Начать повествование о Харькове, конечно, нужно может быть чуть-чуть с предыстории. Вообще, Харьков, оно, конечно, не «проклятое место», хотя иногда его хочется назвать «проклятым местом Красной Армии», потому что там была и неудача 1942 года(Мы об этом писали—Авт.), обошедшаяся больше, чем в 200 тысяч потерь и лишение Юго-Западного направления резервов—это май 1942 года.
Это и потеря Харькова в 1941 году, которая, хотя и не произошла совсем уж стремительно—на Харьков бросили не подвижные соединения немецкой танковой группы Клейста, а всё же немецкую пехоту. Но тем не менее, нельзя сказать, что эвакуация харьковских заводов прошла успешно, в том числе ввиду того, что добровольцы с заводов отправились в ополчение.
В конце зимы-весной 1943 года тоже не сказать, что в итоге события развивались благоприятно для Красной Армии. Но тем не менее у советской стороны было «планов-громадьё». Главными «игроками» в боях за Харьков с советской стороны было два советских фронта.
Первый—это Воронежский фронт, которым командовал Ф. И. Голиков. Ф. И. Голиков нам хорошо известен, во-первых, как начальник Разведывательного Управления Красной Армии в 1941 году, а во-вторых, как командующий советской 10-й армией, которая переходила в контрнаступление под Москвой и отбросила Гудериана.
Второй—это Юго-Западный фронт, которым командовал Н. Ф. Ватутин, ещё более известный человек. Мы думаем, что если кто-то Ф. И. Голикова может не знать, то уж Н. Ф. Ватутина знают все. Действия этого человека можно охарактеризовать, как выступление маэстро. То есть, мы честно считаем Н. Ф. Ватутина одним из самых способных советских военачальников. Но даже такой способный военачальник мог в какой-то момент «потерять голову»—увлечься развитием успехов, невзирая на текущее состояние своих войск.
И это советское «головокружение от успехов», пожалуй, имело место под Харьковом в феврале 1943 года, когда после обвалившегося немецкого фронта под Сталинградом, успешного развития советского наступления в ходе операции «Малый Сатурн» и обвала фронта союзников Германии на Дону, казалось бы, это открывало какое-то «шоссе-автобан» для того, чтобы донестись до Днепра и даже за Днепр.
Тут вопрос стоял в том, что Н. Ф. Ватутин вовсю планировал, сейчас сохранились документы о том, что надо двигаться не просто к Днепру, не просто Запорожье, Днепропетровск и даже Полтава, при том, что советские войска находились к моменту этих разговоров и планировании ещё к востоку от Харькова, то есть довольно далеко от Харькова, но тем не менее планировали, что выйдут к Днепру, форсируют Днепр и в качестве одной из целей фигурировал даже Николаев. В общем планов было, мягко говоря, «громадьё», мы уже не говорим о том, что собирались дойти до Крыма.
Конечно, определённые основания для этого были. После рухнувшего фронта у немцев возникла задача в построении фронта «с нуля». Откуда брать дивизии для восстановления фронта?
На самом деле вполне типичная задача и для Красной Армии в 1941 году, и для Красной Армии в 1942 году. Хотя если вспоминать не Красную Армию, то давайте вспомним зиму 1941-42 годов, когда вермахт побежал в обратную сторону и уже у вермахта стояла такая же задача.
Тогда товарищ И. В. Сталин готовил резервы, готовились резервные армии и дивизии, которые прибывали на фронт, выгружались из железнодорожных эшелонов и вступали в бой.
Соответственно у вермахта какой был главный источник? Правильно—Франция. На самом деле во Франции традиционно отдыхали немецкие танковые и пехотные дивизии, которые выводились с советско-германского фронта, там были полигоны и они там во вполне комфортных условиях восстанавливались.
Помимо этого были немецкие дивизии, которые несли службу, например, на побережье. В начале 1943 года, когда всё валится, там сидит 320-я немецкая пехотная дивизия генерала Георга Постеля, разлагается, звучит песня «Шербургские зонтики», француженки, коктейли и вдруг приказ всем грузиться в эшелоны и ехать на Восточный фронт.
Немецкие 320-я и 298-я пехотные дивизии несутся на советско-германский фронт, под Харьков, останавливать Н. Ф. Ватутина.
Н. Ф. Ватутин, который уже планирует, что вот-вот Днепр, что вот-вот Крым и всё что угодно. Самое главное, допущением Н. Ф. Ватутина было то, что немцы уйдут из Донбасса. И на самом деле советская разведывательная авиация тоже показывала колонны противника, которые двигаются в сторону Днепра. Как бы логичное предположение, но неправильное, поскольку немцы прекрасно понимали значение Донбасса для Советского Союза, как «Всесоюзной кочегарки» и собирались держаться за него очень крепко.
Ради этого от француженок отрывали целые немецкие дивизии и отправляли на Восточный фронт. При этом на самом деле, конечно, с начала операции «Уран» Юго-Западный фронт Н. Ф. Ватутина был уже несколько потрёпанный и численность танкового парка здорово «просела».
Была сформирована Подвижная группа Маркиана Попова в составе трёх танковых корпусов.
Это был 3-й танковый корпус генерал-майора М. Д. Синенко, 10-й танковый корпус генерал-майора В. Г. Буркова и 18-й танковый корпус генерал-майора Б. С. Бахарова, то есть тот самый, который потом окажется на Прохоровском поле.
На всю эту троицу у них было 137 танков, при штатной численности одного советского танкового корпуса 200 танков. То есть вместо 600 танков у них было 137. Плюс к ним ещё «прицепили» 4-й гвардейский танковый корпус П. П. Полубоярова, который тоже «недалеко ушёл» от них по численности.
Факт в том, что танков было мало, но и противник был не очень сильным, то есть это был не какой-то там крепкий фронт под Ржевом, это были какие-то остававшиеся заслоны.
Но Н. Ф. Ватутин недооценивал то, что немцы вытягивают с Кавказа уже танковую армию Клейста. Если 17-я немецкая армия отходила на Таманский полуостров, там засела и образовался Кубанский плацдарм, позднее названный немцами «Голубой линией», то 1-я немецкая танковая армия протягивалась через Ростов и сосредотачивалась, во-первых, перед Южным фронтом Р. Я. Малиновского, а во-вторых—на южном фланге Юго-Западного фронта Н. Ф. Ватутина. То есть фронту Н. Ф. Ватутина уже целили в «подбрюшье». Но это ещё было делом времени, что называется, «снизу постучали».
На самом деле этот «стук» был заметен уже в начале февраля 1943 года, ещё до того, как события начали развиваться по неблагоприятному для Красной Армии сценарию. И тут вопрос был именно в том, что Н. Ф. Ватутин многие «звоночки» о том, что что-то идёт не так, игнорировал.
Здесь, конечно, приходится говорить о том, что план операции «Скачок», то есть операция по овладению Харьковом, вот этот бросок к Днепру, это две операции. Соответственно, Воронежский фронт—это операция «Звезда» по овладению Харьковом.
А Юго-Западный фронт Н. Ф. Ватутина проводил операцию «Скачок». И вот эта операция «Скачок» должна была быть очень мощным скачком вперёд с далеко идущими последствиями. И все советские резервы нацеливались именно на это.
