Мы продолжаем читать интервью, опубликованное ещё в 1996 году в газете «Ленские вести». Журналисты всегда были летописцами главных событий, происходящих в мире, стране, районе. Они много писали о БАМе. И я, конечно, на своём канале буду возвращаться к этим публикациям. Согласны?
Мне трудно, когда я не вижу ваших комментариев. А кто до сих пор пишет свои истории? Я жду.
— А когда приехал отряд Иркутского комсомола?
— Когда отовсюду поехали на БАМ, иркутяне чуть ли не возмутились: «Как это, люди едут, а мы сидим и смотрим на это». И создали свой отряд. Их завозили вертолётами в Магистральный уже осенью, где-то в сентябре. Холодно было: слякоть, дождь. Тяжеловато они, конечно, начинали.
А потом там поэтапно и пошло. В Улькан высадились украинцы, в Кунерму – посланцы Чечено-Ингушской республики. Улькан строили азербайджанцы, Нию – грузины, Таюру – армяне.
— Полный интернационализм, да?
— Я даже сейчас не могу припомнить, сколько наций было на стройке, но каждая из них внесла свой весомый вклад в неё. Все они прекрасно трудились.
— Вы с комсомольцами побывали в Грузии. Когда это было? Расскажите о ваших впечатлениях от поездки.
— Сейчас уже и не припомню точно: году в 1976, 1977-ом. Как получилось, что мы попали туда? Когда пропускали поезд, у нас был первый секретарь ЦК комсомола Грузии. Было это в конце декабря, мороз был ниже 40 градусов, а он приехал без шапки. Ему дали ондатровую и полушубок надели. Он ездил, смотрел и пригласил нас к себе. Не нас, а молодежь. Была составлена делегация, куда включили и меня.
Мы приехали в четыре часа утра, но на площади были тысячи человек. Так нас ждали. Накормили, немного отдохнуть дали с дороги и повезли прямо к Шеварднадзе. Очень интересная была встреча, запоминающаяся. Это высокоэрудированный человек, он мне говорил: «Мы нуждаемся в общении с сибиряками. Я понимаю, ты гость, но скажи, как грузины себя ведут, как работают?»
— Хорошо, - отвечаю.
— Грузия умеет принимать гостей. БАМ для нас стал знаменем, и мы его обязательно достроим, - так сказал тогда этот человек.
А Жюули Шартава, первый секретарь ЦК комсомола, что был у нас, погиб, когда сопровождал Шеварднадзе. Был убит абхазскими боевиками в Сухуми.
— А что больше всего запомнилось вам в Грузии?
— Прежде всего, величайшее гостеприимство грузин. В первый же вечер — правительственный приём, который вел второй секретарь ЦК партии Грузии Колбин. Интересный такой человек, спокойный. Мне грузины говорили, что вся Грузия влюблена в него. Уважали. Правда, он сделал мне замечание: «А ты почему водку, коньяк не пьёшь? Ты же сибиряк…» Я отвечаю: «У нас этого добра хватает. А вот сухие хорошие вина в дефиците».
И, конечно, огромнейшее впечатление произвел на меня музей дружбы народов СССР, а особенно отдел, посвященный защите родного Отечества. Там много героев, но меня потрясло, что Грузия приняла тысячи осиротевших на войне детей. Грузинские семьи, грузинские женщины… И письма ребят, которым грузинские матери дали образование, воспитание, те, кто потом разъехались. Но не забыли родителей. А какие письма писали! Я не выдержал – пустил слезу.
— Да, раньше мы не делились. Разве у нас в Сибири живут одни русские? Здесь остались и украинцы, и белорусы, и грузины, и азербайджанцы… Кровь смешалась. Разве можно было представить, что это уже не милый сердцу уголок, где ты родился и куда всегда можешь приехать, а ближнее или дальнее Зарубежье?
А войны? А кровь безвинно убиенных? Что это?
— Тогда мы и в страшном сне такого привидеть не могли. Что азербайджанцы будут воевать с армянами, что-то делить. Все дружно, хорошо жили, строили дорогу. А когда первый поезд пришёл в Кунерму, нас встречали хлебом-солью красивые, стройные чеченки.
— Значит, БАМ объединил все нации?
— Не только объединил, он проявил их лучшие качества. Я понимаю, почему было объявлено шефство над стройкой. Минтрансстрой не имел своей базы, он — строитель дорог. Вот поэтапно и подключали: Московскую область к Тынде, Ленинград – к Северобайкальску, Ростов – к Магистральному, Ставрополь и Краснодар – к Усть-Куту, Армению – к Таюре, Азербайджан – к Улькану.
И все они должны были прибыть со своими ресурсами. Поэтому нам и удалось так быстро построить дорогу. Стройка эта нашенская, Советского Союза, хотели бы мы этого или нет. Это была такая пора, это была такая молодёжь! Она рвалась в бой.
