Автор: JulyLex
Участковый Барашкин смотрел, как скачут вверх-вниз нарисованные черным брови сидящей напротив гражданки. Гражданка пучила глаза и не прекращала тараторить:
— Вчера еще на месте лежало. А сегодня обыскалась. Я без него ироду своему бутылку водки с утра подала. Сама! Только хотела отказать — и не могу. Куда девалось?.. Разберись, Игорь Леонидыч, а?
Игорь еще не успел привыкнуть, что все, и молодые, и старые, обращаются к нему по имени-отчеству. Каждый раз хотелось обернуться и проверить, не стоит ли за плечом кто-то старше по званию.
Брови гражданки замерли. «Криво как начертила,» — подумал Игорь, а вслух не совсем уверенно пообещал:
— Разберемся.
— Точно? А то я опять приду!
— Точно, — вздохнул Игорь, — вы идите пока. Следующего позовите.
Женщина снова задвигала бровями, но, на счастье Игоря, ограничилась коротким «ладно» и вышла.
В следующие несколько часов Барашкин принял с дюжину заявлений похожего содержания. Люди — кто путано и растерянно, кто четко и напористо — сообщали одно: пропало слово «нет». Вчера было — среди деловых бумаг или за пазухой, аккуратно уложенное в шкафу или брошенное под ноги в прихожей, у некоторых и вовсе на лбу написанное — а к утру как ветром сдуло.
В другой день Барашкин посчитал бы, что его разыгрывают. Парень в отделении новый — вот коллеги и развлекаются. Посмеялся бы тоже да вытурил шутников. Только сегодня Игорь сам не обнаружил спасительного твердого «нет» на привычном месте.
Иначе как объяснить, что с самого утра он согласился, наконец, принять заявление у склочной тетки, терроризирующей весь отдел тем, что ее собака — инопланетный шпион? Тетка опешила от неожиданности, а потом отправилась поподробней все расписать, чтобы назавтра вернуться.
Нахальный апрельский луч, прокравшись сквозь зазор между жалюзи, нещадно пек затылок. Мозг, казалось, уже закипел. Игорь механически листал стопку свежих обращений. Расскажи кому — засмеют. Он просмотрел заявления внимательней. Большинство потерпевших жили в одном доме
Барашкин сунул бумаги в папку, стянул со спинки стула куртку, забросил ее на плечо и отправился по адресу.
Дом номер восемь на улице Ленина считался благополучным. Соседи если и ссорились, то по пустякам, драк, воровства и прочих злодеяний не случалось. Казалось, здесь даже зелень в палисадниках цветет веселее, а солнце льнет к окнам чаще и охотнее. Единственное темное пятно на репутации — дебошир Жабрин. Время от времени жена уставала от его пьянок и отказывалась впустить домой. Тогда он устраивал соседям концерты с криками и выламыванием двери. Ничуть не удивительно, что начать обход Барашкин решил с него.
— Чего надо? — заспанно и недовольно пробурчал помятый верзила, обдав Игоря похмельным амбре.
— Опять пьешь? — приняв вид посуровее, спросил участковый.
— Да! — выдохнул Жабрин и удивленно округлил глаза.
«У этого тоже пропало», — понял Игорь, привыкший к постоянным жабринским отпирательствам.
— Жена дома?
— На работе... А это... кто опять набрехал-то на меня? Я же это... со вчера отсыпаюсь...тише травы...
— Никто, Жабрин, никто. Значит, спишь весь день?
— Ага.
— Ладно, — Игорь задумался, похлопывая папкой по бедру, оглядел верзилу и велел напоследок, — ты завязывай с выпивкой. Понял?
— Да, — беспрекословно согласился Жабрин.
«Может и хорошо, что пропало, — подумал Барашкин, — глядишь народ получше станет, посговорчивее.»
— Игорь Леонидыч, пару сотен одолжи, а? Это...опохмелиться маленько...
— Борзеешь, Жабрин! — участковый нехотя полез в бумажник. — Эх, все-таки плохо, что пропало, — ворчал он, доставая купюры.
— Чего?
— Ничего, — Барашкин сунул деньги в огромную жабринскую ладонь и развернулся уходить.
Жабрин схватил его за рукав:
— Хороший ты человек. Даже пигалица вчера злая была, а ты вон — власть, а добрый!
— Какая пигалица?
— Из третьего подъезда. Взаймы у нее просил. Так зыркнула — чуть не убила. Отродясь ее такой не видал.
Обход остальных квартир новой информации Барашкину не принес. Ничего и никого подозрительного жители не видели, но слово «нет» исчезло у всех. Некоторые еще заметили, что пигалица-Танька второй день злющая ходит. Ерунда, в общем.
