Автор статьи: Марли Мариус (Marley Marius)
Дата публикации: 30 января 2023
Фотограф: Норман Джин Рой (Norman Jean Roy)
Перевод: мой
В октябре 1964 года, через пять лет после того, как пьеса "Изюминка на солнце" (A Raisin in the Sun) сделала Лоррейн Хансберри (Lorraine Hansberry) ведущей фигурой в американской литературе, в нью-йоркском Longacre Theatre состоялась премьера спектакля по её второй пьесе "Знак в окне Сидни Брустейна" (The Sign in Sidney Brustein’s Window).
Слава быстро пришла к Хансберри, которой ещё не было 29 лет, когда она вместе с "Изюминкой на солнце" стала первой чернокожей женщиной-драматургом, поставившей спектакль на Бродвее.
“Мой телефон будто ожил”, - сказала она корреспонденту New Yorker после премьеры "Изюминки на солнце" в 1959 году, описывая свои впечатления на последовавший поток приглашений и ангажементов. Если первая работа Хансберри в драматической манере освещала некоторые расовые предрассудки, с которыми она сталкивалась, когда росла в Южной части Чикаго в 1930-40х годах, то её вторая работа была посвящена политическим и социальным конфликтам 1960-х годов в Нью-Йорке, куда она переехала, будучи 20-летней студенткой, бросившей колледж в 50х.
Ориентированная на богему в Гринвич-Вилладж, "Знак в окне Сидни Брустейна" напрямую говорила о среде Хэнсберри на Вейверли-Плейс (Waverly Place). Это было особое место в центре города – в него входили флиртующие с коммунизмом, приверженцы “абстракций, вытекающих из Лондона или Парижа”, те, кто обратились к экшн-живописи или даже просто увлеклись творчеством Джека Керуака, как она описала это в эссе, опубликованном той осенью.
***
“Силуэт западного интеллектуала, застывшего в нерешительности перед пламенем вовлечённости, был точной символикой некоторых из моих ближайших друзей”.
***
Это были “климат и настроение” тех типов, которые составляли ядро "Знак в окне Сидни Брустейна".
Имани Перри (Imani Perry), автор биографии 2018 года “В поисках Лоррейн” (Looking for Lorraine), определила, что пьеса "Знак в окне Сидни Брустейна" является ответом Хансберри на "Другую страну" (Another Country), на роман её друга Джеймса Болдуина (James Baldwin) 1962 года о "деревенской контркультуре, гомосексуальности, межрасовых отношениях". Вокруг главного героя пьесы – предприимчивого еврейского либерала, который, помимо того, что был “нервным, язвительным молодым человеком, играющим на банджо” и владельцем-издателем-редактором небольшой еженедельной газеты, как его охарактеризовала Хансберри, собрались Айрис, его пылкая жена, официантка и вечно начинающая актриса; их друг Алтон, чернокожий марксист, вращающийся в кругу белых, он влюбляется в сестру Айрис, девушку по вызову Глорию; Дэвид, гей-драматург из квартиры наверху; и Уолли, местный политик, который завоёвывает и предаёт доверие и поддержку Сидни. Пьеса раскрывает кусочек неординарной жизни, выводя на первый план тех, кто искал смысл жизни в самом пекле 1960-х годов.
Как выразился бы в 1965 году Роберт Немирофф (Robert Nemiroff), продюсер “Знака" и бывший муж Хансберри: "В тот самый день, когда открылись показы, Хрущев сверг власть в России, Консервативная партия пала в Англии, а китайцы взорвали свою атомную бомбу; где такие события могут в течение 24 часов, какую власть может чувствовать одинокий человек над формированием своей судьбы?”
Это была последняя пьеса, которую Хэнсберри успела довести до сцены; к моменту её премьеры драматургу было 34 года, и она проживала последние дни – страдая от рака поджелудочной железы. Заботились о ней в основном Роберт Немирофф и её престарелая любовница, женщина по имени Дороти Секулес (Dorothy Secules).
Первоначально критики приняли пьесу неоднозначно. Их смущала неуклюжесть сценария. Но это было просто объяснить: Хансберри на тот момент была уже слишком слаба, чтобы должным образом переработать текст.
Тем не менее от критиков небрежность не ускользнула. Говард Таубман в The New York Times писал: “Если вкратце, то много хорошего разбросано по тексту The Sign in Sidney Brustein’s Window. Но нужно смотреть правде в глаза: пьесе мисс Хансберри не хватает лаконичности и связности ".
