В разговоре со многими практикующими окинавские боевые искусства часто можно услышать два отдельных термина - каратэ и кобудо. Один из них – рукопашный бой, другой – оружейное искусство. На первый взгляд это разделение имеет смысл, поскольку разница между наличием чего-то в руках и его отсутствием довольно очевидна. К тому же, каратэ переводится как «пустая рука», что с еще большей очевидностью отдаляет термины друг от друга. Но, хотя такая дифференциация и кажется логичной на Окинаве, в Японии, здесь, на Западе, я бы все-таки назвал ее искусственной, происходящей из определенной последовательности исторических обстоятельств и не отражающей на самом деле суть воинского наследия Окинавы.
На самом деле, разделение воинского искусства на оружейное и безоружное довольно необычно для любого уголка мира. В то же время многие японские син-будо чрезвычайно ограничены в своем выборе оружия - дзюдо с пустыми руками, в кэндо используется только синай (бамбуковый меч), в кюдо - только лук. Эти искусства больше напоминают западные виды спорта вроде фехтования, бокса или борьбы, нежели боевые искусства. Они, как и их западные аналоги, были созданы для конкретной цели. Одновременно были удалены элементы практики, оказавшиеся для этой цели ненужными. Поэтому в дзюдо нет многих ударных техник или работы с оружием, характерных для многих традиционных стилей дзюдзюцу, в кэндо отсутствует безоружная подготовка, бой копьем, алебардой или метание, как во многих классических японских искусствах, и.т.д. Такая односторонность позволяет целенаправленно изучить определенный набор техник, практику, предназначенную для саморазвития, спорта, фитнеса или какого-то их сочетания. Но в более традиционных боевых искусствах разделение на оружейные и безоружные техники зачастую является в лучшем случае условным. Классические японские, китайские, филиппинские, индонезийские искусства – все смешивают оружейные и безоружные техники в, как правило, одной системе на основе одной тактической концепции. Исторически так же было и на Окинаве.
Хотя сегодня каратэ и кобудо часто считают отдельными направлениями, для Окинавы такое явление достаточно ново. В прошлом знаковые для окинавских боевых традиций фигуры практиковали и обучали смешанным техникам. Это очевидно, стоит лишь внимательно к ним присмотреться. Косаку Мацумора был известен своими навыками владения бо (шестом) (Нагаминэ, 2000, стр. 34). На показательных выступлениях 1866 года по случаю отбытия китайского саппоси Сэйсё Арагаки, будущий учитель Канрё Хигаонны, демонстрировал различные техники – от безоружных до тинбэ (щит и короткий меч или короткое копье). Знаменитый Яра Тятан передал две ката, «Тятан Яра-но Кусанку» и «Тятан Яра-но сай». И наиболее показательный случай, когда величайшим наследием одного из самых искусных мастеров, прозванного за свое мастерство в каратэ «Тодэ» Сакугава (Канга Сакугава), оказалась ката с бо, носящая его имя, а не безоружные техники.
Очевидно, что пионеры того, что станет окинавским каратэ и кобудо не рассматривали их как отдельные искусства. Ведущие мастера практиковали и то, и другое. Так же поступали и «следующие поколения». Считается, что Канрё Хигаонна владел несколькими видами китайского оружия. Помимо каратэ Тётоку Кьян обучал ката с бо «Токуминэ-но кон» и считал ее важной частью своего наследия. Известные мастера шеста Масами Тинэн и Модэн Ябику изучали каратэ линии Итосу (см. Хокама, 2005). На самом деле почти каждый легендарный окинавский буси известен и безоружными, и оружейными навыками. Это, в общем, не удивительно. В прежние времена основной причиной практики боевых искусств были не саморазвитие и спорт. Их изучали для самообороны или боя. В этом свете любой мастер боевых искусств должен и владеть сам, и уметь противостоять не только безоружным атакам, но и разнообразному оружию. Со временем, начиная с эры Мэйдзи (1868-1912) и усиливаясь в послевоенные годы, такой подход к практике боевых искусств изменился. Все же, большинство окинавских мастеров боевых искусств периода конца эры Мэйдзи – начала эры Сёва (1926-1989) неразрывно связаны как с оружейной, так и безоружной практикой.