На пути операции «Скачок» первоначально оказались вот эта вот 320-я немецкая пехотная дивизия, вырванная из-под Шербура, а также 298-я немецкая пехотная дивизия, возвращённая на фронт после восстановления. Они на широком фронте пытались останавливать наступающие советские войска, не обладая опытом, опять же, не представляя специфики советско-германского фронта. Это довольно быстро привело к разгрому.
298-ю немецкую пехотную дивизию вообще «рассеяли на атомы». 320-я немецкая пехотная дивизия была окружена и в этот момент на фронт начали прибывать эсэсовские дивизии. Они ехали из Франции, где переформировывались после зимней кампании 1941-42 годов и переформировывались они радикально. Их на самом деле обещали ещё Паулюсу, то есть сидящему в «котле» Паулюсу обещали, что вот сейчас приедет танковый корпус СС(СС признана Нюрнбергским трибуналом преступной организацией—Авт.) под командованием Пауля Хауссера и он поможет.
Помочь Паулюсу танковый корпус СС(СС признана Нюрнбергским трибуналом преступной организацией—Авт.), но тем не менее он оказался под Харьковом. Здесь ситуация была такой, что от наступающего Юго-Западного фронта Н. Ф. Ватутина немцы прикрываются пехотой.
Ситуация с Воронежским фронтом заключалась в том, что после проведения Острогожско-Россошанской операции, где 3-я советская танковая армия сыграла ключевую роль в окружении противника, она разворачивается и двигается дальше на запад, освобождать дальше советскую территорию, и несётся как раз-таки прямиком на город Харьков. Именно город Харьков стали прикрывать эсэсовцы.
По сути, такой стык двух советских фронтов—это был как раз Харьков, разграничительная линия проходила несколько южнее Харькова. Так получилось, что эсэсовцы поучаствовали как раз в судьбе тех самых немецких дивизий, по крайней мере в судьбе 320-й немецкой пехотной дивизии, которая практически оказалась на грани разгрома.
С этим связана одна из легенд западной историографии об Иоахиме Пайпере, 28-летним командире батальона «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер»»(на Нюрнбергском процессе вся организация войск СС, включая «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер, была признана преступной—Авт.). После войны он не был осуждён судом за военные преступления, но его, как говорится, нашли пострадавшие, убили и спалили. За ним числилось немало того, что в Западной Европе с ним предпочли расправиться вот так. Так что можно себе представить, какой за ним тянулся «след».
И Иоахиму Пайперу поручили деблокировать 320-ю немецкую пехотную дивизию. Он командовал батальоном на бронетранспортёрах. Вот это вот переформирование эсэсовских дивизий привело их на самом деле не к одному знаменателю, они всё равно оставались немного разными, но их привели в сходную форму, так называемые танко-гренадёрские дивизии.
В нашей терминологии обычно используется термин «моторизованная», но главное, что суть ухвачена—моторизованная, то есть действительно подвижное соединение. В 1941 году «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер»( в дальнейшем сокращённо просто «Лейбштандарт») был бригадой СС, их вывели и переформировали в дивизию СС.
В результате стандартом стало два моторизованных полка, то есть мотострелковых, передвигавшихся на автомашинах и один батальон на тактическое соединение был на бронетранспортёрах, это как раз был третий батальон. Причём, что характерно, именно в эсэсовских танко-гренадёрских дивизиях полки были по три батальона, в обычных танковых дивизиях полки были по два батальона.
Помимо этого стандартом для эсэсовской дивизии был танковый полк двухбатальонного состава. На тот момент речь ещё не шла о танках «Пантера». Основу составляли Pz.III и Pz.IV.
Но тут надо сказать, что всем этим соединениям дали по роте тяжёлых танков «Тигр».
То есть, на самом деле, Харьков—это один из первых примеров участия в боях на советско-германском фронте тяжёлых танков «Тигр», потому что масштабы их использования под Ленинградом, прямо скажем, были невелики, также под Ростовым масштабы их использования тоже были ограниченными. А вот крупномасштабное использование тяжёлых танков «Тигр»—это как раз-таки бои под Харьковом.
Здесь кратко скажем о том, что ы тот же период, в середине февраля 1943 года, батальон тяжёлых танков «Тигр» воевал на Миус-фронте, предотвратил его прорыв и дальнейший бросок советского Южного фронта уже к Мариуполю.
То есть там были советские механизированные корпуса, в частности 4-й гвардейский механизированный корпус Танасчишина, героя Сталинграда, который прорвался через Миус-фронт и ушёл в глубину, но натолкнулся на 503-й батальон тяжёлых танков «Тигр», корпус был остановлен, немцы там подбросили резервов, замкнули за передовым советским отрядом фронт и он вынужден был пробиваться обратно. Батальон тяжёлых танков «Тигр» воевал на Донбассе, то есть прикрывал на Миус-фронте подступы к Донбассу с юга.
А тем временем эсэсовские дивизии, в каждую из которых приехало по роте тяжёлых танков «Тигр», они воевали под Харьковом. На самом деле основную массу танков в танковом корпусе СС составляли всё же Pz.III, в них было даже некоторое количество Pz.II, в камуфляже они смотрелись, так сказать, очень экзотично для 1943 года. Они присутствовали в «копеечном» количестве.
В дивизии СС «Дас Райх» было 10 Pz.II, в «Лейбштандарте» 12, но тем не менее они мелькают на фотографиях. Соответственно, чем отличался «Лейбштандарт»? У него было больше всего танков Pz.IV, то есть 52 танка против десяти Pz.III.
Соответственно, рота тяжёлых танков «Тигр»—это 10 танков, реальная численность на начало боёв была 9-10 танков «Тигр». Ну и соответственно в дивизии СС «Дас Райх» было 81 Pz.III против 21 Pz.IV. В дивизии СС «Тотенкомпф» 81 танк Pz.III, причём десять танков вообще были с 75-мм орудиями и 22 танка Pz.IV.
Можно себе представить, что танковый парк, конечно, не был самой сильной стороной эсэсовского корпуса. Основной силой всё же были мотопехотные батальоны, объединённые в полки. И вот эти мотопехотные силы давали основную ударную и маневренную возможности. Причём надо сказать, что они могли действовать и в обороне. Как бы первоначально как раз Харьков обороняли переброшенные на советско-германский фронт эсэсовцы, выстроившись просто в достаточно тонкую линию.
К тому моменту, в каких-то экспериментальных количествах на фронте появились немецкие самоходная гаубица «Хуммель» и самоходно-артиллерийская установка «Веспе», они в основном пошли на фронт в ходе Курской битвы. Но у немцев были так называемые «Бизоны», то есть самоходно-артиллерийские полковые 150-мм установки Sturmpanzer I «Бизон». Несколько штук этих «Бизонов» было в Группе Пайпера.
Ему не дали танков, а дали только штурмовые орудия. Соответственно, эта кавалькада из БТРов, таких гробообразных «Ганомагов», едет 12 февраля 1943 года на выручку окружённым частям 320-й немецкой пехотной дивизии.
Из этого рейда обычно делают чуть ли не «икону» о том, что вот какой-то мега-героический рейд. Это, мягко говоря, не вполне правильно. Это был рейд в отсутствии сплошного фронта, то есть сплошной фронт отсутствовал, и основным противником были советские стрелковые части.
Строго говоря, бронетранспортёр «Ганомаг» в условиях боёв с советскими стрелковыми частями, от которых могла отстать артиллерия, такой, не самый слабый противник.
