Выдающийся марксист Георгий Валентинович Плеханов (1856 - 1918), лично общавшийся с Энгельсом, основатель Российской социал-демократической рабочей партии, не принял Октябрьский переворот и осудил его. Чтобы понять его позицию нужно прочитать его открытое письмо к петроградским рабочим. С которым многие сторонники социализма до сих пор не знакомы. В советское время его замалчивали, но теперь, благодаря интернету мы имеет возможность ознакомится с различными авторитетными мнениями. Узнавать правду не только из газеты Правда. Теперь ясно что слова Г. Плеханова, большого теоретика марксизма, оказались пророческими. Ленинизм-сталинизм потерпел катастрофическое поражение. А тогда многие его не понимали, близорукие, они видят только то что около них, редко кто обладает глубокими знаниями верной теории и дальнозорким умом позволяющим видеть сквозь столетие.
Разницу между Плехановым, большевики за глаза нарочно искажали его фамилию на Плеканов, и В. Лениным можно понять из разговора состоявшимся между ними летом 1895 года. Плеханов: "Зашёл разговор о причинах падения якобинской революции. Я в шутку сказал, что она рухнула, потому что гильотина слишком часто секла головы. Ленин вскинул брови и совершенно серьёзно возразил: "Якобинская республика пала потому что гильотина слишком редко секла головы"". Диалог наглядно показал разницу между большевиками и меньшевиками. Большевики лили кровь как водицу, убивая даже друг друга беспощадно. Настоящие дикари, неандертальцы социализма. К чему они привели? К полному краху СССР и восточноевропейского соцлагеря. Сегодняшние проблемы с Украиной это всё из нашего неправильного прошлого.
Кому сложно прочитать всё письмо, может прочитать только вторую часть, там основные мысли о преждевременности Октябрьской революции и опасности однопартийной системы. Разделение на части моя инициатива.
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО К ПЕТРОГРАДСКИМ РАБОЧИМ.
Товарищи!
Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А. Ф. Керенского и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Скажу прямо: меня эти события огорчают.
Не потому огорчают, чтобы я не хотел торжества рабочего класса, а. наоборот, потому, что призываю его всеми силами своей души.
В течении последних месяцев некоторые агитаторы и публицисты изображали меня чуть ли не контрреволюционером. Во всяком случаи, они охотно распространялись на эту тему, что я готов перейти или уже перешёл на сторону буржуазии. Но эти агитаторы и публицисты - по крайней мере, те между ними, которые не страдали неизлечимым простодушием, конечно, сами не верили, тому, что распространяли ими на мой счёт. Да и нельзя было этому верить.
Кому известно была история моей политической деятельности, тот знает, что уже с начала восьмидесятых годов прошлого столетия - со времён основания группы "Освобождение Труда" - в её основе лежала одна политическая мысль; мысль об историческом призвании пролетариата вообще и русского пролетариата в частности.
"Революционное движение в России восторжествует как движение рабочего класса или совсем не восторжествует", - сказал я в речи о русском положении, произнесённом мною на Парижском Международном Социалистическом съезде 1889 г. - этом Первом съезде 2-го Интернационала.
Эти мои слова недоверчиво встречены были огромным большинством участников Съезда. Россия представлялась им такой безнадёжно отсталой страной, что они должны были принять и действительно приняли за несбыточную утопию моё мнение о великом историческом призвании русского пролетариата в области нашей внутренней политики. Только мой друг Жюль Гэд, зять Маркса Шарь Донге, да ещё старый деятель германской социал-демократии Вильгельм Либкнехт, иначе отнеслись к мысли, мною высказанной. Они нашли, что мысль эта проливает новый свет на дальнейший ход русского общественного развития и соответствующему ему освободительного движения.
Что же касается нашей революционной интеллигенции того времени, то в её среде моя парижская речь вызвало значительное неудовольствие. Вера в промышленный пролетариат считалась тогда у нас вредной ересью. Интеллигенция насквозь пропитана была старозаветными народническими понятиями, согласно которым промышленный рабочий не мог претендовать ни на какую самостоятельную историческую роль. В лучшем случаи он способен был, по убеждению тогдашних народников, поддержать революционное движение крестьян. И это убеждение так сильно укоренилось в интеллигенции, что всякое отклонение от него считалось почти изменой революционному делу.
В первой половине девяностых годов "легальные" народники печатно называли нас, "нелегальных" проповедников идеи рабочего сословия (как выразился бы Лассаль), кабатчиками, а один из них выразил ту отрадную уверенность, что не один уважающий себя журнал не позволит себе напечатать на своих страницах изложение наших взглядов.
В продолжении целой четверти века мы стойко выносили самые ожесточённые нападки и преследования. Мы обладали той "благородной упрямкой", на которую с гордостью некогда указывал Ломоносов, как на одно из отличительных свойств своего характера. И вот теперь, когда жизнь нельзя более убедительно показала, что мы были правы; теперь, когда русский рабочий класс стал великой движущей силой общественного развития, мы отвернёмся от него и прейдём на сторону буржуазии? Да ведь это ни чем не сообразно: этому может поверить лишь тот, кто не имеет ни малейшего понятия о психологии!
Повторяю, этому не верят сами наши обвинители. И, конечно, сознательные элементы русского рабочего класса отвергнут это обвинение как недостойную клевету на тех, которых сами обличители не могут не признать первоучителями русской социал-демократии.
Итак, не потому огорчает меня события последних дней, чтобы я не хотел торжества рабочего класса в России, а именно потому, что я призываю его всеми силами души.
Часть 2.
В течении последних месяцев нам, русским социал-демократам, очень часто приходилось вспоминать замечание Энгельса о том, что для рабочего класса не может быть большего исторического несчастья, как захват политической власти в такое время, когда он к этому ещё не готов. Теперь, после недавних событий в Петрограде, сознательные элементы нашего пролетариата обязаны отнестись к этому замечанию более внимательно, чем когда бы то ни было.
Они обязаны спросить себя: готов ли наш рабочий класс к тому, чтобы теперь же провозгласить свою диктатуру?
Всякий, кто хоть от части понимает, какие экономические условия предполагаются диктатурой пролетариата, не колеблясь, ответит на этот вопрос решительным отрицанием.
Нет, наш рабочий класс ещё далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть - значит толкать его на путь величайшего исторического несчастья, которое было бы в тоже время величайшим несчастьем для всей России.
В населении нашего государства пролетариат составляет не большинство, а меньшинство. А между тем он мог бы с успехом практиковать диктатуру только в другом случае, если бы составлял большинство. Этого не станет оспаривать не один серьёзный социалист.
Правда, рабочий класс может рассчитывать на поддержку среди крестьян, из которых до сих пор состоит наибольшая часть населения России. Но крестьянству нужна земля, в замене капиталистического строя социалистическим оно не нуждается. Больше того, хозяйственная деятельность крестьян, в руки которых перейдёт помещичья земля, будет направлена не в сторону социализма, а в сторону капитализма. В этом опять-таки не может сомневаться никто из тех, которые хорошо усвоили себе нынешнюю социалистическую теорию. Стало быть, крестьяне совсем ненадёжные союзники рабочего в деле устройства социалистического способа производства. А если рабочий не может рассчитывать в этом деле на крестьянина, то на кого же он может рассчитывать? Только на самого себя. Но ведь он, как сказано, в меньшинстве, тогда как для основания социалистического строя необходимо большинство. Отсюда неизбежно следует, что если бы, захватив политическую власть, наш пролетариат захотел совершить "социалистическую революцию" то сама экономика нашей страны осудила бы его на жесточайшее поражение.
Говорят, то что начинает русский рабочий, будет докончено немецким. Но это - огромная ошибка.
Спора нет, в экономическом смысле Германия гораздо более развита, чем Россия. "Социальная революция" ближе у немцев, чем у русских. Но и у немцев она ещё не является вопросом нынешнего дня. Это прекрасно все сознавали все толковые германские социал-демократы как правого, так и левого крыла ещё до начала войны. А война ещё более уменьшила шансы социальной революции в Германии, благодаря тому печальному обстоятельству, что большинство немецкого пролетариата с Шейдеманом во главе стало поддерживать германских империалистов. В настоящее время в Германии нет надежды не только на "социальную", но и на политическую революцию. Это признаёт Бернштейн, это признаёт Гаазе, это признаёт Каутский, с этим, наверное, согласиться Карл Либкнехт.
Значит, немец не сможет докончить то, что будет начато русским.
Не может докончить это ни француз, ни англичанин, ни житель Соединённых Штатов. Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая, в конце концов, заставит его отступить далеко назад от позиций, завоёванных в феврале и марте нынешнего года.
А война, которую поневоле приходиться вести России? Страшно осложняя положение дел, она ещё больше уменьшает шансы социальной революции и ещё больше увеличивает шансы поражения рабочего класса.
На это возражают: мы декретируем мир. Но чтобы германский император послушался нашего декрета, надо, чтобы мы оказались сильнее его, а так как сила на его стороне, то, "декретируя" мир, мы декретируем его победу, т. е. победу германского империализма над нами, над трудящимся населением России. Решите сами, можем ли мы радостно приветствовать подобную победу.
Вот почему, дорогие товарищи, меня не радуют, а огорчают недавние события в Петрограде! Повторяю ещё раз. Они огорчают меня не потому, чтобы я не хотел торжества рабочего класса, а наоборот, потому что я призываю его всеми силами души и вместе с тем вижу, как далеко отодвигают его названные события.
Их последствия и теперь уже весьма печальны. Они будут ещё несравненно ещё более печальными, если сознательные элементы рабочего класса не выскажутся твёрдо и решительно против политики захвата власти одним классом или - ещё хуже того - одной партией.
Власть должна опираться на коалицию всех живых сил страны, то есть на все классы и слои, которые не заинтересованы в восстановлении старого порядка.
Я давно уже говорю это. Я считаю своим долгом повторить это теперь, когда политика рабочего класса рискует принять совсем другое направление.
Сознательные элементы нашего пролетариата должны предостеречь его от величайшего несчастья, какое может только с ним случиться.
Весь ваш Г. Плеханов.
28 октября 1917 года.
PS
Конечно не все поймут написанное Плехановым, а некоторые болезные начнут исторгать из себя ядовитую пену в истерическом припадке. Но что делать, страна большая дурней очень много, но нельзя жить по их желанию, иначе будет вечный бардак.
