А Ромка не отвёл вызывающий взгляд. Алёна посмотрела на мать, на Ромку… И убежала на первый этаж.
- Калмыков! Зайди ко мне, – негромко и сдержанно велела завуч.
Но Ромка уже не слышал, – через три ступеньки бежал по лестнице вниз, за Алёнкой. Отчаянно расталкивал всех, кто попадался ему на пути, но Алёнки не было видно… Прозвенел звонок на шестой урок. Ромка стоял у окна, на первом этаже, хотя ему надо было идти на биологию. А Алёнку так и не дождался.
Вера Анатольевна вошла в учительскую. Наталья Алексеевна с Машенькой и Милочкой, учительницами начальных классов, пили чай с «безешками» – Машенька радостно щебетала по поводу удавшихся пирожных, делилась рецептом. Спохватилась, – налила в чашку горячего чая, положила в блюдце белоснежные «безешки» с кремом из варёной сгущёнки, поставила перед грустным физруком:
- Угощайтесь!..
Александр Андреевич укоризненно вздохнул:
- Ну, девочки, вы даёте… Ладно, – всё ж догадались… что мне после 8-го Б требуется усиленное питание.
С появлением завуча щебет утих. Мария Алексеевна и Людмила Павловна растерянно переглянулись: взгляд Веры Анатольевны не обещал ничего хорошего. Александр Андреевич невозмутимо продолжал усиленно питаться…. Ещё не родился такой завуч, что помешал бы ему в этом, особенно – после проведенного урока в 8-м Б…
Но Вере Анатольевне были не интересны Машенькины «безешки» и стремление Александра Андреевича пополнить организм запасами углеводов. Она не спеша подошла к столу Натальи Алексеевны, брезгливо смахнула на пол невидимые крошки:
- Вот что, милая… Как там Вас, – Боярыня?..
- Меня – Наталья Алексеевна.
- Вы, милая моя, если взялись обслуживать моего мужа… и доставлять ему определённое удовольствие…
Машенька и Милочка одновременно закрыли глаза и прижали к щекам ладошки… Физрук поперхнулся.
- Доставлять моему мужу определённое удовольствие у Вас получается значительно лучше, чем проводить уроки русского языка и литературы.
Калмыкова чуть заметно усмехнулась:
- Девочки… Машенька, Милочка, простите: вам ещё рана такое слушать. И Вы, Александр Андреевич, простите, – за наш с Верой Анатольевной откровенный женский разговор… – Взглянула на завуча: – Безусловно, – у Вас получается лучше выполнять обязанности завуча, чем доставлять Вашему мужу определённое удовольствие. Может, дело в этом?.. Не думали?..
Александр Андреевич справился с последней «безешкой», запил её чаем. Поднялся и вышел, – дал понять: всё остальное, девочки, без меня…
Впервые в жизни Вера Анатольевна заикалась:
- Я… Я в Отдел образования… Я сообщу о Вашем поведении в Отдел образования… Вас… Вас лишат квалификационной категории!..
- А Вам кажется, что удовольствие, которое я доставляю Вашему мужу, связано с моей квалификационной категорией?
Вера Анатольевна не нашлась, что ответить на этот спокойно-насмешливый вопрос Боярыни. Хлопнула дверью учительской.
У себя в кабинете с яростным треском перелистывала какие-то бумаги. На секунду замерла: да, конечно!.. Надо – не только в Отдел образования. Надо – в горноспасательный взвод. Только – к кому?.. Командир там – Кружилин…
Вере Анатольевне вдруг захотелось изорвать в клочья всю эту стопку приказов, распоряжений, рекомендаций… Не из-за того, что Григорий в эту Боярыню, как мальчишка, влюбился. Просто рушилось её убеждение, что можно обойтись без любви… Рушилась вся программа, которую она так уверенно составила ещё в институте.
… Учения на «Верхнелуганской» закончились. Григорий удивлённо посмотрел на жену: Вера непривычно шумно открыла дверь, швырнула сумку на столик в прихожей. Кружилин прижал к губам палец:
- Алёнка уснула… Смотрю, – не обедала. Не приболела ли? Температуры вроде бы нет, – я лобик пробовал губами.