Барашкин позвонил в последнюю дверь и, услышав приглушенное «кто», представился. Открыла худенькая заплаканная девушка.
— Татьяна Евгеньевна?
— Нет! — помотала она головой и всхлипнула, — То есть, я это, — и всхлипнула еще раз. Слезы стояли в больших темных глазах, еще чуть — и покатятся.
«Аниме», — подумал Барашкин, а сердце зачастило.
— Что случилось, почему вы плачете?
Девушка смахнула слезы.
— Ничего. Клякса это.
Игорь не понял, наморщил лоб.
— Клякса. Кошка. Цапнула — вот, — она ткнула в грудь Игоря острым локотком с бисеринками крови на свежей царапине.
В проеме двери показалась угольно-черная морда. Кошка принюхалась к участковому, потерлась о ноги хозяйки — та легонько отпихнула ее вглубь прихожей.
— Да не плачьте. Обработайте просто. Перекисью там... йодом... зеленкой... — Игорь вдруг растерялся. «Мямлю ерунду», — укорил он себя, кашлянул в кулак и вспомнил, зачем пришел.
— Татьяна Евгеньевна, скажите, вчера вечером или сегодня вы ничего странного, необычного не видели? Может, люди подозрительные? Звуки?
Татьяна отрицательно покачала головой.
— А в чем дело?
Барашкин замялся.
— Понимаете, у всех жильцов пропало слово «нет». Вчера еще ...
Договорить участковый не успел — Татьяна опять всхлипнула, закрыла лицо руками и разрыдалась.
Барашкин пытался хоть что-то понять из бессвязных слов, выпрыгивающих из плача.
— Виновата... из-за меня... они все ко мне... а теперь — злая... злая... а я не хочу-у-у...
Слов становилось все меньше, слез — все больше. Участковый не выдержал, взял Таню за плечи и тряхнул:
— А ну-ка, прекратите реветь!
Вышло грубовато, но подействовало. Девушка постепенно затихла.
Он подтолкнул ее в квартиру, провел на кухню, усадил на табурет.
— Теперь рассказывайте, — велел Барашкин, тоже усевшись и отодвинув подальше от края недоеденный бутерброд и чашку недопитого чая.
Таня не умела отказывать. «Нет слова «нет», — говорили мама и папа, когда дочка отказывалась слушаться. Давно уже Таня из детства выросла, а слово до сих пор оставалось не то что бы запретным, но каким-то неловким. Скажешь, а после источишь себя мыслями, что зря, что нехорошо. И на душе кошки скребут. Она даже Кляксе отказать не могла, когда та клянчила неразрешенные вкусности.
Кто к Тане за помощью не обращался — всем помогала. Вечно была чужими делами по макушку завалена — и на работе, и дома без роздыху. На себя времени совсем не оставалось.
Так все и шло до вчерашнего дня. А вчера под вечер коллега подошла. Улыбается, по плечику гладит:
— Танюш, выйдешь завтра вместо меня? Очень надо.
— Но... у меня день рождения... я же говорила... — Таня мялась, а напрямую отказать духу не хватало.
— Помню, конечно... Но это же не на целый день...Ну, Танечка, о-о-очень надо!
— Хорошо, — едва слышно прошелестела Таня, — если очень... Хорошо.
— Вот спасибо! Должна буду! — коллега чмокнула девушку в щеку и убежала довольная.
А у Тани все насмарку. Она уже завтрашний день распланировала: торт испечь, в кино сходить, к родителям показаться, а потом пойти гулять по городу. И чтобы никто — никто! — ни о чем не просил. А теперь что? Таня злилась. На себя, конечно. Разве можно быть такой бесхребетной?!
В автобусе по дороге домой девушка села у окна и крутила в голове нехорошие мысли, а в руках крутила билетик. Посмотрела на цифры — счастливый. Тане стало смешно: ну хоть билетик. Вспомнилась детская примета. Таня зажмурилась и шепнула с чувством: «Хочу говорить нет!» А после сунула билет в рот. Бумажка быстро намокла, превратилась в жесткий безвкусный комочек. Таня его с трудом проглотила и глянула по сторонам, не заметил ли кто, какими глупостями она занимается. Никому до ее причуд дела не было.
Через пару остановок рядом с Таней раздалось покашливание. Девушка подняла глаза — женщина в возрасте с тяжелыми сумками в руках сверлила ее взглядом. Таня смутилась, отвела взгляд.
— Может уступишь, молодая ведь? — недружелюбно поинтересовалась пассажирка с сумками.