Но при этом Группу Пайпера никак не обеспечили инженерным имуществом. То есть то, что по дороге может попасться река, через которую мост окажется взорванным, это вообще не рассматривалось ни Пайпером, ни его командирами.
В общем, в полосу соседней армии посылают эту кавалькаду. Она доезжает до реки Удай у села Красная Поляна, вот как под Москвой была Красная Поляна, также и под Харьковом есть село Красная Поляна, неизвестно, есть ли сейчас, но по крайней мере в 1943 году было.
Они подъезжают к реке Удай, мост не взорван, причём мост железнодорожный. У Пайпера штурмовые орудия Stug.III, двадцать с лишним тонн, то есть простой мост их может не выдержать. Они переезжают через мост и уезжают дальше.
Уехав, они слышат сзади шум боя, то есть они оставили там небольшой отряд. Едут дальше и преодолевают ещё одну речушку. Наконец они по радио связываются со штабом 320-й немецкой пехотной дивизии Георга Постеля, который говорит, что они близко. Происходит соединение. Пайпер потом откровенно писал, что от вида немецких пехотинцев, выходящих из «котла», у него были ассоциации с Наполеоном под Москвой. То есть немецкие солдаты выходили оборванные, грязные, заросшие, там на усах свисают сосульки, то есть это вот была картина разгрома Великой армии Наполеона, как она есть.
После этого Пайпер собирает эту ободранную толпу, которая уже побросала часть артиллерии, разворачиваются обратно и едут. Подъезжают к реке Удай у Красной Поляны, а моста уже нет. То есть вот этот шум боя, советские стрелковые части, наступая по другому берегу реки, натолкнулись на этом железнодорожном мосту на эту оставленную немецкую роту. Советские части практически молниеносно раздалбливают эту немецкую роту на мосту.
Строго говоря, на этом железнодорожном мосту можно было оставить более мощный немецкий заслон. То есть, говорить о том, что операция проведена идеально с военной точки зрения—это не вполне верно и мы бы сказали, что совсем не верно, было много недочётов—отсутствие инженерного обеспечения, вообще никак, Пайперу вообще ничего не дали, хотя где-то ещё использовать мостовое имущество в обороне—не было, и ничего такого ему не дали. Также не выставили хорошие заслоны у ценного моста.
В итоге немцы подъезжают к мосту, мост советскими войсками взорван, на другом берегу небольшое количество советских частей, видимо советский передовой отряд ушёл дальше на запад. Приехавшая достаточно сильная Группа Пайпера со штурмовыми орудиями оттесняет советские отряды от обломков моста. На обломках моста немцы наводят хоть какую-то переправу, которая правда не выдерживает штурмовые орудия Stug.III.
Но тем не менее эти остатки 320-й немецкой пехотной дивизии перегоняют через остатки железнодорожного моста, а сам Пайпер едет до следующей переправы и там, по другому берегу реки Удай, опять же, через некоторое время попадает в расположение своих немецких частей, поэтому этот «эпический» рейд может быть назван «мега-героической страницей» с очень большой натяжкой, потому что даже для истории войск СС этот эпизод нельзя назвать выдающимся. Обычные немецкие армейские части может быть сработали бы лучше.
Но так или иначе немцы вытащили остатки 320-й немецкой пехотной дивизии. 298-ю немецкую пехотную дивизию немцы даже не пытались спасать, советские части её просто на клочки и затоптали. И теперь перед Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутина просто «пустота», перед ним вообще никого нет.
В эту «пустоту» Н. Ф. Ватутин отправляет пехоту 6-й советской армии. Одновременно Подвижная Группа Попова двигается вперёд и уходит на юг, с целью перерезания железной дороги у Красноармейска. С этой задачей перерезания Группа Попова справляется.
Бои как раз происходят в районе Славянска и Краматорска. Эти названия нам хорошо известны по событиям 2014 года на Донбассе и по событиям специальной военной операции на Украине. В феврале 1943 года, то есть бои шли там же, то есть под Славянском и Краматорском. Советское наступление развивалось в сторону Славянска и, как говорится, во фланг и тыл немцам, которые в тот момент находились на Донбассе.
11 февраля 1943 года выступает 4-й гвардейский танковый корпус П. П. Полубоярова из Краматорска, дальше идёт на Красноармейское и буквально через сутки и буквально через сутки его захватывает. Это на самом деле имело просто убийственный эффект для снабжения немцев на Донбассе.
Здесь можно процитировать Э. Манштейна: «…не только находился глубоко во фланге 1-й танковой армии, он также перерезал там одновременно главную коммуникацию группы, ведущую из Днепропетровска на Красноармейское. Оставалась только дорога через Запорожье, но её пропускная способность была ограничена, так как не был ещё восстановлен большой мост через Днепр у Запорожья, разрушенный противником в 1941 году. Там производилась поэтому перегрузка. Цистерны с горючим не могли подвозиться на фронт. Снабжение фронта, особенно горючим, стояло таким образом под угрозой срыва».
То есть, в принципе наступление советского танкового корпуса поставило под угрозу снабжение немцев на Донбассе. Ситуация для немцев абсолютно критическая.
То, что в этот момент у Н. Ф. Ватутина «головокружение от успехов»—это объяснимо. Он не слепой, он видит, что одна немецкая дивизия исчезла, другая немецкая дивизия исчезла и впереди никого нет, ещё советские разведчики докладывают, что впереди противник отступает.
Естественно, он строчит в советскую Ставку проекты планов, которые нельзя назвать прожектами. Проблема планирования Н. Ф. Ватутина была в том, что он считал, что ситуация неизменна, что нет динамики, что нет прибытия новых войск со стороны противника и что они окажутся в основном против его соседей. Он рассчитывал, что именно у него «зелёная улица». Основания для этого конечно имелись, как бы сиюминутный снимок ситуации был именно таким.
Но при этом Н. Ф. Ватутин игнорировал то, что его одёргивали из советской Ставки. Ему из советской Ставки прямым текстом говорили о том, что Вы написали о движении к Днепру, это преждевременно, не надо. А в следующем проекте он опять пишет и указывает как одну из целей Днепр—Днепр, форсировать, не надо терять ни минуты, ни секунды, форсируем, идём там на Кривой Рог, Николаев, в общем планов просто громадьё.
При этом если мы посмотрим, опять же, что должно быть сдерживающим для того, что просто подумать о том, чем он располагает. Есть обширная статистика о советской 3-й танковой армии, приведём просто состояние танковых войск в целом, 3-я советская танковая армия подчинялась на то момент не Н. Ф. Ватутину, она была у соседнего фронта Ф. И. Голикова, но сам по себе баланс боеготовых-небоеготовых был примерно таким же по всем наступавшим на тот момент направлениям.
18 января 1943 года. 3-я советская танковая армия. В ней формально числится 432 танка. Однако из них 122 ремонтируются на дороге, 214 подбиты или технически неисправны, находятся на дорогах и полях, на пути от Россоши до Харькова. Только 96 танков, или 22% от их общего числа боеготовы и могли участвовать в наступлении. Естественно, при таком состоянии, когда, извините, очень большой пробег.