Известный своими усилиями по сохранению и передаче огромного количества окинавских ката, основатель Сито-рю Кэнва Мабуни владел кобудо и был одним из основных учителей Синкэна Тайры. Очевидно, он считал оружейное искусство достаточно важным для сохранения. Тайра, основатель «Общества по сохранению и развитию Рюкю кобудо», также учился у Дзинсэй Камия, известного мастера Годзю-рю. Основатель Сётокан Гитин Фунакоси также практиковал кобудо, чему свидетельствует его знаменитая фотография с саями (металлическими трезубцами). Поначалу он также обучал бодзюцу, хотя это шло вразрез с большинством практик Сётокан (Макмахон, 2001). И наоборот, его ученик Синкэн Тайра также преподавал карате. В конце эры Мэйдзи и в послевоенную эпоху окинавские искусства претерпевали огромные изменения. Они экспортировались в Японию и становились чем-то новым в этом процессе, в то время как на Окинаве их пересматривали и переименовывали. С каждым поколением стили изменялись и взаимообогащались. Также этот период ознаменован более целенаправленным подходом к кодификации систем, их названиям, спискам ката и уточнению линии передачи. Тем не менее, на протяжении всего этого процесса объединение оружейных и безоружных техник продолжалось. Когда мастера разрабатывали новые системы и давали им названия, они обычно включали в программу как оружейные, так и безоружные ката. Основатель Иссин-рю Тацуо Симабуко включил в свой стиль помимо каратэ работу с бо, саями и тонфами (дубинками с боковой рукоятью). Покойный Дзюхацу Кёда считал оружейные техники достаточно важными чтобы включить ката с бо и саями в Тоон-рю, школу, которую он назвал в честь своего учителя Канрё Хигаонны. Сэйко Хига, учившийся также у Синкэна Тайры, Синпо Матаёси и Кэнко Накаимы, дал название своей организации «Годзю-рю Кокусай Каратэ Кобудо Рэнмэй», хотя в Годзю-рю оружие не изучается. Но и другие учителя Годзю-рю считали кобудо необходимым для своей практики – Сэйкити Тогути добавил бо и несколько ката кобудо в свою школу Сёрэйкан, а Мэйтоку Яги доработал ката «Гэкисай» и «Сайфа» для выполнения с саями. Дзэнрё Симабуко наряду с каратэ линии Кьяна обучал «Токуминэ-но кон». Рюэй-рю Кэнко Накаимы всегда включал в себя безоружные и оружейные ката. Хохан Сокэн был известен не только глубокими познаниями в каратэ линии Мацумуры, но и владением рядом видов оружия. Как и во всех этих школах, разнообразные ката с оружием являются неотъемлемой частью Окинавского кэмпо Одо Сэйкити.
На протяжении всей истории окинавских искусств учителя каратэ обучали и практиковали кобудо, а учителя кобудо обучали и практиковали каратэ. Никакого разделения не было, по крайней мере до недавнего времени, до начала прошлого столетия, когда дифференциация стала появляться сначала в сознании людей. Причины, возможно, кроются в сложившейся системе обучения. Хотя практически все старые мастера практиковали и то, и другое, известны они были по-разному. Хотя Тёдзё Осиро практиковал каратэ, люди шли к нему изучать бодзюцу, которым он славился. А у Итосу хотели изучать каратэ, хотя он владел и кобудо. В каждом поколении были учителя, известные отдельными навыками. Со временем их ученики становились известны теми же навыками и так создавались линии передачи определенных знаний. Это, однако, общая тенденция, и я бы предположил, что истинной причиной проявившегося разделения оружейных и безоружных техник был целый набор исторических факторов, повлиявших на развитие окинавских боевых искусств в начале и середине ХХ века.
Если взглянуть на окинавские боевые искусства в целом, наименьшая связь с оружейными техниками наблюдается в созданном на основе Наха-тэ стиле Годзю-рю1. Хотя ряд мастеров включили оружейные техники в свои программы, база, созданная Тёдзуном Мияги почти уникальна для Окинавы – в ней вообще нет оружия2. Поскольку Годзю-рю столь непримирим в этом отношении, изучение некоторых аспектов развития этого стиля в указанный период может помочь пролить свет на разделение в целом.
