… он уже мне известен. Он никогда не будет со мной.
Смалькова задумчиво смотрела на неё, и девушка отвела глаза.
— Я ведь не говорю тебе брать пример с Тани и ждать его всю жизнь… — медленно подбирая слова, начала Ира. — Возможно, появится кто-то совсем другой — но это должна быть любовь. Лен, не пытайся перехитрить себя. Тут недостаточно только чувств или только рассудка. Надо, чтобы они были заодно.
— А почему Татьяна ждала его? Ну, Лебедева. Он что, был женат? Она не похожа на…
— Нет, там такая история… Она не ждала, я неправильно выразилась, ей и надеяться, казалось, было не на что. Знаешь, они ведь с детства знакомы с Костей. Их разлучили в девяностые. А она любила его все эти годы. Встретились случайно, если вообще на свете бывают случайности. И оказалось, что они оба… Короче, не буду пересказывать. Захочешь — прочтёшь.
— Правда? Я обязательно почитаю… — пообещала девушка.
Ей стало легче от Ириных слов. Смалькова права — нельзя поддаваться, нельзя обманывать — ни себя, ни Серёгу.
— А когда у Мелихова новый бой? — неожиданно спросила подруга. — По телевизору реклама идёт, не помню число. Сашка хочет посмотреть из зала, Игорь ему билет обещал.
— Второго ноября, — быстро проговорила Ленка.
— Сама-то поедешь?
— Нет, мне ведь надо будет собираться в больницу, настраиваться…
Ира несколько секунд колебалась, а потом решительно взяла её за руку:
— Он? Это он?
— Да, — девушка отвернулась. — А что, так заметно?
— Заметно. И не только это, — задумчиво произнесла Ирина. — Вот только не знаю, стоит ли тебе говорить — вдруг ошибаюсь?
— Скажи! — пожала плечами Ленка. — Всё равно ничего не изменишь.
— Мне показалось… И Сашка тоже так считает, он ведь у нас психолог… В общем, по-моему, Мелихов тебя любит. Только почему-то это скрывает. Ещё и поэтому я боюсь, что ты сделаешь ошибку, выйдя за другого.
— Это вы статей дурацких начитались! — раздражённо выпалила девушка. — И ничего не знаете.
Ей не хотелось объяснять Ире, что любовь тут абсолютно ни при чём.
— Как же я узнаю, если ты не рассказываешь? — немного обиженно произнесла подруга.
— Книжки у тебя не получится, — покачала головой Ленка. — Всё это слишком банально. Спасибо за деньги, Ир… Не обижайся, пожалуйста. Но… я пойду, ладно?
Авторское отступление)))
Дорогие мои читатели, я вас очень люблю, и смею предполагать, что, если вы дошли до 31 главы, и хотите читать дальше, вам этот роман нравится.
Но почему же вам так трудно нажать на кнопочку "лайк", это мне совершенно не понятно.
Тем более что все это приведет к тому, что страницу придется закрыть, а дочитывать роман станет возможным только на платных ресурсах.
Пожалуйста, скажите такое короткое "спасибо автору" - поставьте лайк. А потом читайте продолжение - Глава 32.
____________________________________________
Начало - Глава 1 , Глава 2 , Глава 3 , Глава 4 , Глава 5 , Глава 6 , Глава 7 , Глава 8 , Глава 9 , Глава 10 , Глава 11 , Глава 12 , Глава 13 , Глава 14 , Глава 15 , Глава 16 , Глава 17 , Глава 18 , Глава 19 , Глава 20 , Глава 21 , Глава 22 , Глава 23 , Глава 24 , Глава 25 , Глава 26 , Глава 27 , Глава 28 , Глава 29 , Глава 30
