В Ульяновске завершается фотовыставка Российского фонда культуры «За Веру и Верность!», посвящённая Российской императорской гвардии. На выставке представлены более 170 фотографий из архива Фонда. Знамёна, штандарты, наградные медали, серебряные трубы и литавры, ордена, оружие, полковые иконы, георгиевские ленты, письма и списки полков – именно по этим предметам посетители могут понять и прочувствовать, какой была Русская гвардия в начале прошлого века.
Один из героев выставки – Борис Геруа. Художник, офицер, ближайший соратник Брусилова. Герой Русско-японской войны, начальник разведки штаба 1-й Маньчжурской армии, участник Первой Мировой и Гражданской войн. Этот человек всегда был на самых важных участках государственной и военной службы. В последние годы Геруа жил в Англии и посвятил себя изобразительному искусству, но даже живя на чужбине, он имел достаточно поводов для воспоминаний и никогда не забывал о своей Родине.
Геруа покинул Россию в новогоднюю ночь на 1919 год, перейдя пешком Финский залив. В Финляндии встретился с Юденичем, и тот направил его в Париж, а потом в Лондон, где Борис Геруа остался навсегда.
Прадед Бориса Геруа, Клавдий Геруа, архитектор, профессор и академик, был приглашён в Россию Екатериной II во времена бурного строительства Санкт-Петербурга. Отец, генерал-майор и командир Минской бригады, пользовался большим уважением в обществе. Бабушка, со стороны матери, была дочерью генерала от инфантерии, сподвижника А.В. Суворова. С такой родословной дорога в Пажеский корпус у Бориса Геруа была предопределена с рождения.
Преподавание в корпусе велось на высочайшем уровне. Читали курсы не только свои преподаватели, но и приглашались профессора университета и других высших военных заведений. Так, артиллерию и фортификацию преподавал известный композитор Цезарь Антонович Кюи.
Существенным отличием от других военных школ и училищ была универсальность подготовки. Пажи обучались и артиллерийскому, и кавалерийскому, и пехотному делу, тогда как другие училища делились исключительно по специальностям. Царская семья знала в лицо многих пажей, а великие князья часто помогали зачислению выпускников в тот или иной гвардейский полк. Потрясающими впечатлениями были для пажей служба во время высочайших церемоний, встреча траурного поезда из Крыма, доставившего тело Александра III, или участие в свадьбе последнего русского государя Николая II и Александры Фёдоровны 14 ноября 1894 года.
Потом, уже за границей, Геруа снова и снова возвращался памятью в тот незабываемый день. Когда вместе с другими пажами встречали они у Великокняжеского подъезда карету с Александрой Фёдоровной и её сестрой великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, как ожидали они выхода Августейшей четы в Арапской комнате, как вышел Николай II в мундире лейб-гвардии Гусарского полка. Как несли пажи за императрицей тяжёлый, огромный, в шесть аршин шлейф вместе с гофмейстерами в расшитых чулках и башмаках и шталмейстерами в ботфортах со шпорами и как трудно было удерживать им всем шлейф, лавируя между паникадилами и аналоем.
Борис Владимирович, как самую драгоценную реликвию, хранил выпускное кольцо пажей – перстень, вложенный в стальной обруч, на котором были выгравированы количество выпускников корпуса, внутри – фамилия владельца, день и год выпуска. Перстень был символом ордена мальтийских рыцарей, девиз которых для пажей был главным: «Ты будешь твёрд как сталь и благороден как золото». Звенья одной цепи накрепко связывали выпускников Пажеского корпуса в единую семью. Даже в эмиграции они неизменно собирались в день своего праздника: 12/25 декабря.
В жизни Геруа была служба в Генеральном штабе, войны, революция и вынужденная эмиграция. Сам Борис Владимирович любил вспоминать один случай, когда военное прошлое выручило его уже в Англии. Директор художественной школы в Челси Джон Ревель, куда Геруа поступил, однажды зашёл к этому единственному русскому ученику своего заведения. И каково же было его изумление, когда Борис Владимирович предстал перед ним в форме полковника лейб-гвардии Измайловского полка с орденами Святой Анны и Святого Станислава 1-й степени. Ревель был настолько поражён совершенно новым, каким-то совсем другим благородным обликом Геруа, что предложил место преподавателя. Так определилась судьба офицера-художника на туманных берегах Альбиона, потому что появилась возможность окончательно заниматься своим самым любимым делом.
Талант его как художника расцвёл в эмиграции несмотря на то, что, ещё будучи в корпусе, Борис Владимирович изумлял товарищей своими меткими шаржами, и кое-какие из его карикатур попали в музей корпуса. Мужской портрет сухой кистью, выполненный в Лондоне в 1921 году, перепечатали в нескольких газетах и журналах. В то время он работал в абажурной мастерской у одного соотечественника, товарища по несчастью. Они развлекались тем, что в узоры вписывали русские, как сейчас говорят, «ненормативные слова». Через несколько лет дар художника нашёл себе более серьёзное применение.
Он необычайно точно умел передать настроение героев своих портретов. Ощущение свежего воздуха словно струится с его пейзажей. Мастер отточенной, чёткой линии.
Он очень много делал для сохранения памяти о России и своих товарищей и поэтому с огромным удовольствием принял участие в составлении сборников «Измайловская старина», выпускавшихся его сослуживцами в 30-х годах в Европе. Эти с любовью подготовленные, с вклеенными фотографиями, машинописные сборники хранились в США, в музее русско-американского общества «Родина», а теперь находятся в собрании Российского фонда культуры.
Материал подготовлен главным хранителем Российского фонда культуры Ольгой Земляковой совместно с историком и исследователем русской эмиграции Виктором Леонидовым.
Фото: открытые источники, архив Российского фонда культуры