Про Канрё Хигаонну, учителя Мияги-сэнсэя, говорят, что он хорошо владел китайским оружием, но неизвестно, передал ли он эти знания. Своих учеников Кёда-сэнсэй обучал владению бо и саями, неизвестно, правда, у кого он сам им научился, а Мияги-сэнсэй – нет. Биография Хигаонны, чьим наследником считал себя Мияги, может дать ответ на вопрос об отсутствии его системе оружия.
Канрё Хигаонна начал преподавать Наха-тэ на Окинаве в начале ХХ века. В то время система образования на острове претерпевала ряд глубоких изменений, вызванных революцией Мэйдзи. Одним из таких нововведений был новый взгляд на физическое и нравственное воспитание (с сильным националистическим уклоном) в школах. Дзюдо и кэндо были обычными предметами в школах Японии и рассматривались как способы развития этих качеств. На Окинаве ряд уважаемых учителей содействовали тому, чтобы местное искусство, каратэ, стало известно на национальном уровне и, благодаря своим преимуществам также включено в школьную программу. Хигаонна преподавал в коммерческой средней школе Наха, начиная с 1905 года, но не был первым учителем каратэ в государственных школах. Его опередил Итосу Анко, работавший на этом поприще с 1901 года. Адаптируя свое каратэ чтобы сделать его более подходящим требованиям школьной системы, он создал упрощенные ката (Пинан), сконцентрировал занятия на групповых упражнених и, чтобы сделать практику безопаснее, перевел акцент на физическую подготовку. Хотя позже он также преподавал в школах, Хигаонна и его каратэ изначально проиграли Итосу в получении общественного признания и, возможно, финансовой поддержки, которые давал статус государственной школы. Морио Хигаонна говорит, что, возможно, Хигаонне не платили за преподавание в школе и что директор просил его сосредоточить внимание в обучении на “физическом, интеллектуальном и нравственном воспитании” (Хигаонна, 1995, стр. 21-22). Он также рассказывает, что, может быть, во время преподавания в школе Хигаонна «сжал кулак», чтобы перевести свое каратэ из чисто боевого искусства в искусство, ориентированное на здоровье и нравственное развитие. (Хигаонна, 1995).
Хотя Канрё Хигаонна не оставил никаких записей, отражающих его мнение о развитии каратэ в школах, можно представить его разочарование, что принят был стиль Итосу, а не его. В последующие годы Итосу продолжал продавливать свое каратэ, привлекая к нему внимание министерства образования, опубликовав свои «10 заповедей» и, в конечном итоге добившись успеха благодаря своему ученику Фунакоси, который стал главным окинавским учителем в центральной Японии. Наблюдая за этим процессом, легко заметить, что Хигаонна мог подражать некоторым изменениям, проводимым Итосу, сделав больший акцент в своем искусстве на умственном и физическом воспитании и, возможно, отдалившись от боевого применения. Как бы то ни было, именно в этот период он «сжал кулак» в своей системе и это изменение считается шагом от боевой модели. Процесс развития поддержал Тёдзун Мияги, который став ведущим мастером Наха-тэ принял участие в том, что равносильно было «изменению уровня моря» в окинавских боевых искусствах. Казалось, что с такими вещами как прием в Бутокукай, смена иероглифов с «китайской руки» на «пустую руку», принятие модели дзюдо – окинавским боевым искусствам открыта дорога в будущее. Мияги, как и ряд других известных мастеров каратэ, был знаком с Дзигоро Кано и немного занимался дзюдо. Он видел популярность этого искусства, его четкие цели, организацию, преемственность от старых школ и значение как метода физического и духовного обучения. Мияги хотел, чтобы искусство Окинавы, его искусство, также показало стране свою ценность, продвигало школу, переданную ему учителем, и, возможно, сохранилось в меняющемся мире.