Теперь конкретно возьмём, чем располагал Н. Ф. Ватутин. 10-й советский танковый корпус Подвижной Группы Попова. По итогам начальник штаба корпуса писал в отчёте: «Корпус в порядке сосредоточения в исходное положение с боями прошёл общее расстояние около 900 километров. Большая часть этого расстояния пройдена по плохим, занесённым дорогам или по бездорожью. Бездорожье значительно замедляло темп движения. Столь быстрая растяжка в целом отрицательно влияла на живучесть материальной части. Этим в первую очередь объясняется отставание в пути КВ, которые не рассчитаны на преодоление таких пространств, и ощутимый отсев по неисправности Т-34, Т-60 и Т-70».
Заметим Т-60, то есть это убожество(ЭТО СУГУБО НАША ТОЧКА ЗРЕНИЯ—Авт.), так сказать, оставалось в войсках. Понятно, что какой-то эффект от них мог быть, но это, конечно, тоже снижало возможности войск. Понятно, что у немцев ездили Pz.II, но тем не менее это всё уже было довольно жалкой ситуацией. Но и противнику тоже было несладко.
Теперь возникал вопрос с удержанием немцами Харькова. То есть Юго-Западный фронт Н. Ф. Ватутина несётся, как «паровой каток», к Днепру. Рядом на Харьков наступает Воронежский фронт Ф. И. Голикова. Харьков обороняют эсэсовцы, на тот момент они все объединены в танковый корпус. Дивизия СС «Тотенкомпф» ещё не приехала. Дивизии СС «Дас Райх» и «Лейбштандарт» оборонят Харьков и объединены они в Армейскую Группу Ланца.
Вообще, Ланц был генералом горных войск, начал войну с СССР командиром 1-й горно-егерской дивизии, дошёл до Кавказа, достаточно опытный немецкий генерал.
Происходит такая ситуация, что Харьков немцам удержать практически нереально, несмотря на то, что Гитлер, что называется, приказывает из Берлина, кричит, «грызёт ковры», жёстко требует оборонять Харьков любой ценой.
Харьков был пятым по масштабам городом в Советском Союзе. При этом надо понимать, что Харьков тоже, конечно, был центром дорог, но потеря Красноармейского с точки зрения снабжения играла большую роль. При этом Гитлер, как говорится, не бился в истерике головой об стену в рейхсканцелярии и не кричал—верните Красноармейское, он требовал удерживать Харьков любой ценой. Как начинает играть Ланц?
Командир танкового корпуса СС Пауль Хауссер говорит, что Харьков не удержим, мы(немцы—Авт.) должны уходить, тут без вариантов, в февральскую ночь куда-нибудь подальше, пока не прибудут резервы. На самом деле прибывали ещё резервы. Должна была приехать дивизия СС»Тотенкомпф». Также прибывали немецкие пехотные дивизии, побитые под Москвой и возвращавшиеся на фронт, именно уже переодетые в нормальную зимнюю одежду.
Хауссер утверждает, что не удержим и прямым текстом говорит, что он в 16.45 15 февраля 1943 года отдал приказ дивизии СС «Дас Райх» уходить из Харькова. Что делает Ланц?
Он получает это сообщение от Хауссера и на час замолкает, вообще ничего не предпринимает, мы не знаем в чём тут дело. На самом деле это выглядело, как такой очень хитрый план. И это действительно являлось таким способом уйти от ответственности и одновременно, так сказать, разрешить сдать Харьков.
Помолчав, Ланц отправляет Хауссеру сообщение—ай-яй-яй, фюрер сказал, что город надо удержать и снова замолкает. Проходит два часа неспешного принятия решений и Ланц снова разговаривает с Хауссером. Естественно, Хауссер говорит—прошло два часа, о чём вы говорите Ланц, все уже едут, все уже в пути. Ланц махнул рукой—ну ладно, так уж и быть.
В эту всю «замечательную игру» включается дивизия СС «Дас Райх», которая, как говорится, «смазала пятки», побежала и выключила рацию. Приказы? Нет, не слышали!
Немецкие части стремительно уходят из Харькова. Естественно, Гитлер сразу же впадает в ярость и Ланц слетает с должности. То есть, если у Хауссера это «пролезло», то все эти манёвры Ланца не произвели впечатления, видимо все знали, как таким образом всё делается, и он слетает с должности.
Вместо Ланца эту Армейскую Группу потом возглавил Кемпф, командир 48-го танкового корпуса, он тоже слетит с должности и тоже за Харьков, но уже в августе 1943 года. В общем Харьков был гиблым местом для всех.
Дас Райх» уносится из Харькова. Гитлер был в сильной ярости, потому что это реально потеря управления войсками. Приказ отдан, но не выполняется, несмотря на то, что прислали свежую элиту. То есть тут вопрос был в том, что соединения свежие, только что прибывшие.
Реально эти прибывшие свежие немецкие дивизии с усилением были по 25 тысяч человек, батальоны по 900 человек. Вооружены они были по последнему слову техники, большое количество танков, тяжёлые танки «Тигр», новейшие пулемёты MG-42 и тёплая одежда.
Соответственно, Гитлер, потеряв терпение, бежит к самолёту «Фокке-Вульф-200», садится и взлетает, конечно, в качестве пассажира, кто бы там что не подумал. Но при этом он не забыл взять с собой повара и, так сказать, полную свиту. Вся эта свита дружно грузится в «Фокке-Вульф-200» и летит в Запорожье. В Запорожье Гитлера встречают, так сказать, с распростёртыми объятиями солдаты тыловых частей.
На самом деле Гитлер прилетел в Запорожье снимать Манштейна с должности. Он приземляется в Запорожье и все об этом знают. То есть весь город знает, что прилетел Гитлер. В штабе группы армий у Манштейна, причём там же находился штаб воздушного флота, идёт разговор и Гитлер требует немедленно отбить Харьков.
В этот момент происходит появление «средства интенсивной терапии». «Средством интенсивной терапии» стала бригада советского 25-го танкового корпуса. К Н. Ф. Ватутину прибыли из резерва два танковых корпуса, опять же, сравнительно свежие—это 1-й гвардейский и 25-й танковые корпуса. 1-й гвардейский танковый корпус—это, опять же, корпус, воевавший под Сталинградом, тогда он был 25-м советским танковым корпусом.
Оба этих советских танковых корпуса несутся вперёд и бригада 25-го советского танкового корпуса оказывается в ста километрах от Запорожья. В век маневренной войны это вообще, как говорится, ни о чём. В принципе это расстояние можно проскочить за одни сутки. Это происходит 18 февраля 1943 года, до Днепра 60 километров, до Запорожья 100 километров.
У Пауля Кареля это, так сказать, очень яркая картина: «Гитлер подозрительно взглянул на полковника Буссе, начальника оперативного отдела группы армий «Юг», а дальше: «Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы». Мы конечно понимаем, что Карель может быть видел там какие-то обстоятельства, но тем не менее. Карель пишет, что Буссе начал быстро излагать детали, что советская 267-я дивизия находится здесь, у Краснограда, что советский танковый батальон взял Павлоград, что итальянская дивизия, которая должна была оборонять город, она сбежала. После этого идёт эта реплика: «Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы».
Советский танковый батальон действительно был, это был батальон капитана Закиева из 175-й танковой бригады 25-го танкового корпуса. Мы думаем, что капитан Закиев, сидя в танке, в заснеженной степи и докладывая о текущем положении, вряд ли предполагал, что он оказывает влияние, можно сказать, на стратегию войны, что, так сказать, фюрер сейчас, зная о положении его батальона, начал стискивать зубы и у него начал дёргаться глаз.
