С Андрияном Хромовым, который на лошади доставляет газеты, журналы, а также пенсии и пособия в отдаленные поселки Качугского района, мы познакомились в 2012 году в 80 километрах от Качуга — в почти вымершей деревне Шевыкан, где Хромов ночевал после дневного перехода из затерявшейся среди леса Тырки. Я хорошо помню, он представился, пожимая руку: «Андрей, почтальон». Особенности и детали его работы даже в сухом изложении были поразительны: передо мной стоял, по сути, один из последних ямщиков губернии, если не самый последний. От кучеров, состоявших когда-то на государственной службе и выполнявших ямскую повинность, Хромов отличается тем, что не возит важных чиновников (они ездят в эти места преимущественно на охоту) да не меняет лошадей, из-за отсутствия таковых. Маршрут почтальона много лет остается неизменным: Качуг — Ацикяк — Юхта — Шевыкан — Тырка — Чинонга — Качуг. Туда- обратно дорога занимает минимум неделю.
— Андриян! Андри-я-а-н! Ты где ходишь? Иди трубку возьми, опять из Иркутска тебя догоняют, — динамик сотового телефона транслировал монолог жены Хромова, Тамары. Накануне она сообщила, что муж уехал в Тырку, но непременно вернется, потому что перед выездом в Чинонгу надо успеть выкопать картошку.
Более двух лет мы регулярно созванивались с почтальоном, но поработать вместе не получалось, поездки переносились из месяца в месяц: меня чаще всего в дальнюю дорогу не отпускала рутина, а он ждать не мог, потому что корреспонденцию, материальные ценности получает в определенные дни и сразу отправляется в путь.
По тайге на «Бэхе Х5»
Полное имя почтальона — Андриян Иннокентьевич Хромов, хотя земляки-эвенки чаще называют Андреем, а их мужская половина — Андрюхой. Среди его родственников-тунгусов немало известных людей, например актер Афанасий Хромов, сыгравший одну из ролей в приключенческом фильме режиссера Анатолия Ниточкина «Друг Тыманчи», писатель Владимир Хромов, автор очерков «Край запаха тайги» и «Эвенки орлиной реки».
— Андриян, на чем сейчас почту возишь по тайге? Меня возьмешь, как договаривались?
— Так на «Бэхе Х5» езжу, надежно…
В этот момент внутри все оборвалось: «Все, прособирался. Прощай, материал!»
А Хромов, выдержав паузу, добавил:
— Коня так своего зову, но вообще-то у него кличка Пятак. Тебя возьму, договор в силе. Приезжай пораньше, часам к девяти. В первый день желательно дойти до Шевыкана, а дальше сложный переход до Тырки, особенно последние пять-шесть километров вокруг болота. Конь один, поэтому идти будем по очереди. Купи продуктов, по дороге нас кормить никто не будет.
Начало рабочей поездки Андрияна Хромова — в почтовом отделении Ацикяка. Интерьер дореволюционного дома, выкрашенного на сто рядов синей краской, удачно дополняют попутные товары Почты России — брошюры по универсальному лечению различных болезней, любовные романы в мягкой обложке, на фоне которых особенно выделялись валенки. Нина Васильевна Шерстова, бессменная заведующая с 1981 года, рассказала, что давно бы ушла на пенсию, но не отпускают, потому что некому работать. Людям проще периодически вставать на биржу труда, между делом бегать в тайгу за орехом, ягодой. Между тем почта остается одним из немногих административных зданий поселка, где теплится жизнь: школу в Ацикяке закрыли, детей перевели в интернат в Бутаково.
Газеты в горбовиках
Письма, газеты и единственный глянцевый журнал по оружию Андриян аккуратно пакует в металлические контейнеры, прозванные в народе горбовиками. С такими обычно ходят в тайгу за ягодами, грибами, вывозят рыбу. В дюралевый ранец входит три- четыре ведра природных даров. Есть и более вместительные, но тут все зависит от физических данных и банальной жадности таежника.
Хромов нашел еще свое применение горбовикам. И вот почему.
Как только заступил на работу, ему выдали пару несносимых сапог (потому что не носит из-за их крайней непрактичности), куртку, плащ и два обыкновенных мешка под корреспонденцию. Видимо, до более удобной тары для газет почтовики не додумались.
