В 1917 году на шестом этаже доходного дома Шмерко одну из квартир арендует семья Аллилуевых. Сергей Аллилуев, отец семейства, заведовал подстанцией и зарабатывал 150 рублей в месяц (что считалось очень хорошо и до сих пор сумма его заработный платы вызывает вопросы). Аренда четырехкомнатной квартиры площадью 104 кв.метра на 10-Рождественской (сейчас Советской) составляла 70 рублей в месяц (+30руб/мес дрова зимой). И это, наоборот, было дешево.
Район Пески на тот момент вообще непристижный и по уровню преступности не сильно отличающийся от соседней Лиговки. Квартира располагалась на 6 этаже, все окна выходили во двор-колодец. Правда, сам дом был новый, построенный в 1911 году и отвечал последнему слову техники. Тут была горячая вода, лифт, телефон и швейцар.
Кажется, все должны любить эти дома и радоваться им?
А вот что о доходных домах того периода написано в книге «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов»:
Отношение петербуржцев к этим новым домам не было единодушным. Специалисты по санитарии и гигиене видели в них источники заразы и эпидемий. У населения же эти дома, напротив, котировались высоко. «Население в непонятном самообольщении считает это за признак прогресса, как последнее слово науки!»
— не без раздражения восклицает К.Н.Пажитнов.
Далее выясняется, почему оценки петербургского доходного дома специалистами и населением были противоположными:
Неблагоприятные последствия усиливаются у нас крайней скученностью населения в квартирах, что объясняется несомненно, высокими ценами на них. Как это ни странно... квартира в крупных городах России значительно дороже, чем в Западной Европе.
Автор обращает внимание на то, что большие квартиры в Петербурге и в Берлине одинаково дороги; квартиры же средней величины и в особенности маленькие, т.е. самый распространённый тип их, значительно дороже в Петербурге.
Таким образом, дороговизна поражает наименее обеспеченные слои населения, а т.к. заработная плата у нас намного ниже, чем в Западной Европе, то эта дороговизна квартир неизбежно влечёт за собой крайнее переполнение их.
Итак, специалисты судили о доходных домах по отрицательным социальным последствиям, обусловленным конъюнктурой на рынке жилья. Население же ценило качество доходных домов. Вот почему жизнерадостный тон этой главы не соответствует мрачному тону сангигиенистов и моралистов, нашедшему отражение и в поэзии, где доходный дом стал расхожим символом бесчеловечности Петербурга: «Да, их строили мертвые люди с пустою душой» (И.Коневский, 1900); «В мертвых громадах кирпичных, // Мокрых от вечных дождей, // Много их – серых, безличных, // Смертью дышащих людей» или «Дети каменной неволи // Многоярусных гробниц» (В.Князев, 1914)
Строительными нормативами начала века в квартире средней величины рекомендовалось иметь: «…переднюю – 3 кв.саж., кабинет – 6 кв.саж., зал и гостиную – 12 кв.саж., комнату для прислуги – 8 кв. саж., кухню с кладовой – 6 кв. саж. Итого 63 кв. саж. Нормативная годовая плата за такую квартиру составляла 750 руб. (без дров). На самом же деле она была выше из-за спроса на такие квартиры».
В квартире Аллилуевых сейчас находится музей. По моему мнению, один из самых душевных музеев-квартир в Петербурге по степени погружения в атмосферу. Там нет никаких ограждении и везде можно ходить. И очень классная экскурсия!
