Есть такое выражение - «художник одной картины». Часто его употребляют незаслуженно, обижая тем самым выдающихся мастеров. Ну разве Алексей Кондратьевич Саврасов виноват в том, что глуповатая публика не знает ничего, кроме прилетевших грачей? Однако, для художника, о котором мы будем говорить сегодня, эти слова абсолютно верны.
Константин Дмитриевич Флавицкий действительно вошёл в историю автором одной великой картины. Тут и спорить то особо не с чем. Тем более, что всего произведений в его творческой биографии насчитывается меньше десятка. Кроме того, в истории, предшествующей написанию главного шедевра Флавицкого, есть много интересного и поучительного.
Костя Флавицкий родился в Москве 13 сентября 1830 года в семье чиновника. К сожалению, он рано стал сиротой и провёл семь лет в воспитательном доме. Однако, благодаря Обществу поощрения художников, которое мы уже дважды вспоминали добрым словом на этом канале, он смог поступить в Петербургскую академию художеств.
Окончание обучения в академии художеств означало участие в выпускном конкурсе. Победители награждались Большой золотой медалью Академии. Тематика конкурсных работ определялась самой Академией. В 1855 Константин Флавицкий побеждает в конкурсе вот с этой картиной
Академическое произведение вполне в рамках стиля учителя Флавицкого в Академии профессора Фёдора Антоновича Бруни. Следует учесть, что Большая золотая медаль означала, кроме всего прочего, 6 летнюю командировку в Италию для «повышения квалификации» за казённый счёт.
В 1856 Константин Флавицкий отбыл в Италию, где присоединился к большой и дружной колонии русских художников (и не только) и где провёл весь положенный 6 летний срок (до 1862).
То, о чём вы прочитаете дальше, будет исключительно моей версией биографии художника. По крайней мере, я нигде ничего подобного в доступных источниках не встречал. Но и я тоже не проводил никаких специальных изысканий, а просто сопоставил некоторые факты, лежащие на поверхности и на их основании, сделал собственную реконструкцию событий. Вы вправе отвергнуть её как недостаточно доказанную.
Итальянских работ Константина Флавицкого до нас дошло очень мало (как и его работ вообще). Многие русские художники, находясь за границей, регулярно пересылали на родину «с оказией» свои произведения. «Оказией» тогда, как правило, были корабли военно-морского или торгового флота. Возможно так к нам попала вот эта картина.
Однако, малочисленность картин Флавицкого итальянского периода, позволяют предположить, что он был занят каким-то большим проектом. И предположения наши не так уж и беспочвенны. Давайте вспомним, что в истории русской живописи были к тому моменту уже два триумфальных возвращения с «большой картиной» из Италии.
Конечно, это «Последний день Помпеи» (картина оказалась в России в 1834, а её автор на рубеже 1835 и 36) и «Явление Христа народу», возвращение автора которой, А.Иванова из Рима в Россию состоялось в 1858, как раз в период пребывания Флавицкого в Италии. Почему-то эти общеизвестные факты никто не приложил к биографии нашего героя. Я уверен в том, что его замысел был очевиден – вернуться в Россию с «большой картиной». Добавим ещё и то, что наставник Флавицкого, Ф.А.Бруни, свою самую известную картину «Медный змий» также начинал писать в Риме (правда, заканчивал уже в Петербурге). Да и вообще, к чему все эти догадки, когда план свой художник смог реализовать, и это лучше всего свидетельствует о том, что именно так всё и было задумано.
В 1862 Константин Флавицкий возвращается из Рима и везёт в Россию свою главную (как он думал) картину "Христианские мученики в Колизее".
Прежде чем узнать, что произошло дальше, надо понять, что в Академии художеств, а, значит, и в официальных художественных кругах, существовала чётка иерархия жанров. Главным жанром считалась живопись историческая (сюда же относилась библейская и мифологическая). Чуть меньше ценился портрет. Все прочие жанры располагались на низших ступенях иерархии. И подобное было не только в России. В передовой Великобритании великому Тёрнеру приходилось выдумывать великолепные фокусы, вплоть до миниатюрных слонов , чтобы разворошить эту порочную практику. Соответственно в середине 19 века было 2 «главы» национальной школы. Это великий Карл Брюллов (вполне заслуженно) и учитель К.Флавицкого Фёдор Бруни (в силу особой любви начальства к последнему). Помните, я даже рассказывал вам о том, что после открытия Нового Эрмитажа в 1851 их главные картины висели рядом в так называемом «Зале русской школы».
Слева «Медный змий» Ф.Бруни, справа «Последний день Помпеи».