Вера поправила свою неизменно строгую причёску. Намеренно не обратила внимания на предупреждение мужа – ничуть не понизила голос, спросила громко:
- А тебя интересует дочь? Кажется, ты променял её на чужого сына.
Григорий устало провёл ладонью по лицу:
- О том, что я на кого-то променял Алёнку, – не смей, Вера. – Горько усмехнулся: – А мы с тобой, выходит, так и не дождались любви.
- Тебе любовь понадобилась? Ты на себя в зеркало смотрел? Волосы седые уж… а ты – про любовь! Учти: дочке известно о твоих любовных похождениях. Её сегодня… сегодня сын твоей любовницы её сеструхой назвал. Как ты будешь смотреть Алёне в глаза?
… Ромка очень любил, когда картошку жарил отец. У бати она получалась особенно хрустящей и румяной. И сейчас Ромка пытался радоваться, помогал отцу чистить крупные розовые клубни. Правда, так, как батя, Ромка не умел чистить картошку: из-под батиного ножика картофельная кожура падала тонким непрерывным серпантином, а у Ромки от больших картофелин оставались совсем крошечные…
А ещё батя умел вот так негромко и ненавязчиво спросить:
- В школе всё в порядке?
Ромка кивнул, а у самого горло перехватило. Как у какого-нибудь пятиклассника, на глаза вдруг слёзы набежали… Мама… Такая красивая, самая любимая… Значит, она не любит отца. Другого любит. И этот другой – Алёнкин отец… А Алёнка убежала из школы, и Ромка так и не дождался её.
Ромка и сам видел, что Алёнкин отец, командир горноспасательного взвода, часто приезжает к ним в школу. Видел, как потом мама провожает его. И Ромку это почему-то тревожило. Но он отмахивался: мало ли, какие у них, у взрослых, дела! А недавно Олеська Миронюк – Олеське очень не нравилось, что Ромка и Алёнка на каждой перемене стоят у окна… или вместе выходят в школьный двор – при всех одноклассниках поинтересовалась у Ромки:
-Калмыков!.. Ты уже определился, кем тебе Кружилина из 8-го Б приходится?
Ромка исподлобья взглянул на Олеську:
- А тебе какая разница?
Олеська толкнула локтем подружку, Иришку Пяташову:
- Нуу… Вы с Кружилиной вчера на катке так трогательно за руки держались… Вот я и подумала: вроде бы она – твоя девчонка… А вроде бы – сестра.
Ромка встал из-за стола:
- Чего несёшь?
-Нуу… Это ж все знают, – что твоя мать и батя Кружилиной…
У Ромки потемнело в глазах. Он сжал кулаки… Но Олеська – девчонка… Как-то, ещё в детском саду, Ромка оттаскал, было, за косичку Таньку Земцову: Танька наябедничала Марине Юрьевне, что Ромка с Тимкой Дементьевым выходили на прогулке за детсадовскую калитку – Ромка утром видел, как на камне сидела ящерица. Ну, и хотели с Тимкой посмотреть, – до сих пор ли она там сидит, или убежала… Вечером за Ромкой пришёл отец, и Марина Юрьевна рассказала ему про Танькину косичку. А когда шли домой, отец остановился, взял Ромку за плечи:
- Ромашка, сынок!.. Девочек обижать нельзя, – никогда.
Ромка кивнул, – он верил каждому слову отца…
Максим Евдокимов оттеснил Ромку от девчонок, хмуро сказал:
- Что ты слушаешь эту балаболку!
К маминому приходу картошка была почти готова. Отец, как всегда, – а Ромка только сейчас это заметил, – как-то виновато посмотрел на маму:
- Наташ, мы вот с Ромкой картошку пожарили…
Мама промолчала. От её безразличного молчания Ромке так обидно стало за батю… И он поспешно ушёл в свою комнату, – чтоб не услышать маминых слов, которые последуют за этим молчанием. И всё равно услышал, как мама устало и грустно сказала отцу:
- Миш, ничего у нас не получилось.
Ромка распахнул дверь своей комнаты. Голос его дрожал от отчаяния:
- И я у вас не получился?..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