Из всех действий, которые он предпринял, чтобы помочь перевести окинавское каратэ в японский мейнстрим, одним из наиболее показательных было участие в собрании, на котором предлагалось официально изменить название, и его поддержка этой реформы (Маккарти, 1999). Хотя во многом это было сделано исходя из политических и исторических причин, смена имени с иероглифов «китайская рука» (唐手) на «пустая рука» (空手), поддержанная в 1936 году многими учителями каратэ, показывает большое изменение в общем понимании искусства. Основной перевод иероглифа «тэ» или «ти» (手) – «рука». В этом смысле легко и логично отождествить его с руками человека и с техникой пустых рук. Но в терминологии окинавских боевых искусств этот термин имеет другое значение, общее для боевых искусств и относящееся к технике, неважно – безоружной или оружейной. Например, в Матаёси кобудо некоторые ката содержат в названии иероглиф «ти» - «Кува-но ти» - «Техники кува»3. Поэтому смена названия на “пустая рука” является большим сдвигом в окинавском искусстве, чем кажется, если думать об этом только как о замене одного термина другим в безоружном бое. Нет, это движение от термина означающего, грубо говоря, «китайские боевые техники» (тоуди) к «безоружному боевому пути» (каратэ-до). Сдвиг акцента с окинавского термина в сторону японского «тэ» ограничило значение, подчеркнув концепцию руки. По сути, смена названия предопределило будущее искусства, выведя за рамки оружейные техники, бывшие всегда неотъемлемой частью окинавских школ.
В протоколе собрания по обсуждению смены названия Гэнва Накасонэ очень ясно дает понять, что основной причиной реформы является «рассмотрение развития каратэ-до как японского будо» (Маккарти, 1999, стр. 60). Так же, как и дзюдо ранее, каратэ отказалось от оружейных техник. Хотя Мияги заявлял, что классические формы должны быть сохранены, он также упорно работал над созданием нового окинавского Будо. Например, он участвовал в разработке общего «окинавского каратэ», вдохновляясь примерами синбудо - дзюдо и кэндо, которые на основе старых искусств создали новые, комплексные и организованные. С этой целью он поддерживал и помогал развивать некоторые из предложенных “объединенных” ката, теперь известных как ката Гэкисай, писал о важности духовных и физических аспектов обучения в отличие от боевых аспектов (Маккарти, 1999), и много путешествовал чтобы продвигать свое искусство, как по Японии, так и за ее пределами, например, на Гавайи. Пусть Годзю-рю Мияги не совсем похоже на ту учебную модель, над которой он так усердно работал4, в ней присутствуют определенные стержневые элементы. Одним из них является полное отсутствие оружейных техник. Хотя я не утверждаю, что окинавскому Годзю-рю не хватает боевого наполнения, как это делают многие стили спортивного каратэ, я считаю отсутствие работы с оружием выражением желания Мияги Тёдзуна развивать свою школу двумя путями - и так, как он ее получил, и как современное японское Будо с четкой программой, установленным разминочным комплексом и подготовительными упражнениями, ката для школьников и открытого обучения (Гэкисай) и переданными ему классическими ката.
Более глубокое изучение развития Годзю-рю далеко выходит за рамки этой статьи. Однако, этот краткий анализ позволяет пролить свет на одну из причин, произошедшего на Окинаве разделения оружейных и безоружных техник. Взглянув на другой хороший пример развития каратэ в этот период – вознесение Сётокана Гитина Фунакоси – мы увидим аналогичные тенденции. Фунакоси привез каратэ в центральную Японию, получил весомую поддержку от Дзигоро Кано и приложил немало собственных усилий для популяризации боевого искусства. При этом он в первую очередь преподавал каратэ Итосу, каратэ, уже подготовленное для широкой публики, и продолжал его менять. Он глубоко внедрил свое каратэ в модель японского Будо, отбросив в процессе оружие, которым владел и которому поначалу обучал, сосредоточившись на аспектах духовного и физического воспитания, а также прочно отождествляя его с «национальным духом» Японии. Так как его и Мияги каратэ были основными известными в центральной Японии окинавскими стилями, каратэ стало развиваться там как почти полностью безоружная практика. (Можно также сказать, что это одна из причин, почему спортивное каратэ получило развитие главным образом в центральной Японии – в отсутствие работы с оружием менялся образ мышления и переход к спортивной практике казался гораздо более естественным продолжением тренировки в целом).
