Шурыгина Дарья Александровна родилась в крестьянской семье Новгородской губернии в конце XVIII века. Дарья была старшей из трех детей. У них рано умeрли родители, и Дарье пришлось воспитывать и кормить младших сестру и брата. Вероятно, не имея других близких наставников, за советами и утешением обращалась она к Богу, ходила в церковь, а иногда и в Горицкий монастырь на богомолье — в Вологодскую губернию. В монастыре особенное расположение к ней выказывали две монашенки: Феофания (в миру Александра Сергеевна Щулепникова-Готовцева) и Варсонофия (в миру Мария Никитична Крымова).
Вырастив и женив брата и выдав сестру замуж, Дарья отправилась странничать. Ей хотелось посетить все святые места необъятной России. Иногда она ходила вместе с другими странниками, а иногда в одиночку.
Однажды Дарья забрела в лес и попала к разбойникам, попросилась вместе с ними переночевать. Те хотели ее yбить, долго мyчили, но потом вступился атаман, отбил ее у своей ватаги и велел отпустить. Всю жизнь помнила Дарьюшка этот поступок и всегда молилась за атамана — «доброго разбойника».
Обладала Дарьюшка особым мастерством рассказчика, ее речь лилась как ручей. Напевно рассказывала она обо всем, что видела по дороге, о том, кого встречала. Во многих местах ее знали и с нетерпением ждали, когда она придет и станет сказывать истории о своих странствиях.
Интересно было, что Дарьюшка никогда никого не называла по имени. Встречавшимся на пути она давала прозвища, и прозвища эти были так метки, что люди не обижались на нее, а сами начинали называть себя так.
О себе Дарьюшка говорила в мужском роде и третьем лице: «он», — подразумевая, что она божий человек. И еще она часто себя называла «убогий», «дурак», «худой человек», «сумасшедший». Но это была не ругань — это было смирение перед ликом Бога, уничижение сродни юродству. А любимая молитва ее звучала так: «Нет тебя, Господи, краше, нет тебя, Господи, добряе!» — смиренная странница как будто утешалась и успокаивалась под взором Господа, благодаря Его за доброту и святость.
В 1845 году давнюю Дарьюшкину знакомую Феофанию назначили игуменьей Воскресенского Новодевичьего монастыря в Петербурге. Вместе с Варсонофией Феофания отправилась в Петербург и стала служить Богу там, как умела.
Узнав об этом, Дарьюшка тоже пошла в Петербург, чтобы вместе с Феофанией и Варсонофией служить Богу в монастыре. Было ей на тот момент 70 лет. В монастыре Дарьюшке дали такое послушание: посадили в особую башенку у Московской заставы, чтобы она принимала пожертвования на новую обитель. Дарьюшка сидела там и день и ночь, и часто по ночам слышала крики: «помогите, убивaют!» — кто-то кого-то грaбил: Московская застава была на самой окраине города.
Дарьюшка, движимая страхом и жалостью, выскакивала из башенки. Вот как она сама рассказывала о таких случаях:
Страшно таково станет, выбежит он на крыльцо, сам дрожит, а моченьки нет терпеть, и станет он кричать что есть силы:
— Господи! Помоги ты бедным людям, вразуми ты жалостных разбойников!.. Батюшки родимые! Помилуйте! не режьте! Не губите своих душенек!
А иной раз как выскочат мужики, глаза-то у них так и горят, словно уголья в темноте, да так закричат:
— Молчи, дура-старуха! Ступай в свою башню да и сиди там со своею Царицею небесною, благодари Ее, что тебя-то не трогают и до казны церковной не касаются. Молчи лучше, а то долго ли до греха...
— Да не губите себя, кормильцы вы жалостные, не берите греха на душу! Жаль мне вас больно, пожалейте и вы людей Божиих.
— Говорят тебе: ступай в башню, а то и тебе плохо будет...
И даже быкам, которых гнали мимо Дарьюшкиной башенки на скотопригонный двор, она сочувствовала. Быки мычали, жалуясь на свою участь, иные хромали от усталости или болезни. Дарьюшка молилась и о них:
...уж таково же жалко станет бедного быка, и заплачет убогий человек к Спасу милостивому: «Господи! да донеси ж ты бедного быка до быкова места!»
В своей башенке Дарьюшка принимала не только денежное подаяние на храм, но и старую одежду, которую, залатав, отдавала нуждающимся или нищим. Из оставшихся лоскутков шила одеяла, жилеты, шапочки и детскую одежду. Все раздавала, себе ничего не оставляла. Зрение с годами стало сдавать, и она молилась Николаю-чудотворцу, чтоб тот упросил Христа помочь ей вдеть нитку в иголку. И всегда ее мольбы были услышаны — нитка вдевалась, можно было продолжать шитье. И всегда Дарьюшка благодарила своих небесных защитников и помощников.
Вместе с Дарьюшкой жила в монастыре ее племянница Настенька, дочка Дарьюшкиной сестры. Та рано умерла, и Дарьюшка приняла племянницу на воспитание. Девушка не хотела идти замуж, хотела жить в монастыре, и ее желание было удовлетворено.
Незадолго до своей кончины мать-настоятельница Феофания уговорила Дарьюшку принять малую схиму. Странницу постригли в монахини и нарекли Исидорой. Вскоре старица Исидора захворала и упокоилась во Господе 80 лет от роду, в июле 1856 года. Хоронили Дарьюшку-Исидору на кладбище монастыря с великими почестями, устроили пышную поминальную трапезу, накормили всех нищих, странников и убогих, которых всегда привечала новопреставленная.
Могилка Дарьюшки находится неподалеку от входа на кладбище, в левой части, среди других монашеских могил. Удивительно, что могила сохранилась практически нетронутой до нашего времени — во все лихие годы ее никто не тронул, не разорил, не разграбил. Только однажды во время бури упало на могилу дерево и сломало крест. Сравнительно недавно произвели реставрацию захоронения: воздвигли белую часовенку на могиле Дарьюшки-Исидоры и черный крест на могиле ее племянницы Анастасии (смотрите галерею внизу, 4 фото).
К Дарьюшке и сейчас часто приходят люди, молятся о своих нуждах, или несут ей весть радостную о рождении или воскресении Христа. На ее могиле всегда лежат цветы и горят свечи. Неподалеку есть скамеечка, можно посидеть и отдохнуть, поразмыслить в тишине.
Про слепца Григория Ширяева, похороненного неподалеку от могилы Дарьюшки, можно почитать здесь
Историю Новодевичьего кладбища в Санкт-Петербурге рассказываю здесь