Так вот, несмотря на то, что К.Д.Флавицкий учился у Ф.А.Бруни, он всегда испытывал трепет и благоговение перед К.П.Брюлловым. Я считаю, что именно эти обстоятельства в совокупности и сыграли с ним злую шутку.
Теперь пора и взглянуть на картину, привезённую из Италии
Она и сейчас занимает видное место в экспозиции Русского музея. Однако, приглядитесь. Вас ничего не смущает? А так?
Константин Флавицкий наделал просто огромное количество «цитат» из картины своего кумира. В первую очередь в фигурах и освещении. Совет Академии оказался в лёгком замешательстве и ограничился протокольной «благодарностью». Возможно, Флавицкий не сумел угодить ни одной из двух главных «партий» Академии. Для сторонников Ф.Бруни картина была слишком «брюлловская», для почитателей Брюллова слишком вторичная. Со вторыми я склонен согласиться. Ещё молодой Иван Николаевич Крамской назвал картину «трескучей и театральной, лишенной всякого самостоятельного отношения к действительности».
Это был полный провал. Ставка художника на возвращение из Италии с «большой картиной» потерпела фиаско. В биографии Флавицкого всегда пишут, что за «Христианских мучеников в Колизее» он получил право называться вольным общником Академии художеств. Видимо только чувство деликатности по отношению к давно умершему художнику не позволяет его биографам сказать, что вольный общник - это один из самых низких результатов, на которые мог рассчитывать тогдашний выпускник Академии, вернувшийся из-за границы. До бунта передвижников и последующей реформы Академии все более-менее известные художники работали в «чине» академиков Императорской Академии художеств. Так, Александр Андреевич Иванов получил его ещё в 1836, когда он ещё только обдумывал замысел «Явления Христа народу». В общем, благодарность и звание вольного общника - это вежливая маскировка глобальной неудачи 32 летнего художника Флавицкого. По сравнению с его замыслом, с масштабом его работы, результат оказался ничтожен и, уж в любом случае, он даже и рядом не может быть поставлен с «Последним днём Помпеи» и «Явлением Христа народу».
А вот дальше началось самое интересное. Константин Дмитриевич Флавицкий не сломался. Он не запил, не бросил живопись, одним словом, не сдался. Кроме того, он «пошёл другим путём». И уже в 1864 году на выставке в Академии глазам публики предстала
Я не буду здесь пересказывать сюжет картины. Он слишком хорошо известен. Скажу только, что обозревавший выставку Александр II распорядился в каталоге картин сделать отметку, что «сюжет этой картины заимствован из романа, не имеющего никакой исторической истины». Пожалуй, с монархом отчасти стоит согласиться, так как узница Петропавловской крепости с фамилией Тараканова умерла примерно за 2 года до наводнения 1777 года (310 сантиметров выше ординара), которое подразумевается художником.
И тем не менее, картина стала настоящей сенсацией выставки. Константин Флавицкий не только добился личного успеха. Он «развернул» историческую живопись России в сторону серьёзной драмы. Именно по этому пути пойдут В.И.Суриков, Н.Н.Ге и другие. Но в 1864 году все картины*, написанные на сюжеты из отечественной истории либо откровенно водевильны, либо состоят из принимающих патетические позы персонажей в античных тогах. Василий Иванович Суриков ещё красноярский юноша, только начинающий пробовать свои силы небольшими акварельными зарисовками, И.Е.Репин - молоденький вольнослушатель Академии художеств, а до появления картины Н.Н.Ге «Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» ещё целых 7 лет.
* Я бы сделал исключение только для картины Вячеслава Григорьевича Шварца «Иоанн Грозный у тела убитого им сына», но это тот же 1864 год.
Так что Константин Дмитриевич Флавицкий с полным правом может считаться первым художником, серьёзно прикоснувшимся к теме русской истории, пусть даже на полулегендарном материале. По крайней мере, всё, что было потом, в конце XIX века – это продолжение той же линии. Художник не только не сломался после неудачи, но и нашёл свой путь, отказавшись от подражания великому Брюллову, поднялся на новую высоту, ещё немного, и он вполне мог бы сам стать великим.
Увы, развить успех и свои собственные находки Константину Флавицкому было не суждено. Уже в сентябре 1866 года он скончался от туберкулёза. Даже переговоры о покупке главной картины художника, которые начал вести Павел Михайлович Третьяков, закончились с братьями Флавицкого.
Однако, я уверен в том, что теперь, когда вы знаете обстоятельства, предшествующие созданию «Княжны Таракановой» (даже если вы не согласны с моей версией) имя Константин Дмитриевич Флавицкий будет значить для вас нечто большее, чем просто «художник одной картины».