На самом деле эффект был просто убийственный. Фамилия капитана Закиева повлияла на Гитлера так, что он сразу поменял своё решение на 180 градусов—Манштейн оправдал своё доверие, бросил Харьков—ну и пусть, и, действительно, надо переходить в контрнаступление. То есть тут как бы было продемонстрировано, что надо срочно что-то делать с прорывом к Днепру 6-й советской армии Харитонова. Это была в основном пехота, численность дивизий 4-5 тысяч человек, но тем не менее советскую пехоту поддерживали танки и нужно было что-то с ними делать.
Действительно, Гитлер даёт карт-бланш Манштейну на использование резервов, быстро грузится со свитой в самолёт, улетает и, так сказать, Манштейн получает полный карт-бланш делать то, что он хочет, потому что он находился в двух шагах от того, чтобы его сняли с должности, поставили на его место может быть кого-то из командармов, то есть может быть Клейст опережающими темпами оказался командующим группой армий. Но теперь всё переигрывается и немцы готовят контрудар.
Здесь ситуация была следующая. В чём была ещё интрига захвата Харькова Красной Армией?
В обстоятельствах, которые способствовали сдаче немцами Харькова, большую роль сыграли кавалеристы. На самом деле кавалеристы во все военные зимы так или иначе «зажигали». Тут 6-й гвардейский кавалерийский корпус С. В. Соколова шёл в обход Харькова с юга, то есть Харьков пытались брать в «клещи».
Соответственно, с юга Харьков обходил советский кавалерийский корпус И этот кавалерийский корпус должен был стать жертвой эсэсовского контрудара. Немцы собрали главные силы своих прибывших резервов, в том числе танковые полки, для контрудара по обходящему их кавалерийскому корпусу.
Но тем не менее 6-й гвардейский кавалерийский корпус С. В. Соколова располагал артиллерией и когда немцы начали наносить контрудар, то корпус бодренько встал в оборону. Сдача Харькова была обусловлена именно тем, что наиболее сильные и прежде всего танковые части немцев, находились в этот момент не на подступах к городу, а пытались контрударять советских кавалеристов.
То есть, они заставили кавалеристов перейти к обороне, они не нанесли им там никакого поражения и ничего плохого не случилось, несмотря на то, что там Пайпер яростно кидался на своих БТРах, он пересёк полосу наступления кавалерийского корпуса, но корпус просто встал в оборону и немцы его не смогли сдвинуть.
Со стороны немцев предполагалось, что они бьют советский кавалерийский корпус и быстренько нанесут им поражение. В итоге немцы застревают в контрударе. В этот момент немецкий заслон у Харькова оказывается слишком слабым, идёт эта радиограмма Ланц-Хауссер и немцы сдают Харьков.
Силы для контрудара, как такового, у немцев были. Вопрос был в том, где их применить. Манштейн был человеком, конечно, квалифицированным с точки зрения маневренной войны и он знал, где целесообразнее использовать этот резерв. Он его сдвигает в сторону от Харькова и от кавалеристов. Он сдвинул его во фланг наступающей 6-й советской армии Харитонова.
Там был растянутый фланг, то есть там достаточно разреженную оборону занимали советские стрелковые части. Немцам от Харькова пришлось прикрыться. То есть они эту вытащенную из «котла» 320-ю немецкую пехотную дивизию ставят в заслон, рассаживают по каким-то жалким окопам и туда же ставят «Лейбштандарт», а дивизию СС «Дас Райх» полностью поворачивается для контрудара.
И здесь контрудар реально получается. То есть немцы нашли слабое место, где был, что называется, «просвет» между танками, основной массой пехоты и, так сказать, идущими во вслед. Кроме того уже проявляет активность 1-я немецкая танковая армия, которую объединили в 4-ю танковую армию.
На самом деле, по сути, это был довольно масштабный немецкий контрудар, в котором участвовали не только эсэсовцы, но и те, кто шли с юга, те, кого вытянули с Кавказа. То есть там как раз была дивизия СС «Викинг», вытянутая с Кавказа, там была 6-я танковая дивизия, там была 11-я танковая дивизия, то есть все, кого вытянули из предыдущих боёв, их бросили в контрудар, поэтому немцы воевали не одними эсэсовцами.
Эсэсовцы идут с севера, натащенные с остальных участков немецкие части идут с юга. Этот немецкий удар с севера и с юга уже приносит успех. Здесь, конечно, Н. Ф. Ватутин недооценил противника. Если, допустим, эсэсовцев он не просчитал, но то, что его начнут долбить с юга в итоге объединённые в 4-ю танковую армию, тогда для него это была некая аморфная масса, вот это можно было и просчитать.
И, действительно, в конце февраля 1943 года «вечер перестаёт быть томным», когда немцы отрезают 6-ю советскую армию Харитонова и 25-й советский танковый корпус, его командир П. П. Павлов благополучно пережил 1941 год в 19-м мехкорпусе, в котором он был командиром 41-й танковой дивизии, точно также, как многие командиры танковых дивизий, прошёл через бригаду и в итоге получил 25-й танковый корпус. Советский 25-й танковый корпус вынужденно сначала снабжается по воздуху «кукурузниками» и прорывался к своим, но вот именно П. П. Павлов попал в плен. То есть ему не повезло и к своим он не вышел.
А так, вообще, снабжение по воздуху в этих всех маневренных боях советской стороной применялось. Тот же самый 6-й гвардейский кавалерийский корпус С.В. Соколова, когда его начали атаковать эсэсовцы, ему стали подбрасывать снаряды по воздуху, то есть возили на «кукурузниках».
Здесь как раз наступает момент, когда всё начинает сыпаться, как шашечки домино. То есть, если до этого шашечки домино падали у немцев, одна за другой, то здесь, когда следует ответный немецкий удар, они перехватывают инициативу и тут всё начинает работать на них—растянутый фронт, растянутые коммуникации и дела для советской стороны оказываются, прямо скажем, не самыми лучшими, что называется, старших из Кремля надо было слушать.
Опять же, возьмём объективные данные по подвозу, то есть, что имелось? Почему в такой ситуации оказался Юго-Западный фронт? О чём стоило подумать Н. Ф. Ватутину?
Разрыв между советскими войсками и станциями их снабжения в некоторых случаях превышал 300 километров. Соответственно, надо было базироваться на автотранспорт. В наличии имелось 1 300 бортовых автомашин и 380 автоцистерн, которые в общем могли поднять 900 тонн горючего вместо двух тысяч тонн, необходимых войскам, то есть меньше половины потребности. И даже если бы весь наличный автотранспорт использовали для подвоза горючего, то он не справился бы. А ещё требовались боеприпасы.
Имея это длинное «плечо» снабжения, Н. Ф. Ватутин вот это всё считал, что как-нибудь сработает, что да, наверное сработает, потому что мы владеем инициативой и всё получится. Если, опять же, не прибывают эсэсовцы, если немцы пытаются «биться головой» в Харьков, то могло и нормально пройти.
На самом деле у него эта Группа Попова была по сути, как танковая армия. Кстати Я. Н. Федоренко, начальник ГАБТУ, предлагал Н. Ф. Ватутину из корпусов сформировать те же две танковые армии. Но тут, как говорится, именно это не срослось, отложили, танковые армии формировали уже позже, но это уже, что называется, совсем другая история, это уже будет в 1944 году.