Были и те, кто возражал, но большинство прямо или косвенно задавались вопросом, как эта пьеса в основном о белых людях, сталкивающихся лбами друг с другом и с самими собой, могла быть написана той же женщиной, которая написала "Изюминку на солнце", эту прекрасную жемчужину истории о чёрной чикагской семье, мечтающей о лучшей жизни.
Благодаря скудным усилиям по сбору средств, организованным Немироффом, его партнёрами-продюсерами и доброжелателями, такими как Шелли Уинтерс (Shelley Winters), Энн Бэнкрофт (Anne Bancroft), Мелом Бруксом (Mel Brooks) и Болдуином, показы “Знака” сохранялись на протяжении всех праздников, вызвав ровно столько шума, чтобы сделать её небольшим хитом. Но после смерти Хансберри, утром 12 января 1965 года, шоу погасло навсегда.
Теперь, после почти 60 лет, нескольких корректур текста и двух недавних успешных постановок – на Шекспировском фестивале в Орегоне (Oregon Shakespeare Festival) в 2014 году и в Goodman Theatre в Чикаго в 2016 году – первая крупная постановка The Sign in Sidney Brustein’s Window в Нью-Йорке с момента её первоначального показа должна открыться в Harvey Theater Бруклинской академии музыки (ВАМ) в этом году в феврале, где актёрский состав возглавляют Оскар Айзек в роли Сидни и Рэйчел Броснахан в роли Айрис.
***
Ярким ноябрьским днём на продуваемом сквозняками складе в Бушвике Айзек и Броснахан сидят на полу, изображая нью-йоркскую богему, роль которой они готовятся играть. Всего через несколько дней после завершения пятого и последнего сезона сериала “Удивительная миссис Мейзел” (The Marvelous Mrs. Maisel), главная его звезда и обладательница "Эмми" и двух "Золотых глобусов", Броснахан сменила коктейльные платья и перчатки на облегающую зелёную водолазку и клетчатые капри, в то время как Айзек – неотъемлемая часть кинематографических вселенных Star Wars и Marvel для одной половины зрителей, а также сильный исполнитель драматически сложных характеров-сердцеедов для другой части аудитории – в костюме песочного цвета с расстёгнутой рубашкой и без галстука.
Они работают над съёмкой рекламного постера для продвижения The Sign in Sidney Brustein’s Window, и, хотя репетиции начнутся только через два месяца, у актёров наладились лёгкие отношения, между ними очевидно взаимопонимание, и они непринуждённо смеются между съёмками.
Для режиссёра Энн Кауффман (Anne Kauffman), которая руководила постановкой в Чикаго, организация возрождения постановки в Нью-Йорке была давно отложенной мечтой. “Прошло, наверное, около 15 лет”, - говорит она.
На вопрос, что больше всего привлекает её в этой работе, она отвечает, что это масштабность: “Здесь нет видимого финала, и мне это нравится”.
По сравнению с тщательно продуманным действием "Изюминки на солнце", пьеса “Знак” разрастается, постепенно вплетая в свою обширную паутину искусство, расовые вопросы, религию, идеализм и горькое разочарование.
“Я думаю, она пыталась сделать что-то действительно серьёзное. Она охотилась на крупную дичь, как я люблю говорить”, - рассуждает Кауффман о Лоррейн Хансберри. “Это и живая история, и хаотичная. Сегодня мы деликатно не сделаем ничего – жизнь просто больше не деликатна. Так что я чувствую, что в этом смысле Хансберри опережала своё время”.
Кауффман преподавала в NYU (Нью-Йоркском университете) в начале 2000-х, когда ей впервые довелось столкнуться с работой над пьесой. “Я была наставником студента четвёртого курса, кто решил заняться “Знаком”. Помню, что подумала тогда, а уверен ли тот человек в своём решении. Однако, присутствуя на репетициях, она была поражена центральной парой пьесы, двумя резкими и страстными людьми, которые больше спорят, чем говорят в привычном всем смысле. Динамика их отношений игривая и дразнящая: “Почему бы тебе просто иногда не ударить меня кулаком, Сид?” Айрис спрашивает своего мужа после одного его особенно жестокого замечания. В Сидни, которого Кауффман считает “кем-то вроде еврейского Гамлета”, она увидела “смесь Зеро Мостела (Zero Mostel) и Кэри Гранта (Cary Grant)". Он сочетает в себе всё: он должен быть характерным актёром, и он должен быть исполнителем главной роли – то есть всё время на сцене, ведь его закулисный перерыв во время действия может составить всего семь минут.