— Нет!
Таня выплюнула слово и ужаснулась. Что теперь о ней подумают, что скажут? Проверять девушка не стала, краснея выскочила из автобуса на следующей же остановке и остальную часть пути шла пешком, ругая себя за грубость.
А если бы осталась, увидела бы, как дородная, нетерпимая к «зайцам» кондукторша вдруг не смогла сказать «нет» долговязому парню, нахально заявившему: «мне всего-то пару остановок».
У дома Таня столкнулась со страшным соседом Жабриным, который вечно клянчил денег на выпивку. Отказывать ему было страшновато. Таня одалживала — Жабрин не возвращал. Сосед преградил дорогу и только открыл рот, а девушка уже бросила:
— Нет!
На это раз слово Тане понравилось. Понравилось, что Жабрин оторопело отшатнулся.
Сосед отстал. А за окном первого этажа удивленный муж не верил своим ушам: жена без возражений отпустила его с мужиками на рыбалку.
Придя домой, девушка позвонила той самой коллеге, что просила подмениться — и отказала.
На следующий день она говорила сотни «нет» — всем без разбору: родителям, соседям, кассирше в супермаркете. Даже жившей через стенку добродушной старушке, постоянно угощавшей Таню булочками, не дала щепотку соли.
Девушка не понимала, как могут уместиться все эти «нет» в ее маленьких ладошках. Откуда их столько сразу — будто магнитом притягивает? И все разные: от одних легко становится, свободно, а от других на душе тяжко да плохо.
Вот после соседки — плохо было.
И Клякса еще — последняя капля. Полезла к Тане конфетку попрошайничать. Девушка ей по лапе шлепнула — нет! Клякса обиделась и поцарапала хозяйку что есть силы. А Таня в слезы. Рыдала так, что едва звонок в дверь расслышала. Зареванная открывать пошла. Стыдно.
— Вот, значит, воришка и нашелся,— подытожил Барашкин Танину исповедь, — что ж нам с вами делать, Татьяна Евгеньевна? Надо как-то украденное раздать, люди-то возмущаются.
— А как? — Таня подняла на Игоря темные глаза, — я сама хочу. А как?
— Ну-у-у... «Нет» — оно же вроде приправы, вроде соли. Если везде без разбора сыпать, так и вкус испортишь. Вот вы готовить умеете?
Таня кивнула.
— Так и тут попробуйте, ну-у-у... дозировать, что ли.
— А если не получится?
Барашкин смотрел, как она вытирает ладошками мокрые щеки. Сердце опять пустилось вскачь:
— А давайте проверим, Татьяна Евгеньевна. Таня. Вы же хотели сегодня в кино и на прогулку? Пойдемте со мной? Только сразу приправ не сыпьте. Подумайте.
Щеки участкового порозовели. Таня смотрела на него, дрожа ресницами, и боялась ответить.
— Да-а-а, — протяжным шепотом подсказал Барашкин.
Клякса запрыгнула девушке на колени и так же протяжно, но громко подала пример:
— Дя-а-ау!
— Страшно, — сказала девушка, теребя питомице ухо.
Барашкин вздохнул, посмотрел пристально и вдруг наклонился ближе:
— Я все понял. Это ведь волшебство — с билетом! Значит нужно новое волшебство! Не двигайтесь, — Игорь легко коснулся пальцем Таниной щеки, — вот — загадывайте!
На кончике его пальца лежала тонюсенькая ресничка.
Девушка посмотрела на нее, на Барашкина, улыбнулась и подула. Ресница слетела вниз, а Таня кивнула:
— Да. Я согласна в кино.
— Нет, паразит! Не смей! Нет, сказала! — донеслось в приоткрытое окно.
Таня хихикнула, Барашкин облегченно выдохнул:
— Вот и закрыто дело, — он поднялся, направился к выходу, — значит, до вечера?
Таня сняла с полки плошку с солью и пошла вслед за участковым.
— До вечера, — выйдя на площадку, она потянулась к звонку соседней квартиры, — только знайте, если мне что-то не понравится, я скажу «нет»!
— Договорились, — пообещал Барашкин и бодро зашагал по ступеням вниз.
На душе было тепло, и даже то, что завтра придется растолковывать хозяйке собаки-инопланетянина, почему он не может принять заявление, совсем не портило настроения.
Источник: http://litclubbs.ru/writers/5365-volshebnoe-slovo.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Литературные дуэли на "Бумажном слоне" : битвы между писателями каждую неделю!
- Выбирайте тему и записывайтесь >>
- Запасайтесь попкорном и читайте >>