Но реально, Н. Ф. Ватутин недооценил и в том числе, что какой-то «сюрприз» приедет от соседа. Опять же, если бы советские 1-й гвардейский и 25-й танковые корпуса пока бы придержали в резерве, а не пугали Гитлера. Также там имелась советская авиация—274 исправных самолёта. Немцы же пошли вытаскивать авиацию отовсюду. И тут советские части жаловались, что их бомбят и это тоже, как говорится, не стимулировало.
Дальше немцы смыкаются за спиной 6-й советской армии Харитонова, объединяются в один «кулак», разворачиваются и идут на север, что называется, одной сплошной толпой ломятся теперь на север. Ситуация становится плохой не только для Н. Ф. Ватутина, у которого отрезали армию и два относительно свежих танковых корпуса, которые можно было бы использовать для сдерживания немецких танков, немцы тоже несли потери и силы у них таяли.
Но тем не менее теперь Н. Ф. Ватутину нечем сдерживать, у него тоже образовалась «пустота». Её пытались заполнять и выстраивать фронт, но активным действиям это не способствовало.
Тем временем немцы идут на Харьков. Манштейн, как командующий группой армий, обещал Гитлеру, что они пойдут на Харьков, но потом. Он сдержал обещание и они действительно пошли на Харьков, в обратную сторону, но уже гораздо более сильными, чем были до этого. Тут как раз к немцам подходит дивизия СС «Тотенкомпф», которая тоже участвует в контрударе. Теперь уже эти немецкие силы разворачиваются и все вместе идут. Там же идёт 11-я немецкая танковая дивизия.
Эпизод из этих же боёв—это бой героев-широнинцев. Это противостояние немцам с помощью, опять же, противотанковых средств пехоты. Мы так скажем, что этот эпизод не разбирали всерьёз с привлечением документальных данных обеих сторон. На самом деле такие эпизоды всегда появлялись, понятно, что бои с противотанковыми ружьями и гранатами всегда были. Но вот такие эпизоды всегда появлялись в какие-то критические моменты—что под Москвой, что под Сталинградом, такие эпизоды, которые попадают на страницы прессы, они появляются не на пустом месте. О чём идёт речь?
Есть 3-я советская танковая армия, которая является последней надеждой на пути к Харькову. На самом деле на тот момент 3-я советская танковая армия, прямо скажем, находилась не в лучшем положении. Здесь в 3-й танковой армии находилось 105 боеготовых танков, учитывая в том числе и танки Т-70.
Нельзя сказать, что Ф. И. Голиков впадает в какую-то прострацию или ещё что-то, но он говорит, что мы сейчас всё выправим. Он говорит прямым текстом П. С. Рыбалко, командующему 3-й советской танковой армии, что так и так, сейчас всё будет хорошо, что он отовсюду стягивает резервы и мы победим, то есть, вы сейчас задержите наступающего противника, а мы ещё чуточку-чуточку и всё будет хорошо.
Но это, прямо скажем, была очень «призрачная надежда», поскольку ему давали всякие «собранные по сосенке» стрелковые бригады. В чём была проблема с этими стрелковыми бригадами? К чему мы собственно ведём?
Бригады выгружались из железнодорожных эшелонов, топали пешком и у них отставала артиллерия. И то же самое, вот эти все наскоро передававшиеся резервы, они все оказывались примерно в одинаковой ситуации—выдвигаются оборонять Харьков, артиллерия отстала, в том числе 45-мм пушки и оттуда на них выезжают немецкие танки, пусть и мало танков, но даже выехавшие два-три десятка танков, когда артиллерия 45-мм пушек в тылу где-то там телепается—это, мягко говоря, «удовольствие» ниже среднего.
И вот этот эпизод с героями-широнинцами связан именно с тем, что оказались вынуждены биться противотанковыми ружьями. Это, разумеется, было не везде и не всегда, но вот был такой эпизод, что, действительно, люди попадали под раздачу в таком поспешном движении. То есть тут игра шла, прямо скажем, то в одни ворота, то в другие.
Надо сказать, что в этот момент отличились зенитчики. 26 февраля 1943 года дивизия СС «Тотенкомпф» лишилась своего командира, закоренелого эсэсовца Теодора Эйке. Это на самом деле был один из создателей концлагерей, которому эту охрану концлагерей собрали и отправили на советско-германский фронт, где они там в Демянском «котле», в основном, что называется, легли «братскими штабелями».
Но тем не менее Эйке, как командир дивизии, он в Демянском «котле» не пострадал. А вот под Харьковом, 26 февраля 1943 года, как раз в разгар немецкого контрудара, он летел на своём «Шторхе» где-то там, срезая дорогу до своего штаба или ещё куда-то и советские зенитчики его сбивают в районе городка Орелька, у села Артельное. «Шторх» падает в расположение советских войск и пришлось снаряжать специальную немецкую боевую группу для поиска трупа Эйке. Немцы собрали два штурмовых орудия, три БТРа, мотоциклистов и они отправились искать этот самолёт «Шторх».
Мы думаем, что тут, опять же, деликатно умалчивается, что у командира дивизии в портфельчике имелись какие-то интересные документы. Поэтому тут очень настораживающая история, что про документы в немецких отчётах нет ни слова. В общем, они съездили за трупом Эйке, действительно, там всех поубивало в этом «Шторхе» про документы неизвестно, возможно, что документы как раз забрали.
Но это не сильно помогло, потому что к тому моменту вопрос был именно в том, что знали, что немцы идут на Харьков. То есть это было понятно, но противодействовать было нечем.
Вперёд двинули оставшиеся боевые машины советской 3-й танковой армии. 28 февраля на всю советскую 3-ю танковую армию имелся 1 КВ, 50 Т-34, 9 Т-60 и 9 Т-70. То есть, на самом деле на подступах к Харькову имелась такая советская группа, её назвали Ударная Группа армии, на самом деле такой заслон армии, в который вошли 51 танк, а на лицо было 69 танков такого состава, то есть всего один КВ.
Советские части попытались активными действиями двинуться вперёд, но тут удача перешла на сторону немцев, поскольку этот заслон, который немцы выстроили к западу от Харькова, он тоже перешёл в наступление. Совместными ударами эсэсовцев группа М. И. Зиньковича была окружена.
М. И. Зинькович—это генерал-майор танковых войск, командир советского 12-го танкового корпуса. Соответственно, его группа была окружена, пришлось пробиваться из окружения. При этом 80% личного состава ушли. Танки, конечно, пришлось оставить, в том числе ввиду того, что было израсходовано горючее, опять же, двигаясь по снегу.
Но тем не менее М. И. Зинькович вполне откровенно шифром доложил П. С. Рыбалко: «Считаю наиболее целесообразным идти на присоединение к своим войскам». Ему в ответ сказали—Да, иди, и он в ночь пробился.
К сожалению, погиб командир советского 15-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск В. А. Копцов. 12-й советский танковый корпус начал выход с 17-ти танками, вышло только 8. 15-й советский танковый корпус тоже начал выход с 17 танков, ни один танк не вышел, все они были уничтожены в ходе прорыва.
Тем не менее 80% личного состава соединений, начавших прорыв в ночь на 3 марта 1943 года, вышли к своим. То есть, на самом деле людей этим прорывом из окружения спасли. Тут уже прямо надо сказать, что не пытались, если ситуация плохая, упираться до последнего, то есть, конечно, там кто-то мог кричать, топать ногами и бить кулаком по столу о том, что обороняйтесь и обороняйтесь. Но тут М. И. Зинькович принял правильное решение и в ночь они ушли.
