Дарья Воронина, искусствовед:
Для всех своих работ художник всегда подбирал натуру, причём, очень тщательно. Он мог часами следить за богомольцами, которые шли в монастырь, ходить в районы Москвы, где были обычные базары, лавки, и выслеживал, смотрел, смотрел эти лица, которые, по его мнению, действительно были бы лицами, отражающими его героев.
Он очень долго не мог найти образ боярыни Морозовой. Женщины, которая целиком и полностью себя посвятила Богу, церкви. И чтобы в выражении лица будущей натурщицы читался, может быть, даже немножко такой религиозный фанатизм, чтобы чуть-чуть это было. И если по внешним данным он мог какую-то женщину, персонаж, которая могла бы жить в те далёкие времена, то вот именно взгляд он долго не мог найти, пока не нашёл, пока не встретил женщину на Рогожской заставе, прихожанку одного из храмов. Кстати говоря, тоже старообрядческих. Вот он увидел, и она стала ему позировать. Так же известна история юродивого, который сидит на первом плане. Это действительно самый обычный нищий московский, который точно также на снегу мог сидеть. Он торговал какими-то огурцами или ещё чем-то, немножечко торговал, немножечко побирался. И художник так же заприметил его и позвал к себе позировать. Также существует легенда, что этот натурщик позировал ему за определённое количество алкоголя. Даже не столько за деньги, и в том числе за алкоголь. То есть, даже типажи он подбирал из очень разных слоёв населения. Чтобы они очень ярко были представлены.
К этому периоду художник уже знаком с таким западноевропейским направлением, как импрессионизм. И он им увлечён. Но назвать Сурикова импрессионистом стопроцентно мы не можем. Но для него очень важным становится натура не только в области подбора персонажей, но и правдивость в написании окружения — снега, например, неба, заднего плана. Сохранились воспоминания, как художник писал снежную дорогу. На переднем плане очень красивый, подтаявший снег, и розвальни, которые едут по этому снегу. Он действительно взял настоящие розвальни, видимо, у своего соседа, и возил их в дворе, чтобы они оставляли нужную колею, и часами работал над переливами этого снега. Моне тоже снег писал, но он у него розовый, голубой. У Сурикова, если мы внимательно посмотрим на полотно, мы тоже увидим эти мельчайшие переходы — голубоватого, розового, сероватого. Но он, конечно, реалист. Поэтому это всё объединено общим сдержанным колоритом. Но, тем не менее, даже снег он писал с натуры. Он не мог себе позволить исключительно живопись в мастерской. (Из интервью для документального фильма из цикла "Передвижники", "Россия - Культура")
Подробнее о Василии Сурикове и передвижниках читайте в книге:
"Передвижники. Художники-передвижники и самые важные картины конца XIX - начала XX века"