На фоне растущей формализации происходили и внешние изменения большинства школ окинавского каратэ. До ХХ века на Окинаве практически не было формальных систем туди. Различные учителя становились известными, принимали учеников, а те распространяли знания дальше. Ученики в поисках знаний занимались у разных учителей, приходя к одному, потому что он был известен своим искусством в бодзюцу, другой славился мастерством в кэмпо, третий прекрасно владел камами (серпами), и.т.д. Так поступали большинство основателей современных систем. Например, Тёдзун Мияги также тренировался у Го Кэнки и То Дайки. Окинавские школы стремились стать японскими Будо и на пути к регистрации в Бутокукай, им потребовались официальные названия и кодифицированная программа. Благодаря такому процессу, если учитель не владел оружием в должной мере, или не хотел его преподавать, оно просто не включалось в программу стиля (рю) и его ученики не занимались им и не считали частью школы. Поэтому в некоторых школах нет работы с оружием, а поскольку ученикам рекомендуется придерживаться одной рю5, кросс-тренинг стал более редким явлением. В конечном итоге это привело к появлению рю, полностью посвятивших себя работе с оружием. Частично это стало реакцией на спад интереса к этим практикам среди боевого сообщества Окинавы, частично потому, что эти мастера учили работе с оружием и кодифицировали техники. Но все же, по мере усиления стилистического формализма с начала ХХ века, окинавское оружейное искусство становилось все более ограниченным.
Таким образом, смена названия изменяет представление об искусстве - оно формально становится безоружным, а кодификация затрудняет доступ к оружейным техникам. Помимо этого, некоторые мастера и учителя работали над тем, чтобы связать свои искусства с японским син-Будо, с его четко определенными рамками и набором ценностей, уделяющим духовной и физической подготовке внимания столько же, если не больше, чем связи с боевыми традициями предков. В то же время Япония и Окинава менялись. В современном мире почти нет места навыкам боя с холодным оружием. Военные пользуются огнестрельным, а гражданские лица в основном безоружны. Легко увидеть потенциальную полезность каратэ как средства самозащиты. Однако тренировки с архаичным оружием немного отличаются - в современном мире труднее объяснить хоть какую-то необходимость этого. Революция Мэйдзи в Японии не дала бы никакого эффекта, если бы не стремление перейти в современный мир. Одним из способов придания искусствам Окинавы актуальности в быстро меняющейся культуре Японии и Окинавы было устранение элементов, которые казались наиболее несовместимыми с движением к «современности». Так же, как это уже произошло в кэндо и дзюдо. Оружие не показалось уместным при поверхностном взгляде и было легко задвинуто в сторону.
К этому добавлялись и чисто организационные моменты. Один из них — это просто количество времени, необходимое для развития навыков, хоть сколько-нибудь напоминающих мастерские в оружейных и безоружных техниках. Поскольку каратэ начало продвигаться как «путь», как дзюдо и кэндо, оно стало тем, чему люди посвящают длинные отрезки времени – методом самосовершенствования. И в этой ситуации найти время, необходимое для наработки дополнительных навыков, становится еще труднее. Обычно оружейным техникам начинают обучать после достижения определенного уровня в безоружных. Это не для новичков, а в больших группах, где ученики занимаются не очень долго, особенно в таких местах, как университеты, где каратэ нашло первых последователей в центральной Японии, кобудо может даже никогда и не появиться. Студентам, занимающимся фитнессом или для самосовершенствования, оно даже и не нужно. Тренировка с оружием также требует гораздо больше места, чем тренировка с пустыми руками, более опасна и увеличивает стоимость снаряжения. Объедините все эти доводы касательно искусства, чья судьба уже была предопределена, и вы поймете, почему обучение бою с оружием стало рассматриваться как отдельная и менее распространенная часть окинавской воинской традиции. Не для всех практикующих, но для тех, кто избрал свой путь.
Понятно, что кобудо еще меньше интегрировано в обучение каратэ на Западе. Мало того, что каратэ появилось там после того, как официально сменило имя на «пустую руку» и уже прижилось в Японии и на Окинаве6, но еще и западные пионеры искусства зачастую учились в центральной Японии, где господствовали Сётокан со своими потомками навроде Вадо-рю, японский Годзю-кай, Сито-рю и.т.д. – школы, практически не работавшие с оружием. На Окинаве некоторые жители Запада занимались оружейными направлениями, но большинство представителей первого поколения имело на это мало времени, обычно короткий срок военной службы, и потому немногие успевали освоить первоначальные безоружные техники. И даже если они и практиковали кобудо, им труднее было вернуться домой с оружием, необходимым для тренировки. Так что еще легче понять, как случилось, что на Западе обучение оружейным техникам рассматривалось как отдельная, менее распространенная и менее важная часть традиции.