— В те годы, говорят, своеобразной визитной карточкой служило слово «БАМ». Достаточно было произнести: «Я с БАМа» и, как по мановению волшебной палочки, перед тобой открывались все двери…
— Некоторые сейчас обвиняют нас в том, что мы устраивали шоу. Сколько звёзд эстрады, космонавтов, олимпийских чемпионов у нас побывало тогда! Да, мы делали шоу, невозможно было не делать. Люди взяли обязательства, выполнили их. А поезд пришёл — сколько эмоций было!
Как-то вёл я митинг. А первый секретарь обкома партии Банников говорит:
— Смотри, они тебя тут понимают…
— Я их понимаю, Николай Васильевич, - отвечаю.
Я видел, что эти их искорки надо поддерживать. Это же трудовая победа, как её не отметить?
Ночью мне нравилось ехать по трассе. Всюду движущиеся огни: работают экскаваторы, машины, бульдозеры. Всё это движется, всё в огнях. Красиво!
— И всё же, наверное, было и нелегко? Ведь кроме праздников, существовали и будни – каждодневные, напряженные, изматывающие…
— Дорога строилась нелегко. Вот когда мост сдавали, так Рассказов ночевал в вагончике. Когда мост начинали – одну панель собирали 42 часа, а уже последнюю всего 18 часов.
Говорят, что соревнование было тогда сплошным формализмом. Никогда не соглашусь с этим. Молодежь-то как соревновалась между собой! Я стимулом всему служило: «Я – хозяин стройки. Я и никто другой!». На технике, выданной в Усть-Куте, брали обязательства дойти до Комсомольска-на-Амуре. Созданный штаб ЦК комсомола также неплохо себя проявил.
Вот простой пример. Стали запаздывать панели с Воронежского завода. Сразу вылетела туда комсомольская делегация во главе с членами штаба, и всё сразу наладилось: железная дорога дала «зеленую» улицу.
А какая эмоциональная, нервная нагрузка ложилась на руководителей. Проверяющих организаций было немало, и все выискивали недостатки. Как-то шли пешком по трассе и заспорили известные строители Блохин с Евтушенко, чуть до драки не дошло. А сели в машину, успокоились, стали шутить. Выпустили пар. Люди работали на пределе – по 18 часов в сутки.
— Иван Алексеевич, а не обливается у вас сердце кровью, глядя сегодня на бамовские поселки? Все, кто могли, уехали. А кто остался, вынужден влачить нищенское существование. Здесь строили школы, детские сады, дома, чтобы люди обосновались прочно.
— Такой задумки – оставаться на новом месте – первоначально не было. Только станция. Строились времянки, которые можно было при необходимости перенести в другое место. Срок эксплуатации их 25 лет при трехкратном переносе. Но люди не захотели уезжать.
Даже планировали лесопромышленный комплекс в Ние по строительству деревянных домов улучшенной планировки, но потом это начинание, в связи с перестройкой, заглохло. Вся беда ещё в том, что сегодня и лесники, на которых тогда возлагались большие надежды, потеряли всю перспективу. Лесные отрасли развалились.
— Из вашего рассказа мы узнали, какая боевая, энергичная, надёжная молодёжь была в те годы. Что случилось сейчас? Или нужен новый БАМ?
— Я много хорошего говорил о бамовцах не потому, чтобы противопоставить их сегодняшней молодёжи. Мне много приходится сейчас общаться с ними: дети, внуки, друзья, племянники. Они, может быть, сексуально грамотнее, напичканы американскими боевиками.
Но и в боевиках есть своё зерно. Они учат смелости, уверенности, достоинству. А у нас как-то получилось, что наши молодые почти неспособны дать отпор хулиганству, разбою и т.д. Порой они бывают просто беспомощными.
И всё же, несмотря на всё это, они наши. Дай им новый БАМ, дай целину, дай Братскую ГЭС – и они проявят лучшие свои качества. Вся беда в том, что они не знают сегодня, куда себя деть, чем заняться. А энергии и силы им не занимать. Нашлось бы дело.
— Положа руку на сердце, Иван Алексеевич, так ли нужна была эта дорога? Средств на неё пошло немало, а поезда почти не ходят.
— По заявлению министра путей сообщения Фадеева, уже в первые годы бамовская дорога оправдала все средства, которые были в неё вложены. И потом, чтобы дорога оправдала себя, нужно работать. А сейчас всё стоит. Но я верю, что мы ещё вернёмся к этой ветке, государственные мужи поймут, что она нужна.
— А потому – «не пропадёт ваш скорбный труд и дум высокое стремление». Спасибо вам за интервью, Иван Алексеевич.
Спасибо, что читаете)))
