Любая история, которую предлагают для народа (для любого народа) – это по большей части мифы по мотивам хроник. И к нашей истории это тоже относится.
Общим местом для промывки мозгов, которую подают как историю, являются двойные стандарты. С одной стороны воспевается миролюбие, а с другой воспевается воинственность и боевой дух.
Если же эти качества проявляет условный противник, то о миролюбии обычно вообще не упоминают или же подают ее как малодушие. Воинственность же, сами понимаете – признак патологической агрессивности, в отличие от нашей агрессивности, которая есть проявление высокого гордого духа, направленного, конечно же, исключительно на защиту отчизны.
Здесь меня начнут наверняка упрекать в русофобии те, кто свято верит в миф о добрых аки агнцы русичах, которые только в годину опасности вдруг как по мановению волшебной палочки превращались в грозных львов.
На самом деле то, что можно принять за выпад в адрес моего (подчеркиваю, что именно моего!) народа, на самом деле является просто результатом моего неверия в воспетые церковниками и гуманистами кротость и миролюбие.
Иногда эти качества хороши, но они могут быть и губительны. Так что не вижу причин приписывать их своим предкам. Агрессию я тоже не считаю злом по умолчанию. Зачастую именно она спасала нашим предкам жизнь. А сантименты – это для диванных рассуждений.
Проявлением подобных сантиментов можно назвать противостояние северо-западной Руси и тевтонцев. Обычно это подается как некий прототип будущего советско-германского противостояния.
В этой лубочной картине немецкие крестоносцы – все как один обуреваемы злобой и ненавистью к русским и православным, и только и думают о том, как бы захватить Русь (обычно при этом как-то полушепотным контекстом идет мысль о том, что русских они, конечно же, мечтают сделать рабами).
В реальности, может, такие мысли у них и проскальзывали, но в реальности их мечты и планы были направлены в основном на земли эстов и балтов, ибо морское побережье – это сила! Ну и дань, конечно.
Каким боком к этому русские княжества? Да таким, что русские князья и купцы тоже хотели захватить земли эстов и балтов по той же самой причине. На том с тевтонцами и не сошлись. Вернее, сошлись, но на полях сражений.
В какой-то степени у нас прав было больше, поскольку наши предки подчинили себе этот регион за несколько веков до того как там появились католические рыцари.
Поэтому, когда в Прибалтике появились немцы, «приватизировавшие» пару небольших ливонских княжеств, русские отреагировали исключительно мирными методами с применением железных предметов. Занятие им понравилось и только в первые три десятилетия XIII века наши предки совершили множество походов на злых тевтонов, из которых только крупных было около восьми.
Сами тевтонцы наносили ответные визиты значительно реже. И причина у всех была одна и та же – власть над теми, кто не был ни русскими, ни немцами.
Относительно кровожадности тевтонов тоже можно сказать, что это такое же преувеличение, как и кровожадность католической инквизиции или благородство и миролюбие американских индейцев.
В число гуманистов рыцарей, конечно, зачислить сложно и резня тоже входила в число их методов. Но наши предки тоже этого метода не гнушались. В ту пору это вообще было просто одним из решительных методов – не более. Но и политические решения тоже использовали обе стороны. Так в Пскове крестоносцы все решили путем исключительно мирных переговоров, маневрируя между разными псковским политическими группировками.
К слову, ключевое во всей этой истории Ледовое побоище обычно подается как нападение рыцарей на нас. Мол, пришли они к нам, а мы им ответили. Но на самом деле оно происходило на немецкой территории.
Политическое мирное продвижение крестоносцев в Псков не было оценено в Новгороде, и в качестве ответного хода был предпринят всего-навсего поход.
Тевтонцы (ошибочно называемые ливонцами, ибо это было подразделение Тевтонского ордена) решили перехватить визитеров, но, как известно, не срослось.
И все благодаря тому, что наши предки оказались, не менее агрессивны, чем тевтонцы. Тем же, кто считает их воплощением миролюбия, стоит задуматься о том, как можно сеять любовь столь хитро, что в свое время наши предки контролировали земли от Центральной Европы до Аляски.