Но они не отдельные, не менее важные и исторически не менее распространенные. Пока в центральной Японии многие стили каратэ развивались без оружейного раздела, на Окинаве старшее поколение практиков не забывало про него. Как отмечалось выше, по мере развития новых стилей они включали в себя обучение оружию, и даже в случае таких школ, как Годзю-рю, большинство ведущих мастеров продолжали обучение кобудо, сохраняя его в своих направлениях. Почему же кобудо остается одним из основных окинавских искусств, не смотря на организационные моменты, стремление к современной модели Будо и невключение в учебные программы?
Если коротко, то потому, что искусство пустых рук без него неполноценно. Как сказал мастер Уэти-рю и ученик Синкэна Тайры, Кацухико Минова: «Каратэ и кобудо похожи на два колеса на одной оси» (Маккена, 2006). Я согласен и всегда буду говорить, что каратэ и кобудо не являются отдельными видами искусства. Их связь с ранними поколениями мастеров боевых искусств Окинавы очевидна, так же, как и важность обучения оружию для большинства сегодняшних старших практиков. Все они являются частью окинавского «ти». Чтобы прояснить ситуацию, Рюго Сакаи сказал мне в 1992 году: «Вы не можете понять каратэ, если не разбираетесь в оружии». Я согласен. Но, можно спросить, почему?
Во-первых, я бы сказал, что в любой тренировке в боевых искусствах решающее значение имеет образ мыслей. В наши дни много говорят о разнице между спортивным и традиционным каратэ. Мне кажется, эти определения несколько текучие, порой их трудно зафиксировать. Однако, отношение к тренировкам с оружием заметно отличается от отношения к занятиям в спортивном каратэ. Использование оружия является постоянным напоминанием об опасности практики и смертоносной природе изучаемых техник. Я не большой поклонник школ, говорящих, что у них так смертельно, что они не могут применять их. Это все не более чем треп. Чтобы быть «смертельным», вам нужно много тренироваться; Вы должны быть быстрыми, точными, сильными и решительными для нанесения ущерба. Вам также нужно знать, как нанести «смертельный» урон. Обучение оружию выводит многие из этих элементов на передний план. Вы не можете полноценно тренироваться, неважно в оружейных техниках или безоружных, без парной работы, опасность которой очевидна. Если только вы не совсем начинающий, тренировка в медленном режиме или на столь дальней дистанции, что соприкасается только оружие не принесет пользы, на скорости ошибка может привести к серьезной травме или даже смерти. Безоружные тренировки намного более лояльные в этом смысле – можно вынести достойный удар, даже в лицо, с минимальным ущербом – разбитая губа, расшатанные или сломанные зубы, сломанный нос и.т.д. А вот приличный удар саем в тело если и не убьет вас, то, безусловно, потребует неотложной медицинской помощи. Эта разница, если вы тренируетесь усердно и быстро, создает определенный настрой, требует внимания и правильного намерения, веры в себя и доверия партнеру. Исчезает конкуренция, если вы не хотите тренироваться в додзё, полном калек. Если ваш партнер тренируется правильно и его атаки быстрые, жесткие и точные, вам нельзя полениться и пропустить даже одиночную атаку или совершить неосторожное действие. Вам также нужно бороться со страхом. Жесткая и быстрая парная работы изо дня в день влечет за собой риск, и, если вы не опасаетесь травмы, то на самом деле не понимаете всей опасности таких тренировок. Риск сводится к минимуму благодаря правильному обучению, но никогда не исчезает. Чтобы прогрессировать вы должны принять его и приручить. Эти элементы в совокупности создают образ мыслей, который, как мне кажется, относится к традиционному каратэ или боевому искусству, а не к спорту. Я считаю, что все это легче достигает с помощью оружейное тренировки, нежели безоружной. При работе с оружием внимание концентрируется на некоторых важнейших аспектах, которые легко можно упустить в безоружной практике. Для всех техник важна правильная дистанция или ма-ай. В рукопашном бою порой возникают трудности с определением дистанции. Изменения в высоте и радиусе досягаемости партнеров, а также вариативность атак от удара плечом до длинного пинка ногой происходят быстро и, иногда, довольно неожиданно. Большой арсенал в оружии и его изменчивая эффективность на разных дистанциях дают очень хорошую тренировку ма-ай. Смена оружия помогает понять, как меняется дистанция, научить пользоваться этой сменой и фокусироваться на цели. Вы можете видеть, когда кто-то использует бо, но думает о своем теле - его внимание в его руках и ногах, а не там, где находится оружие. Сосредоточение внимания на оружии само по себе является упражнением для ума, дающим представление о расстоянии, намерении и времени.
