Поселились Матрёна с Марфой в далёкой деревушке на другом берегу Северского Донца… Ремесло своё Матрёна понемногу оставила: так, разве погадать кому из баб или девок. А чтобы порчу либо приворот, – этого не было. Крючком вязала кружевные шали, продавала в городе, тем и жили с Марфой. А Марфа не унималась: уходила в степь и в балку, приносила домой пучки трав, дотошно выспрашивала Матрёну о силе каждого цветка, стебелька и корешка… А Матрёне снилось дитё нерождённое. Старалась урезонить Марфу:
- Неймётся тебе!.. Забудь. И так… Цена немыслимая за ремесло это положена. Присмотрись лучше, как крючком вязать.
Марфа усмехалась, смотрела в какую-то, лишь ей известную, даль. Медленно головой качала:
- Неет! Не заплачено мне ещё… И он заплатит мне, – сполна.
- Да чем же виноват Петро перед тобою? – горестно вздыхала Матрёна.
Марфа отбрасывала назад тяжёлые волосы, не отводила взгляда:
- А тем и виноват!.. Что люблю его! Что задыхаюсь без него… А он – с другой! – Переводила дыхание, – ровно и правда дышать не могла: – Не хочешь… научить меня, – сама дойду до всего.
- Дойдёшь, – кивнула Матрёна. – И жизнь свою загубишь.
Той осенью, на Покров, ускользнула всё же Марфа от цепкого Матрёниного взгляда, побывала в Верхней Камышевахе. Незамеченною стояла у церкви, дождалась, как приехали молодые венчаться… Только шаталось всё перед глазами, ровно в тумане беспроглядном. Опомнилась Марфа лишь тогда, когда уж вышли из храма Петро с Марией. Пока друзья Петровы, шахтёры с «Камышевахской», шумно поздравляли молодых, успела Марфа непослушной рукою сыпануть вслед Петру и Марии пригоршню сухой травы, что едва уловимо пахла какой-то неясной грустью…
Только не сбылось тогда задуманное. То ли не той травы набрала Марфа, то ли так вышло, что к силе травы полагалась и её, Марфина, сила... а её-то и не оказалось: чувствовала Марфа, что противостоит её силе Матрёна. Жили Петро с Марией в любви и достатке. За лето Петро с батей и крёстным да с Марииными братьями подняли новый дом. В положенный срок родила Мария дочку, Катюшу. Нечасто, но всё ж бывала Марфа в Верхней Камышевахе, видела и дом новый, и – как встречает Мария Петра, когда он со смены возвращается… И дочку, Петрово повторение, видела…
Далеко теперь жили они с Матрёной от этих мест. Но как-то изловчилась Марфа побывать у Петрова дома поздним вечером. Постояла у ворот, посмотрела, как за окном погасла лучина… Подбросила под ворота верёвку с завязанными узелками: сильную порчу на семью наводили эти узелки. Домой добралась лишь на следующий день, уже к полудню. Для Матрёны была отговорка: мол, ходила в монастырь… Устало присела Марфа на ветхое крылечко, провела рукою по волосам… И – застыла: в распущенных волосах запуталась верёвка с мудрёно завязанными узелками. Марфа поспешно выдернула верёвку вместе с клоком медных волос: так и есть!.. Та самая верёвка, какую подбросила она под ворота Санниковым!.. Видно, невесть откуда налетевший ветерок догнал Марфу, когда она уходила от ворот… Догнал, и – швырнул в её густые, тяжёлые волосы верёвку с узелками. Так и принесла её Марфа домой.
Собрала Марфа узелок – с иголками и булавками, с перьями куриными… Под самые ворота Петрова дома подложила. Уже далеко отошла, оглянулась… – катится за нею узелок, ровно ветерком подгоняемый… Рассыпала под воротами соль заговоренную, – с самого края степи набежала тёмная туча, дождём пролилась, и ручей с растворившейся солью хлынул Марфе под ноги.
