— А вот, Серега, возьмем, для примера, Бьёрндалена, — сказал дядя своему племяннику.
Они карабкались на потеющую горку, покрытую тут и там цветочками мать-и-мачехи.
— Ну, возьмём, — говорил с отдышкой племянник. — Для примера почему бы не взять.
— Вот Бьёрндален любит весну или нет?
От такого вопроса племянник привстал на цыпочки и чуть не покатился под откос.
Всё же удержался на ногах и поглядел на дядю слегка изумлённо.
— Ты изумлённо на меня не поглядывай, по делу отвечай. Любит Бьёрндален весну?
— Не любит, — уверенно отвечал племянник.
— Это почему же? — допытывался дядя.
— Весной снег тает. Стало быть, лыжи в простое. Так что этому норвежцу весна, как лопух субретке.
Тут уж под откос едва не скатился дядя.
— Ну и сравнения у тебя, — сказал он, мысленно лелея сердечную мышцу.
Они добрались до вершины и встали, любуясь сиреневой рекой.
— Мда, — сказал дядя. — Красиво, конечно, но чего-то не хватает.
— Бьёрндалена на лыжах, — высказал предположение Сережа.
— Водных, — конкретизировал дядя.
— И водки, — попытался поставить точку племянник.
Но точка воспротивилась.
Она витала над дядей и превращалась в запятую.
— Весной и без водки хорошо, — суховато сказал дядя. — Мать-и-мачехи вполне достаточно.
Племянник слегка хотелось водки. Но мать-и-мачеха тоже вполне устраивала.
Уже дома, задумчиво разделывая карпа, дядя сказал: «Я знаю, чего не хватает».
Племянник приготовился слушать.
— Знать-то знаю, но тебе не скажу.
От возмущения племянник оторвал четверть батона и выскочил на улицу.
Шептала весна. Отовсюду: с бельевых верёвок, с липовых веток. Весна была в мальчишеских голосах и в стремительной брани из соседнего двора.
Сергей залез на стремянку, вскарабкался повыше и крошил батон, от которого пахло весной. Внизу прохаживался Бьёрндален. Он сшибал лыжами с ветки свою вязаную шапочку.
— Серега, ты чего там, обурел, что ли? — закричал норвежец.— Батон на голову крошишь. Дай культурно отдохнуть.
Сергей ничего не ответил. Он принюхивался к лыжам. Они тоже пахли весной.
Записки о дяде и племяннике
