Установка о первостепенном значении семейных связей работала у Султана Сулеймана в режиме азбуки Морзе.
В начале романтических отношений с Хюррем Сулейман, как и всякий мужчина, проявлял себя на пике возможностей, даже превосходил их.
Валиде, будучи женщиной неглупой, должна была понять, что фраза «Живи, моя королева!» была сказана сыном в порыве чувств. Ничего подобного Сулейман никогда больше не скажет. Королева вернется в статус любимой наложницы. Лишь благодаря уму и терпению Хюррем станет супругой повелителя.
Тем не менее, действующая королева обеспокоилась и занялась изгнанием славянки. Под предлогом нерушимых традиций гарема Валиде Султан с хладнокровием и дотошностью эсэсовки будет подбирать барышень для услады падишаха.
Любимую женщину сына матушка будет устранять всеми средствами только потому, что в гареме нельзя быть счастливой. Правила не допускают этого.
Со временем Хюррем удастся войти в ближний круг семьи падишаха, но стать там «своей» она не сможет. Валиде Султан и ее дочери постоянно будут напоминать невестке о том, что они династия, а Хюррем – провинциалка, лимита, временное явление в святом семействе.
Без моральной поддержки Сулеймана это не могло работать. Султан, несмотря на наличие пятерых детей рожденных Хюррем, никогда не осуждал, а, тем более, не наказывал родственниц за ее унижение.
Повелитель мог сделать им нагоняй за оскорбление, его решения о никахе. К Хюррем это имело косвенное отношение. Она выступала в роли живого свидетельства о факте решения повелителя, не более.
Представительницы династии при желании могли бы приблизить к себе супругу брата. Но для них интереснее было иметь дело с врагом. О причинах такого отношения говорится в одной из статей канала.
Все династийные дамы, были в большей или меньшей степени несчастны в личной жизни. Видеть перед собой лицо довольной женщины было для них удовольствием ниже среднего. Хоть три короны надень, а счастливой не станешь. Зато есть необычная кровь Османов, которая позволяет развлечение в виде унижения и даже устранения счастливой невестки.
Вся семья вместе с повелителем будет посильно скорбеть возле тела Эфсун, всего лишь одной из наложниц шехзаде. У Мустафы еще будет батальон наложниц. Часть из них помрет, но ни одна не будет похоронена с оркестром, глазетом и кистями. Причина очень простая – все они скончались не во дворце, поэтому продемонстрировать Хюррем свое предпочтение у династийных дам возможности не было.
Зато никто из родни не приблизится к каморке, в которой рыдал маленький Мехмед во время ссылки его матери. Все по той же причине – он сын ненавистной невестки. Вот если бы Садыка родила, или Гюльнихаль, но об этом можно было только мечтать.
Шах султан за неимением аргументов будет твердить о том, что Валиде пришла как королева, правила как королева и т.д. Валиде действительно была из рода Гиреев. Но финалетовая в крапинку кровь не помешала ей даже лошадей резать из неприязни к Хюррем. Внуков бабушка видела по праздникам и занималась исключительно Мустафой потому, что он рожден не Хюррем.
Все это происходило в присутствии Сулеймана. Повелитель и сам не переживал за Мехмеда, и маму не корил за невнимание к шехзаде. Та самая азбука Морзе в отношении семейных установок.
Естественно, что с молчаливого если не одобрения, то невмешательства повелителя Валиде пошла дальше – она пыталась уже физически устранить Хюррем, чем и спровоцировала решение сына о никахе.
Знамя мамаши подхватят ее дочери и благополучно будут тащить этот стяг чуть ли не до смерти супруги брата. Хатидже даже жизнь положит на этом «благородном» поприще.
Хюррем при жизни Валиде будет стремиться к справедливости в отношении себя. Она перенесет все наказания, но никогда не нападет на свекровь.
Со временем султанша не утратит интереса к сближению с членами династии. Она будет радоваться лживой доброжелательности Шах Султан, а потом обороняться и от этой коронованной особы.
Но и на эту султаншу, Хюррем не нападет, Хатидже она тоже не прикопает под кустиком, а доставит обратно во дворец. Частично такое поведение было продиктовано уважением к повелителю. Но вряд ли Хюррем испытывала теплые чувства к его сестрам. Она знала, что ее Сулейман не пощадит даже за неуважение к родственницам и Мустафе.
Говоря о том, что «семья прежде всего», Сулейман имел в виду членов династии Османов. Все остальные, включая Хюррем, были для повелителя второстепенными членами предложения.
О дифференцированном подходе Султана к наказаниям членов семьи будет следующая статья.