Конечно, жаль В. А. Копцова, он погиб в бою, он выполнил свой долг до конца и главное, что он был со своими людьми. Тут такова судьба командира, даже если он в генеральском звании.
Дальше начинается эпопея борьбы за Харьков. На самом деле к моменту, как советские войска отбили Харьков, Красная Армия уже имела большой опыт в плане закрепления того, что есть и того, что занято. Оставшаяся в городе 62-я гвардейская стрелковая дивизия начала интенсивно готовить город к обороне и строить баррикады.
Вообще говоря, если сравнивать немецкую подготовку к обороне и советскую подготовку к обороне, то советская подготовка была получше. То есть, эсэсовцы как-то так мощно город не укрепляли. Может быть поэтому-то они оттуда и сдёрнули без уличных боёв.
Советская сторона готовила город к обороне. Части 62-й гвардейской стрелковой дивизии каких-то рвов накопали и баррикад понастроили. Но в тот момент 62-ю гвардейскую стрелковую дивизию вытаскивают из Харькова и сажают на позиции к югу от Харькова.
Получается, что те, кого присылают оборонять непосредственно Харьков, им не оставили планов обороны. И они, входя в город, как было написано в нашем отчёте, натыкались на построенную линию обороны только случайно. И это как бы было несколько обидно.
Это способствовало на самом деле тому, что город не удержали, потому что если бы оставили ту же 62-ю гвардейскую стрелковую дивизию, а свежую дивизию послали бы занимать оборону вне города, то это было бы более логично.
Опять же, здесь можно осуждать тех, кто принимал решения в тех условиях. Может быть рассчитывали, что до боёв за город дело не дойдёт.
Но тем не менее на дворе март 1943 года, так сказать, спустя почти месяц боёв, после того, как начались февральские бои за Харьков, «маятник войны» качается в другую сторону и немцы идут на Харьков.
Кстати, обычно говорят о том, что это тупой эсэсовец Хауссер ломанулся в город и ввязался в тяжёлые уличные бои. Так-то оно так. Уличные бои действительно начались и они были тяжёлыми, потому что там, что называется, из подвальных помещений в борт немецким танкам и штурмовым орудиям «гвоздили» и ЗИС-3, то есть когда немцы пишут, что «коварные русские прятали в подвалах ЗИС-3», охотно верим. Запросто могли затащить пушку.
Но главная «изюминка» здесь заключается в том, что Хауссер это согласовал с вышестоящим начальством. Он сказал, что идёт на Харьков, что он сейчас ворвётся на улицы города и, как говорится, всех оттуда вышибет. Видимо он думал, что город оставят также, как оставляла его дивизия СС «Дас райх», которая «смазала пятки», выключила рацию и убежала.
Те советские части, которые ввели в город, они там, что называется, бродя по городу и занимая баррикады случайным образом, тут не будем говорить, что прям идеально его заняли, тем не менее очень крепко за него зацепились и начались бои.
Хауссер своё решение закрепил у командования 4-й немецкой танковой армии, не можем сказать, что у Манштейна, то есть Манштейн может быть покрутил пальцем у виска и сказал—идите в обход и пр. Но командующий 4-й немецкой танковой армией сказал—вперёд, как говорится, идите и штурмуйте.
И они ввязались в штурм Харькова, довольно долго и упорно за него бились, пытались, конечно, обходить. Обходы тоже были, то есть обходное движение в обход Харькова с востока.
К тому моменту советская сторона уже развернула к Харькову резервные армии, то есть те армии, которые высвободились на Донском фронте, после того, как рухнул «котёл» Паулюса под Сталинградом. Вообще, эти советские армии ехали крушить группу армий «Центр», но их оперативно развернули и стали выстраивать оборону именно под Харьковом. Как раз именно так туда попала 64-я советская армия, будущая 7-я гвардейская армия Шумилова. В раойон Обояни перегруппировывают танковую армию М. Е. Катукова, туда же направляют А. М. Василевского и Г. К. Жукова.
Но на самом деле к тому моменту немцы уже подвыдохлись. У них осталось уже не так много танков и последним рывком был, так сказать, немецкий бросок от Харькова на Белгород.
Причём под Харьковом был эпизод, там был уже изрядно потрёпанный 18-й советский танковый корпус Б. С. Бахарова, там, кстати, сошлось несколько известных персонажей, в том числе там был Д. Т. Козлов с Крымского фронта, после долгих злоключений, побывав на командовании 24-й советской армии под Сталинградом, он особо не зажёг. Дальше он оказывается под Харьковом в попытке предотвратить его обход, там какая-то сборная группа, несколько бригад и в том числе 18-й советский танковый корпус Б. С. Бахарова.
И Б. С. Бахаров совершил в своей жизни ошибку, она простительна, то есть разумное решение, он сказал—Что мне там командовать бригадой, пусть комбриг воюет, а я с остатками корпуса буду выходить, он уже долго воевал предыдущие недели. А вот Н. Ф. Ватутин ему этого не простил.
И Н. Ф. Ватутин очень жёстко на Б. С. Бахарова «накатил» в письменном виде о том, что Б. С. Бахаров проявил трусость, ему сказали возглавить группу, а он не возглавил, всё провалил и пр. То есть на самом деле нельзя сказать, что это был обоснованный «накат», но тем не менее определённые трения возникли. И, действительно, Б. С. Бахарова в итоге сняли и поставили сначала заместителем командира, а потом и командиром 9-го советского танкового корпуса, в котором он вполне «зажёг» в операции «Багратион».
Ну а под Харьковом Д. Т. Козлов окончательно «переполнил чашу терпения», то есть он не смог там ничего предотвратить, туда и кавалерийский корпус отправили, в общем фронт выстраивают из «лоскутов». Но эсэсовцы к этому моменту сильно подвыдохлись, их последним деянием был удар на Белгород и была «поставлена точка» на Д. Т. Козлове. То есть после неудачи с Харьковом Д. Т. Козлова отправили далеко в тыл.
То есть Б. С. Бахарова в тыл не отправили, Б. С. Бахарова просто пожурили, может быть и с использованием ненормативной лексики. Но тем не менее он остался на месте и потом попал в танковую армию Ротмистрова.
Реальным успехом немцев был бросок на Белгород. Причём в этом всём тоже участвовал Пайпер. Опять же, когда «лепили» из этого «субъекта», что называется молодого и талантливого командира, и в том числе припоминали рейд на Белгород.
Главным достижением немцев было то, что им удалось притащить туда тяжёлый танк «Тигр». Они дотащили до Белгорода тяжёлые танки «Тигр» и они стали у них главным противотанковым средством и немцы сумели отбиться от двух присланных свежих советских танковых корпусов. Советская сторона присылает два свежих танковых корпуса, чтобы контрударом выбить эсэсовцев из Белгорода, но уже не получилось. Немцы там сели крепко и сели с «Тиграми», это, конечно, способствовало тому, что удары «тридцатьчетвёрок» они отбивали. Это был такой, что называется, эпилог боёв за Харьков.
А так, если опять же, исходить из статистики, было ещё одно немецкое элитное соединение, которое участвовало в боях за Харьков, больше в оборонительных боях, плюс частично в контрударе, оно не играло «главную скрипку», но по нему есть статистика относительно эффективности. Это дивизия «Великая Германия», её пополнили и из-под Ржева отправили воевать на юг. Здесь тяжёлые танки «Тигр» не показали прям суперэффективности. Понятно, что тут ещё немецкую статистику надо делить на число Пи.
Так вот, по этой немецкой статистике на Pz.IV с длинноствольным орудием приходилось 2,5 подбитых танка, делим на 3,14, на тяжёлый танк «Тигр» 3,3 танка и тоже делим на число Пи. То есть таким образом старая немецкая «четвёрка» отличалась от «Тигров» в качестве танкоборца не на порядок и не в разы. В условиях маневренных боёв тяжёлый танк «Тигр» был результативнее только на 30%.
Вообще говоря, по итогам боёв за Харьков можно процитировать немецкий отчёт по боевым действиям: «Очень сложный «Тигр» должен обслуживаться как боевой самолёт Люфтваффе. Поломки начинались после 5-6 дней непрерывных боёв без рутинных процедур по обслуживанию танков. Ночью эти мероприятия было проводить невозможно». Конечно, говорили, Да, это круто, что толстая броня и пр., но говорить о том, что это вызвало бешенный восторг—это не совсем так.
Опять же, активный участник оборонительных и наступательных боёв—«Лейбштандарт». Соответственно, по итогам боёв немцы писали: «В Лейбштандарте» рота «Тигров». Тяжёлые танки часто не могли использовать мосты на Украине и был склонны к поломкам из-за снега и льда. Вследствие этих ограничений «Тигры» не всегда были доступны для того, чтобы играть главную роль в операциях танкового корпуса СС».
Реально, тогда играли в основном старые машины Pz.III и Pz.IV. То есть тут было чисто маневренное сражение, в котором немцы добились результата именно контрударом в нужное время и в нужном месте. А дальше всё пошло сыпаться как шашечки домино.
Плюс к этому недооценка противника Н. Ф. Ватутиным. Если бы он оставил тот же 25-й советский танковый корпус П. П. Павлова для парирования ударов противника и ударов ему во фланг, а так он уехал вперёд, «ворота» захлопнулись и контрударять нечем. Но тем не менее Н. Ф. Ватутина не сняли с должности, сочли, что называется, объективным результатом.
Ещё одним фактором для немцев было то, что всё чаще стали использовать так называемый «пак-фронт». То есть это достаточно плотная система обороны с применением противотанковых полков. Здесь прямым текстом говорили о том, что старая тактика не может быть использована, то есть концентрация танковых сил в нескольких волнах больше не работает, сейчас это приводит только к излишним потерям и надо работать по другому. Работать по другому—это в том числе выбивание противотанковой обороны артиллерией и авиацией. Ну и позднее под Курском(Про Курскую битву у нас есть в планах рассказать, но всё зависит от времени и финансовых возможностей, интернет у нас всё таки не бесплатный—Авт.) уже пошёл «таран» на «Тигров».
Но так или иначе, в середине марта 1943 года сражение затихает. Вскоре после этих нескольких попыток отбить Белгород Г. К. Жуков пишет своё знаменитое предложение в советскую Ставку о том, что надо остановиться и перейти к обороне. Строго говоря, все были склонны перейти к обороне, взять паузу, как говорится, скушать шоколадку и ждать, что будет дальше и готовиться к предыдущим боям, но никто не думал, что пауза будет такой долгой. То есть думали, что вот-вот и снова возобновятся бои.
Ещё стоит сказать про источник пополнения. Именно тогда, под Харьковом, появился такой источник пополнения, как призыв на освобождённой территории. Здесь об этом надо сказать ввиду того, что некоторые, так сказать, «деятели» утверждают, что была «чёрная пехота», которую собирали-собирали, давали им по половинке кирпича и бросали в бой, что обязательно кирпич расколоть надо было.
Если же разбираться реально, то о каких цифрах шла речь? Командование Воронежского фронта получило на пополнение частей и соединений округлённо 30 тысяч человек, 21 тысячу в феврале 1943 года и 9 тысяч в марте 1943 года. Маршевые пополнения, которые шли из «центра» дали на треть меньшее количество—20 838 человек. Но на самом деле доукомплектование советских частей имело свои нюансы.
По этому поводу можно процитировать отчёт 3-й советской танковой армии: «Без предварительной обработки это пополнение себя не оправдало. Вливавшиеся в части, это пополнение, будучи необученным и необмундированным, не усиливало ослабленные части, а ещё более ослабляло, становясь обузой для частей, которые были не в состоянии не только их кормить и обмундировать, но и вооружить».
То есть по сути они болтались в тылу и создавали нагрузку на тылы. Потом от такой практики перешли всё же к прогону через запасные стрелковые полки. Причём запасной стрелковый полк мог насчитывать 24 тысячи , такой «большой и толстый» запасной стрелковый полк. Штатно стрелковый полк насчитывал меньше 3 тысяч человек, а вот запасные стрелковые полки проходили подготовку, то есть не с ходу бросались в бой, чтобы не быть обузой.
После этого хотя бы обмундировав, получив обучение, они уже вливались в части, опять же, под имевшимся вооружением. То есть их старались либо вооружить заранее, либо, так сказать, уже имелись запасы вооружения тех или иных корпусов и, таким образом, уже была эффективно отработанная система, но она работала уже в дальнейшем в 1943 году, а также в ходе освобождения Левобережной и Правобережной Украины.
А так, под Харьковом, это были, так сказать, первые опыты, на которых обкатывалась и обрабатывалась система. Раньше территория освобождалась всё же меньшими темпами и проблема призыва решалась, что называется, по старинке—через восстановление военкоматов и прогон через достаточно длинную процедуру, а вот под Харьковом это был ускоренный путь, который потом скорректировали.
Так что была такая ситуация под Харьковом, то есть 19 марта 1943 года контрнаступление Манштейна выдохлось, и если называть практические цифры, в эсэсовских дивизиях оставалось менее 35 танков в каждой. Немцами были понесены потери в людях и технике, в том числе вспомогательной, и наступал период распутицы.
Немецкая Группа Кемпфа, будущая 8-я немецкая армия, хотя под Курском это всё же будет Группа Кемпфа, получила распоряжение высвободить эсэсовские дивизии, чтобы они были выведены в резерв и сесть в оборону. То есть все дружно сели в оборону, начали копать окопы и снова, что называется, бои здесь начнутся аж в июле 1943 года, как раз фигуранты сложились здесь.
На самом деле, по большому счёту, это была закономерная остановка—рано или поздно надо было остановиться. Другой вопрос, что можно было обойтись без такого, так сказать, драматичного процесса остановки. Но, как бы, шанс дойти до Днепра—это было уж очень заманчиво.
Надо всегда «держать в голове», что люди, и на самом деле лично Н. Ф. Ватутин, он видел, какой кошмар творился на оккупированных немцами территориях, советские войска уже освобождали большую территорию, он видел все ужасы. Это всё заставляло советских солдат идти быстрее вперёд, и пока есть возможность рваться вперёд, то есть мы освободим 30-30 сёл и городов, и кто-то из тех, кто, так сказать, мог оказаться среди повешенных немцами, мы его освободим и не дадим немцам убить или угнать в Германию, или ещё что-то страшное, что могло с ними произойти—думали в том числе и о них. Поэтому советские части рвались вперёд и считали, что если получится, то получится. То есть риск был оправдан, в том числе какими-то впечатлениями от увиденного.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани,(бывший Яндекс Деньги) 410018599238708 или по ссылку внизу.