В сочетании с этим идет процесс развития прицеливания и точности. Ударные поверхности большинства видов оружия гораздо меньше, чем, скажем, локоть. Чтобы правильно нанести удар, нужно точно знать, куда придет оружие. В то время, как в безоружной парной работе простой удар по телу является приемлемым (если не желательным), то в случае с оружием он не столь эффективен и не наносит ощутимого вреда противнику, также, как и если площадь поражающей поверхности оружия менее сантиметра в диаметре. Большое значение имеет и траектория оружия. Хотя я могу относиться к кому-то, кто слишком сильно и резко бьет как к тренировочной возможности, я не буду работать с тем, кто не может контролировать, куда летит его оружие. Это слишком опасно. При оттачивании навыка вы должны очень хорошо контролировать не только цель, но и траекторию оружия. Это приведет к тому, что ваше оружие будет там, где вы хотите, тогда, когда хотите и так, как вы хотите. В дальнейшем вы заметите, что та же выверенная точность появится в вашей безоружной технике и вы научитесь смещать свой фокус вниманию туда, где он должен быть, а не туда, где он обычно находится.
Большой арсенал оружия так же несет методический момент. Атака бо отражается камой иначе чем эку (веслом). Как уже говорилось выше, каждое оружие имеет свой диапазон поражения. Также отличаются и его характеристики – некоторые режут, некоторые колют, это может быть дубинка или же, подобно человеческому телу, обладать всем набором функций. Каким-то оружием можно атаковать напрямую, а какое-то при защитных действиях требует уклона или перенаправления. Все эти параметры определяются их физическими качествами, а смена одного предмета на другой дает представление о вариативности, что опять же сложнее понять при безоружной работе, о том, что всегда существуют какие-то варианты. Например, работая с тонфой трудно сделать захват, но возьмите нунтяку (двухсекционных цеп) и вдруг вам станет доступен целый набор таких техник. Легко забыть об огромном разнообразии вещей, которые может делать тело, и тренировка с оружием помогает обновить чувство открытых возможностей, помогая практикующему использовать подходящий инструмент для выполнения поставленной задачи, неважно – вооружен он или безоружен.
Наконец, оружейная практика помогает тренировать движения тела и механику. Шест, например, жесткий. Если тело тоже жесткое, через оружие будет передаваться мало энергии. Оно будет двигаться медленно и неточно, и чем больше будет вливаться сил, тем менее эффективными будут удары. Это почти так же, как в тренировках по каратэ. Однако бо и другое оружие дают понять ошибку немедленно. Они учат гибкости формы, быстрой работе ног и ловкости, а также уклонению, что немного сложнее сделать в тренировках по каратэ. При правильных действиях можно принять сильный сметающий удар или маваси-гэри (круговой удар) по ноге. Нельзя принять сильный удар бо и остаться на ногах. Одно это различие меняет всю практику.
Вместе эти и другие моменты составляют дополнительное измерение в обучении. Различные акценты создают небольшие, но заметные различия, которые помогают легче развивать определенные навыки. Хотя некоторые из них физические, большинство все же ментальные – смещение внимания и намерения, другое понимание – все это довольно сложно, но полезно. Дело не в том, что они не могут быть развиты с помощью одной безоружной практики - разумеется, могут. Дело в том, что тренировка с оружием формирует в некотором смысле ярлык, шорткат, помогая развить способности и навыки практикующего.
Подводя итог, исторически на Окинаве оружейное искусство практиковалось вместе с безоружным, составляя единое целое. Оно является такой же неотъемлемой частью культуры острова, как и более популярное каратэ, и рассматривалось в таком ракурсе большинством известных мастеров боевых искусств. Оно имеет собственную эстетику и красоту. По различным историческим и культурным причинам в последние десятилетия безоружный аспект окинавского боевого искусства вышел на первый план, причем этот сдвиг особенно подчеркивается сменой формального названия с общесмыслового (туди) на «пустую руку» (каратэ). Однако, владение оружием, хоть и менее популярное сегодня, дает понимание определенных концепций, имеющих ключевое значение для, в широком смысле, боевого духа острова, и, таким образом, формирует элемент обучения, необходимый для истинного понимания боевых искусств. Оно такое же туди, как и любая безоружная практика.
Как мои учителя, я верю, что нельзя практиковать окинавское каратэ и пренебрегать при этом кобудо. Дело не в том, что я не люблю каратэ, или думаю, что не имеет должной глубины. Оно имеет. Просто без кобудо оно неполное. Или, возможно, прав был Матаёси Синпо, когда сказал мне: «Каратэ? Да, это такое оружие в окинавском кобудо».
Об авторе
Фред Лозе практикует Матаёси кобудо и Годзю-рю каратэ более 20 лет и имеет 5 дан по обеим школам. В 1990-1992гг. жил в Японии. Имеет степень Гарвардского Университета по Международному обучению и японистике. Тренируется и преподает каратэ и кобудо в «Кодокан Бостон», г. Бостон, штат Массачусетс.
Примечания
1. Наха-тэ — это термин времен периода Мэйдзи, объединяющий боевые искусства Окинавы, развивавшиеся в районе Наха. К ним относятся Годзю-рю, Тоон-рю и Уэти-рю. Уэти-рю также примечателен тем, что в нем отсутствует работа с оружием. Однако, этот стиль появился на Окинаве намного позже большинства других систем. Канбун Уэти не обучал до 1924 года, а Уэти-рю не преподавалось на Окинаве вплоть до 1949 года (Маккена, 2006, История Уэти-рю, стр. 23). Поскольку оружейные техники в китайских боевых искусствах часто даются позже безоружных, можно предположить, что Канбун Уэти, возможно, упустил больше, чем ката Супаринпэй, которую он якобы не изучил, но это только бездоказательное предположение.
- Оружейные техники включают в себя даже стили, основанные Дзюхацу Кёда и Сёсином Нагаминэ.
- Техники боя с помощью кува или куэ – окинавской (и японской) мотыги. Ряд ката использует такое обозначение. Например, это «Кама-но ти», «Кува-но ти», «Цукэн Акатю-но Эку ди», «Нунти-но ти».
- Возможно, отчасти, из-за его двойственности. Мы никогда не узнаем, но мне кажется, что он разрывался между желанием сохранить традицию и принести ее в новый мир.
- Толчком этому послужило сочетание конфуцианской идеологии, подчеркивающей уважение к учителю, националистических настроений, также ставящих во главу угла лояльность к старшим и проявившейся после войны коммерческой составляющей. Но это сложная тема и она выходит за рамки этой статьи.
- Действительно, хотя на Окинаве никогда не прекращали полностью тренироваться с оружием, безоружный бой стал настолько популярным, что создатели обеих основных направлений кобудо Тайра Синкэн и Матаёси Синпо в качестве одной из причин открытия своих додзё называли желание сохранить и популяризовать оружейные техники. В некотором смысле можно видеть “упадок” в кобудо, отмеченный обоими мастерами, как изменение существующего баланса: значительное увеличение одной части боевого искусства и уменьшение другой.
Библиография
Higaonna, Morio. (1995). The History of Karate: Goju Ryu. Great Britain: Dragon Books.
Hokama, Tetsuhiro. (2005). 100 Masters of Okinawan Karate. Okinawa: Ozato Print Co... Translation by Joe Swift.
McCarthy, Patrick. (1999.) Ancient Okinawan Martial Arts: Koryu Uchinadi. Boston, MA: Tuttle.
McKenna, Mario. (2006). Karate and Kobudo. Archives section, May 2006, Karate and Kobudo Blog.
McKenna, Mario. (2006). History of Uechi Ryu.
Meibukan Magazine, Volume 7, pp. 21-23.
McMahon, Bob. (2001). Shoto Bojutsu. Privately published pamphlet.
Nagamine, Shoshin. (2000). Tales of Okinawa’s Great Masters. Boston, MA: Tuttle. Translation by Patrick McCarthy.
Переведено и опубликовано с любезного разрешения автора, на чьем сайте находится оригинал статьи.
Перевод П. Бобров
ПЕРЕВОДЫ ОТ «БУСИДО 武士道: ПУТЬ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ»