Двадцатидевятилетняя Айрис, между тем, является “человеком, чьи свирепое остроумие и интеллект сравнимы только с тем, как бесстрашно она владеет своим сердцем”, по словам Рейчел Броснахан. “Её сердце словно вне её тела”. Или, как выразилась Кауффман: “Она как ребёнок, но она становится самостоятельной. Она действительно умная. Но она также в этом разубеждается”.
Годы спустя, в 2017 году, Энн Кауффман встречалась с Беном Стиллером (Ben Stiller) в Нью-Йорке по поводу пьесы "Знак", когда тот предложил Оскара Айзека – который не еврей, но когда-то играл Гамлета в Public Theater – на главную роль. “Он, без сомнения, один из самых захватывающих актёров, работающих прямо сейчас”, - говорит Броснахан. “Такое ощущение, что он постоянно ищет способы удивить себя и удивить свою аудиторию одновременно”.
Пьеса стала поразительной находкой для 43-летнего актёра, чьи предстоящие проекты включают криминальный триллер от Бена Стиллера, который выступит режиссёром, и биографический фильм Барри Левинсона (Barry Levinson) о том, как создавался культовый The Godfather, в котором Оскар Айзек сыграет Фрэнсиса Форда Копполу (Francis Ford Coppola).
”Это похоже на потерянную пьесу Моцарта или что-то в этом роде", - говорит Айзек. Хансберри, писавшая в 1960-х годах, казалось, видела насквозь наши социальные нравы 21-го века: “Одна из вещей, которая мне действительно понравилась, и я чувствую, что она отражает современность, это когда Айрис говорит, что Сидни по-викториански относится к сексу, а потом Сидни отвечает, что у викторианцев не было проблем с сексом. У них была проблема с доступностью его. Я поймал себя на том, что часто повторяю это в разговоре. Сейчас все стремятся говорить правильные вещи, поступать правильно и быть уверенными, что у вас правильное мнение. Неважно, в чём заключается правда, главное, чтобы она была видимой или доступной”.
Если уж в перебранках Сидни и Айрис ощущается веяние американского драматурга Эдвард Олби (Edward Franklin Albee), то тогда в 32-летней Броснахан, кто ранее появлялась на сцене шесть лет назад в бродвейской постановке "Отелло" с Дэниелом Крейгом, Айзек нашёл идеальную Марту для своего Джорджа*. “Вы как бы втягиваетесь в такие ситуации, когда вам сразу же приходится быть очень близкими”, - говорит он об их первой встрече в 2019 году. “И тот факт, что она такая открытая и свободная – делает это очень, очень легким делом”.
“У Рэйчел очень свободный дух”, - подтверждает Энн Кауффман. “Она может играть обычную роль, но по сути она дикарка. Ей не терпится вырваться из любых рамок. И я думаю, что она действительно весёлая. Я чувствую, что они оба могут сделать всё, что угодно”.
*Речь идёт о пьесе Олби 1962 года Кто боится Вирджинии Вульф? (Who's Afraid of Virginia Woolf?). Главные герои в ней – это супружеская пара Марта и Джордж. Однажды поздно вечером, после университетской вечеринки преподавателей, они принимают гостей Ника и Хани, ничего не подозревающую молодую пару, кого они втягивают их в свои горькие и давно расшатанные отношения.
Айзек и Броснахан несомненно находятся под давлением, которое связано с возвращением The Sign in Sidney Brustein’s Window в Нью-Йорк спустя столько времени: “Я вошёл в Harvey Theater и подумал: ”Боже мой, это огромное место", - смеётся Айзек.
При этом они очарованы такой возможностью: “Услышав это вслух, я почувствовала себя очень современной. Слова соскочили со страницы, показались пронзительными, жгучими, забавными, очаровательными и вселяющими надежду. Я одновременно взволнована и ошеломлена, и, очевидно, хочу отдать должное прекрасному сценарию Лоррейн. Но то, что это первое крупное нью-йоркское возрождение пьесы, вселяет ощущение праздника”, - говорит Броснахан, которая планирует взять заслуженный перерыв после окончания сериала “Удивительная миссис Майзел”.
Айзек добавляет: “В чтении пьесы есть что-то такое, что лучше всего можно сравнить с исполнением музыки вживую”. Он считает себя и Броснахан дирижёрами в этом проекте – или, если расширить сравнение, как “музыканты в симфонии этого произведения, которое ещё не было сыграно”.
- Таково моё истинное намерение: я хочу внести свою лепту, чтобы люди услышали эту вещь, - говорит Оскар Айзек.
***
Оригинальное название: Oscar Isaac and Rachel Brosnahan Bring a Rarely Seen Lorraine Hansberry Gem to BAM
Ссылка на статью:
***
Материалы по пьесе на моём канале:
