Раньше прощания и вообще весь процесс проходили по-другому.
Когда мы с сестрой были детьми, людей хоронили «из дома». Усопший должен был три ночи провести дома, а потом его увозили на кладбище.
Мне 43 года и я до сих пор считаю это ужасом, хотя всё старшее поколение наше считало это нормой.
У нас дома проходило трое похорон. Мама похоронила обоих своих родителей, а отец своего отца.
Всех умерших привозили к нам и три ночи они проводили у нас дома. Мы, дети, ложились спать, зная, что за стенкой мёртвый человек.
Более того, днём, нас внуков отправляли сидеть у гроба в голове у умершего, прощаться и отдавать дань скорби, уважения и любви. Заставляли «держаться за ножки» и целовать деда в лоб…
Первые похороны состоялись, когда мне было 11 лет, моей сестре 9. Три ночи и два дня. Мы, дети, видели как умерший человек в дикой жаре(а у нас жарко всегда дома) начинал раздуваться, как из него начинала бежать какая-то жидкость, нам ещё тряпочки выдавали подтирать «если что»…как появлялся этот ненавистный запах…который потом долгие месяцы невозможно было вывести даже хлоркой, так им пропитывалась комната, мебель.
Три раза мы, дети, всё это проходили. Нас никто не спрашивал, как мы к этому относимся и хотим ли участвовать в процессе.
Когда умер наш с Татьяной папка, прощания уже проходили в ритуальном зале морга, но нам, с сестрой пришлось отстоять у семьи право не привозить отца домой, как требовалось «по старинке», а просто приехать на прощание в морг. Нам очень долго потом за это высказывалось.
Поэтому своих детей я никогда не заставлю против своей воли участвовать в прощальной церемонии. Проявят желание — пожалуйста. Насилу — низа что на свете!
По поводу Глеба…
Я была против его участия в подготовке, но он настоял. Опять же человек больше переживал за близких. В первый день он съездил со мной в «Дом скорби», помог венки выбрать, посмотрел, что я в порядке и командую. После обеда уже никуда не поехал. Удостоверился, что я справляюсь и успокоился.
На второй день он переживал за бабушку. Очень просил ее не ехать на прощание и кладбище, а когда понял, что она поедет всё же, собрался ехать с ней.
Бабушка уверяла, что она спокойна, но он не поверил. Заехал, купил цветы и поехал в ритуальный зал. Попрощался, положил цветы, потом не отходил от бабушки, при этом пристально наблюдал за мной.
На прощании удостоверился, что бабушка действительно в норме, что в обмороки падать не собирается, успокоился и из ритуального зала после прощания поехал домой к отцу.
На кладбище и обеде его уже не было…
Реакция на все эти события у Глеба была совершенно спокойная. Он мне сказал: «Не понимаю, почему ты против была. Ничего страшного, пугающего и травмирующего я не увидел. Это жизнь, мама, а она когда-то заканчивается. Зато я теперь знаю, куда ездить и что делать»!
