Сказав что-либо прямо своему боссу, вы рискуете потерять работу, а намёки не всегда понятны. Особенно сложно дела обстояли с этим во времена домашнего рабства, когда «боссом» был дворянин. Взять, к примеру, Франца-Иосифа Гайдна, руководителя симфонического оркестра и придворного композитора князя Эстерхази, который любил брать с собой музыкантов, когда уезжал на лето в загородный дом. Именно так поступали в те дни, когда iPod-ы ещё не изобрели, а загородный дом был настоящим дворцом.
Лето тянулось долго, и с каждым днём музыканты становились всё мрачнее и мрачнее… Их жёны остались в Айзенштадте, а принц вёл себя как гость, который не хотел уезжать – не считая того, что он был владельцем дворца, которому никто не осмеливался намекнуть, что пора бы и честь знать.
Гайдн, который мог написать симфонию всего за пару недель, решил, что нужно брать дело в свои руки, и вскоре семье князя Эстерхази было представлено новое музыкальное произведение. Однако это было не совсем обычное представление: во время заключительной части музыканты вставали один за другим, задували свечи и уходили. В самом конце на сцене остались всего две приглушённые скрипки, на которых играли сам Гайдн и концертмейстер.
Говорят, что князь сказал: «Что ж, раз все ушли, значит, и нам пора». Учитывая, что все они вернулись в Вену на следующий день, намёк, похоже, был удачным, и «Прощальная симфония» до сих пор остаётся одним из основных элементов репертуара.