— Практически сразу стало понятно, что мешки совершено не годятся для перевозки газет, — рассказывает Хромов, аккуратно укладывая, кстати, «Копейку» в ранец-горбовик.
— В мешках газеты привозил мятыми, местами изорванными, а когда попадал под дождь — мокрыми. Бывало, что целый день, пока едешь, с неба льет и льет. Мокрые мешки, привязанные к седлу, все время цепляются за деревья, кустарники.. Представляешь, во что превращаются газеты?! Непосредственно перед доставкой адресату приходилось их сушить, выглаживать. Лесная дорога после дождей становится сплошным болотом, конь чувствует эту топь и старается обойти по кустам, между деревьями. Да ты сам сейчас все увидишь и поймешь. Поэтому и заказал два горбовика у местного мастера, бывшего летчика-вертолетчика Анатолия Сафонова. Они не очень большие, в кожаных сумах, аккуратно пристегиваются к седлу — и корреспонденция не страдает. В обратный путь загружаю горбовики рыбой — щукой, хариусом, ленком, расплачиваюсь ею по дороге с людьми, у которых ночую. С моей зарплатой в 6300 рублей по-другому не получается, а кто бесплатно будет пускать на ночь? Да еще коня пристроить надо, накормить его.
Две лошадиные силы
Пятак в это время пасся в Юхте, до которой Хромов обычно добирается на попутках, а потом уже садится в седло. В этот раз в райцентре через коллег-журналистов мы наняли уазик, планируя преодолеть на нем часть пути. Более того, я мечтал махнуть еще дальше — до Шевыкана, и там подождать Андрияна, спокойно сортируя снятый материал получения газет в Ацикяке. При таком раскладе оставалось еще время сходить в гости к коренному жителю села, старейшему охотнику Петру Федоровичу Житову, который помимо прочего славится тем, что заваривает отменный чай из таежных трав.
В день выезда в Иркутске стеной лил дождь, а в Качугском районе пробрасывал снег. Этому обстоятельству я придал значение гораздо позднее (из салона машины это не видится проблемой), когда мы двигались по раскисшей лесной дороге, потому что дальше Юхты с ходу пройти не удалось. Первый же пригорок оказался непреодолимым препятствием для внедорожника — полетело сцепление уазика. Проползав под машиной по липкой глине до самого вечера, мужики реанимировали «таблетку», но лишь для того, чтобы дотянуть до Качуга. Рюмка чая и отличная баня от Станислава Татарникова стали своего рода утешительным призом неудачному дню. Себе в актив могли занести нового попутчика — Александра Воробьева, которого Хромов сманил рассказами о богатой рыбалке в Тырке. С утра пораньше, равномерно распределив груз на двух лошадей, мы двинулись с учетом незапланированного отставания в сторону желтеющих сопок, окутанных плотным туманом.
Два-три километра за Юхтой были уже знакомы со вчерашнего дня, отсюда мы возвращались в деревню, когда сцепление перестало выжиматься, а следом предательски сел аккумулятор. На красноватом глиняном пригорке, где уазик, оставляя протекторами размашистый автограф, сполз вниз, Бэха и Мэрс (так мы перекрестили старого мерина) от души «газанули» и с первого раза оказались наверху. Все случилось быстро, без поражающего эффекта: кони лишний раз давали понять, что всю ночь кушали плотно, с пищеварением у них все в порядке, значит — готовы к дальней дороге.
На первом этапе жребий пешехода выпал мне, чему я даже радовался, забегая вперед нашего каравана и успевая выбрать ракурс, поставить камеру на штатив.
— Иннокентьевич, а ты не боишься по лесу без ружья ездить?
— С собой чаще всего вожу тозовку, которую оставляю в тайнике вместе с патронами. Скоро доедем, я достану. Без ружья в лесу нельзя, но в деревню лишний раз не вожу.
Он слез с коня, ненадолго скрылся в чаще и вернулся с мелкокалиберной винтовкой за спиной:
— Фарт будет — рябчика добудем, а может и коза выскочит. Однако не это меня беспокоит. Главное, чтобы до нас в деревне спиртовозы не побывали.
— И что тогда?
—Что-что, запьют. Реалити-шоу будет, сам увидишь.