А годы шли, и никак не мирилась Марфа с тем, что нет у неё Матрёниной силы… Злилась на Матрёну, – за то, что она так и не передала ей своё умение. Постаревшая Матрёна чувствовала Марфин гнев, устало головою качала:
-Так и не поняла ты: они, Петро с Марией, сильнее нас с тобою. Случается такое… когда вот так, как они, – пара. Любовь их и хранит и дом, и семью.
- Посмотрим!.. – цедила сквозь зубы Марфа.
А потом Матрёны не стало… И решила Марфа вернуться в Верхнюю Камышеваху. Изба их с Матрёной так и пустовала. Под потолком – давно обсыпавшиеся стебли трав. Руки ни к чему не лежали, – слонялась Марфа из угла в угол… Вспоминала Матрёнины слова, – про ребёночка… Что вырастили бы девчушечку… либо – мальчишку. И не была бы она сейчас одна, – в этой старой избе…
От поселковых баб узнала, что дочка Петра и Марии, Катерина, уж замужем, – за парня из Ольховки вышла, на сносях сейчас… И желание отомстить Петру – за давнюю обиду свою, что не её, а другую полюбил, – поднялось в ней с невиданной силой. Прямо сердце жгло: раз не вышло за все эти годы навести порчу на Петра с Марией, на дом их, – пусть за всё рассчитается с нею, Марфой, их дочка…
Дом Большаковых, Катерининых свёкров, отыскала быстро. Подошла к невысокому плетню в конце огорода. Молодая женщина в подоткнутой юбке поливала капусту. Рассмотрела Марфа и загорелые стройные ноги, и уже заметно покруглевший живот… И то, как похожа на Петра их с Марией выросшая дочка… В глазах Марфиных потемнело. Говорила какие-то слова, – сама не слышала своего голоса. И не помнила, как повернулась и пошла прочь. Тут и узнала её Катюшина свекровь, Пелагея Макаровна, – по лёгкой и уверенной походке узнала Марфу из Верхней Камышевахи. В девичестве Марфа никогда не заплетала косу, так и ходила, – с распущенными до самого пояса густыми медными волосами. Парни переглядывались, подмигивали друг другу, кивали ей вслед… А теперь Марфины волосы были собраны на затылке, – может, поэтому не сразу узнала её Пелагея Макаровна. Обняла Катюшу:
- Пойдём, моя хорошая, в дом. Пора уж, – вечереет. Про эту… Что к плетню нашему подходила, – забудь. Шляется под чужими плетнями, ровно, скажи, высматривает что-то. Она, Марфа эта, и смолоду такою была: всё хотелось ей ведьмою быть. Да ну её, говорить о ней, – на ночь-то глядя!
Всё ж кое-что умела Марфа – не хуже Матрёны: разговоры, суды-пересуды поселковых баб умела слушать, выхватывать то, что надо было ей услышать. Так и сейчас, – вроде бы мимо шла… А услышала, как сокрушалась Анисья Титова, бедой своей с кумою, Глафирой Тимохиной, делилась:
- Как, скажи, девок ему мало!.. Упёрся, – ровно бык: только на Лизавете Евсюковой женюсь!..
Глафира вздохнула:
- Сердцу ж не прикажешь, кума. Пусть бы уж женился Фёдор ваш, раз так. Оно, случается, иная вдова – не хуже девки. Лизавета, как погиб в шахте Семён её, соблюдает себя… Не слышно, чтоб говорили о ней худое.
-Твоя правда, кума: всем хороша Лизавета. Да только говорят, будто сохнет она по сыну Большаковых, Андрею.
- Так женатый же Андрей! И Катерина его – на сносях.
- А сердцу ж не прикажешь. За Фёдора выйдет, а думать про Андрея будет.
Усмехнулась Марфа: само в руки ложится. Она как раз размышляла, кого бы в помощницы взять, – такую бы бабу либо деваху смелую, чтоб увела Катерининого мужа… Чтоб осталась Петрова дочка брошенкой.
В тот же день отправилась Марфа в Мироновку, к Лизавете Евсюковой – той самой, которая отважилась позвать в огород ещё не женатого тогда Андрюшку Большакова… Полыхая от стыда, попросить его:
-Пожалеешь… может?..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»