Как и многие великие русские танцовщики, Николай обладает удивительным качеством: полной и беззаветной самоотдачей творчеству и тому, что составляет жизнь сцены. Я сразу почувствовал в нем перфекциониста, который всегда стремится быть совершенным. Есть танцовщики, у которых лучше получается на репетициях, хуже — в спектакле, и наоборот. Отношение Николая к сцене таково, что его отдача — не на сто, а на двести процентов, что восхищает меня каждое мгновение.
Важной особенностью его творческого портрета является абсолютная свобода в сочетании с большой скромностью по отношению к своей работе и своему таланту. Это танцовщик с редкостным усердием и пламенной увлеченностью.
В декабре 2001 года я работал с ним над партией Солора в «Баядерке», а в декабре 2009-го — над партиями Дроссельмейера и Принца в «Щелкунчике». Осваивая непривычную для себя хореографию Нуреева, он проявил феноменальную трудоспособность и пытливость. Николай полностью мне доверился, что стало основой наших профессиональных и дружеских отношений.
Наша работа над «Баядеркой» осложнялась тем, что в нуреевской версии спектакля в мужской партии приходится исполнять гораздо больше разнообразных движений, чем в классической редакции. Нуреев сочинял ее для себя, невероятно усложнив партию Солора. Николаю многое предстояло выучить заново. Он пытался не только разучить новые па, но и исполнить их еще совершеннее. И за две недели он полностью адаптировался ко всем изменениям, которые ему следовало освоить.
Взаимопонимание возникло у нас с первой репетиции. Николай чутко воспринимал все, что я ему давал, а мне было интересно смотреть, как это преломляется в его танце. При общей основе французская и русская школы классического танца обладают множеством различий и нюансов. Мне было интересно их выявлять, наблюдая, как Николай берется за выполнение различных элементов.
Со своей стороны, уважая его личность танцовщика, я старался, чтобы в нашей работе мы оба шли навстречу друг другу. Да, он учил новую для себя хореографию, но для меня не менее важным было и то, чтобы Николай мог на сцене оставаться самим собой.
Важным его достоинством является развитое чувство театральности, которым одарены большие артисты. Благодаря своей яркой индивидуальности и прекрасной выучке, он выглядит на сцене очень эффектно. Николай умеет себя подать так, чтобы все лучшее, что в нем заложено, было хорошо видно, и чтобы все выглядело максимально убедительно и театрально. Для артиста это очень важное качество, даже если, на первый взгляд, оно кажется естественным.
В танце Николая меня прежде всего пленяет его «текучесть» и потрясающая плавность, которая ощущается в каждом его жесте или па. «Текучесть», наверное, — самое точное слово, определяющее особенность его исполнительской манеры. Николай захватывает и своей энергетикой. Он вкладывает в каждое движение огромную энергию, что порой бывает для него даже опасным. Чтобы находить равновесие, необходимое для многогранной трактовки образа, любому артисту нужно научиться рационально распределять свою энергию. Я хорошо знаю, насколько это сложно, потому что сам был таким же пылким на сцене, как Николай. Но если это удается, танец получается не только более сбалансированным, но и более мощным, богатым и интересным.
С Николаем приятно работать, потому что он способен видеть, что для него хорошо, а что не подходит. Он понимает уместность и необходимость корректировки определенных нюансов танца. Это человек, который научился себя познавать, что помогает ему осмысленно формировать свой артистический образ. Работая с разными людьми, оказывая им доверие и внимательно наблюдая за другими, благодаря своей необычайной любознательности Николай постоянно растет в своем творчестве. В этом ему помогает еще и редкое трудолюбие.
В декабре 2009 года он приехал в Париж, чтобы дважды выйти на сцену Град Опера в балете «Щелкунчик» в хореографии Нуреева. На репетициях, как и ранее при работе над «Баядеркой», он проявил необычайное усердие, потому что хореография Нуреева всегда сложна. В то же время это была работа, которая потребовала от него и нового подхода к танцу, потому что хореография у Нуреева принудительная, то есть она обязывает артиста точно и чисто исполнять авторский текст.
Я с большим уважением отметил, что, встречаясь в танце с техническими трудностями, Николай никогда не пытался найти облегченный вариант исполнения, как это делают некоторые артисты. Наоборот! Он упорно стремился не просто к точности воспроизведения хореографического текста, но к безукоризненности и репетировал очень тщательно и плодотворно.
Выйдя на сцену в спектакле, Николай поразил меня своим исполнением. Он одержим сознанием того, что танец — это Искусство с большой буквы. В «Щелкунчике» он пленял утонченной элегантностью и врожденным благородством, чего не достает многим танцовщикам.
В силу своей яркой артистической индивидуальности и огромного таланта Цискаридзе несомненно занимает в балетном мире совершенно особое место. Его выделяет неповторимая завораживающая манера танца, прекрасные внешние данные и вдохновенный артистизм. Каждый артист, в танце которого проявляется личность, становится выдающимся. В этом и есть проявление подлинного таланта.
Лоран Илер
