Каблучки Софьи Ильиничны скользили по траве и по камешкам, и Андрей не выпускал её руку. На берегу Софья Ильинична на секунду прижалась к его плечу, и он услышал её дыхание. Руки его невольно обняли девушку. Высокая грудь Софьи Ильиничны медленно, чуть заметно поднималась, а локоны касались его шеи. Андрей почувствовал, как сердце его вдруг застучало… А Софья Ильинична выскользнула из его рук, с улыбкой погрозила тоненьким пальчиком:
- А Вы, Андрей, опасный человек!.. Скажите, – шахтёры все такие?.. На первом свидании обниматься лезут!
А Андрей вспомнил, как в самом начале лета он плыл на лодке с того берега Донца… И ещё с середины реки рассмотрел у ивняка светлый девичий стан.
Софья Ильинична со смехом говорила сейчас про шахтёров… Как-то в забое случился пожар. Огонь сумели потушить, но с кровли обрушилась глыба породы, преградила путь к выходу на поверхность. Тогда под землёй шахтёры просидели почти трое суток – пока сумели разобрать завал. В забое было столько дыма, что даже беспросветная темнота временами казалась густо-сизой. И больше всего на свете хотелось вдохнуть чистого степного воздуха…Так же тяжело, как тогда – без воздуха, истомился Андрей, рослый и сильный шахтёр, без любви. Ночами просыпался, – то ли от неясного сна… то ли от желания ласкать самую родную на свете женщину. И задыхался без ласки этой, без нежности. Не спал до рассвета. Ночные смены шахтёры не любили, а Андрей теперь ждал их, менялся сменами с мужиками, если кому надо было. Чем курить всю ночь напролёт… или без сна метаться по подушке, ему лучше было в забое, рубить обушком уголь…
А тогда, после ночной рыбалки на другом берегу, он причалил к кустам ивняка и узнал Любку Привалову. Земля пошатнулась под ногами, будто он всё ещё стоял в лодке… И тут же перед самим собой стыдно стало – за еле сдержанное желание поднять Любку на руки, унести её в купыри… Любка – девчонка совсем. А Софья Ильинична манила сейчас зрелой красотой, – наверное, ещё девичьей, но такой, что уже незримо, тайно стоит на грани красоты женской… Перед Любкой можно было скрыть своё желание, а Софья Ильинична, казалось, всё понимала. Грациозно приподняла подол серо-жемчужного платья, спустилась к самой воде. Андрей вспыхнул… и не смог отвести взгляд от её стройных ножек. Софья Ильинична обернулась через плечо:
- Ну?.. Вы чего застыли? Я думала, – Вы предложите мне покататься на лодке. – Кивнула на заводь за ивняком – там кувшинки уже прикрывали на ночь прохладные лепестки: – Вон туда хочу!
Сгущалась синева – её отражение чуть колыхалось в тихой заводи. И вода темнела, и нежная, почти неуловимая сладость клевера словно растворялась в горьковатой свежести прибрежной мяты. Андрей опустил вёсла. Софья Ильинична совсем близко придвинулась к нему, опустила ресницы. Прошептала:
- Андрей!..
И он нашёл её губы… Она уперлась ладонями в его грудь, и тут же руки её ослабели, медленно легли на его плечи…
Потом Софья Ильинична перевела дыхание:
-Какой Вы сильный!.. И… грубый… И… как это хорошо!
А днём Аграфена Пантелеевна заглянула через плетень к Большаковым. Таинственно окликнула:
- Пелагеюшка!.. Подойди-ка, – чего скажу-то!
- Да ты во двор-то заходи, Пантелеевна, – пригласила Пелагея Макаровна. – Присаживайся. Рассказывай, что за новости у тебя.
-Квартирантка-то моя… учительница, нынче домой затемно вернулась.
Пелагея сочувственно головой покачала:
- Ну!.. Поди, работы в школе много, – всё ж подготовить надо, чтоб ребят учить. Вот и старается Софья Ильинична.
- И Андрюха ваш вместе с нею старается.
В Пелагеиных глазах – вопросительная улыбка. Аграфена Пантелеевна заторопилась объяснить:
- Провожал её Андрей ваш. И ещё долгонько стояли у ворот, – я уж и задремала, когда учительница неслышно в светёлку-то свою прошла. Вот, значит, как, Пелагеюшка. Ни одна из девок не пришлась по сердцу Андрею после Катерины-то. А теперь, смотришь, и приведёт вам с Михаилом невестку…
Пелагея Макаровна и прежде слышала от баб, что учительница часто встречает Андрея после смены. Знала, что Андрей в школе бывает, но с досадой отмахивалась от пересудов: очень уж не похожей была Софья Ильинична – ни на Катюшу, ни на кого-то из местных девушек. Царевною казалась. Зачем ей, такой красивой и образованной, простой шахтёр, вдовец, к тому же. С малым на руках… Сдержанно сказала Аграфене:
- Не про нас такая невестка.
А Любаша на берег ходила… Покачивалась на воде привязанная к стволу молодого дуба Андреева лодка. На дне лодки увидела Любаша забытый цветок водяной лилии, горестно вздохнула. Всё же дождалась Андрея, – на зорьке, когда он на шахту шёл. Встала перед ним – реснички затрепетали:
- А она… учительница эта, правда – лучше меня?
От жалости к Любаше, к её такой отчаянной смелости сердце сжалось. Но Андрей строго нахмурился:
- Я тебе уже сказал, Любка: выброси из головы… что там напридумывала себе.
После Успенского поста поселковые ребятишки собрались в школе (учебный год в дореволюционных школах чаще всего начинался после Успенского поста и празднования Успения Пресвятой Богородицы – по старому стилю это было 16 августа, – примечание автора). А вечерами бабы судачили: больно надменна учительница. С ребятами не ласкова: по головке не погладит, не похвалит никогда… Потому и не шла учёба у малых. Софья Ильинична злилась: ребята сторонились её, разговаривали неохотно, больше угрюмо отмалчивались. Зато радостно обступали Настеньку Пахомову, – Настенька мыла в школе полы, а ещё рассказывала ребятне про жуков и лягушек, про ужа и ящерицу, про журавлей, – как они собираются в стаи и улетают в такие края, где никогда не бывает зимы…
Вскоре учительница распорядилась, чтоб начальник рудника взял другую женщину – мыть полы в школе:
-Мне нужна такая, чтоб дело своё знала! И не совала нос, куда не надо! А Настя ваша, вместо того, чтоб полы мыть, учительницей себя возомнила! Всякой чушью забивает детям голову!
Теперь Настенька не приходила в школу. Полы мыла сердитая, неприветливая Степанида Демьянова. А у Софьи Ильиничны нашлась новая причина для гнева. У Алёшки Кузнецова, хоть он и постарше других ребят был, никак не получалось складывать буквы в слоги и слова. Учительница Алёшкиным матери с отцом сказала:
- Не выучишь его. Нет у него способностей к учению.
А через несколько дней Алёшка вдруг прочитал все слова в Букваре, что задавала учительница на дом. Анна Кузнецова, Алёшкина мать, рассказала Софье Ильиничне, что складывать буквы научила Алёшку соседская девчонка, Любаша Привалова. Вроде бы играла с Алёшкой: из палочек да камешков разных буквы выкладывали прямо на крылечке, а – поди ж ты! – выучился мальчонка читать!..
Как-то после уроков в класс заглянула Степанида. Кивнула за окно:
-Там спрашивают Вас.
У школы учительницу дожидалась незнакомая женщина с тяжелыми медными волосами.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»