Если 1-ю часть статьи я посвятил самому Клайву Степлзу Льюису, то теперь пришло время поведать, как родилось на свет главное произведение писателя - сказочный цикл «Хроники Нарнии». Как ни странно, начать рассказ придётся со Второй Мировой войны.
Что таит платяной шкаф?
«Это было одно из магических мест того мира, одна из дыр между тем миром и этим. В старые времена было много дыр между мирами, теперь они встречаются реже. Это была одна из последних: я не сказал последняя».
(К.С. Льюис «Принц Каспиан»)
К середине 1940-х годов Льюис был уже довольно известен. Известен, прежде всего, как блестящий популяризатор христианства, эдакий апологет для безбожников. Тот, кто прочитает «Письма Баламута», возможно, удивится тому, что в произведении, созданном в столь неспокойное время, война упоминается крайне скупо. Льюис вкладывает в уста беса-искусителя убеждение, что зло и грех разъедают душу человека изнутри — незаметно и постепенно рождаясь из самых бытовых мелочей. И вот это, по мнению Льюиса, гораздо страшнее того зла, что бушует снаружи. Мало того, именно гибель героя от бомбежки помешала бесу довести искушение до конца.
Сразу оговоримся: пацифизмом, модным перед войной в среде «высоколобых», ни Льюис, ни Толкин не страдали. Во-первых, оба они воевали в Первую мировую добровольцами. Во-вторых, это хорошо видно из их произведений, где от открытого вооруженного столкновения со злом никто не уходит.
Приведу весьма харктерный отрывок из эссе Льюиса «Национальное покаяние» (1950):
«Когда человек на пятом десятке кается в грехах своей страны и старается простить ее врагов, он делает нелегкое дело, ибо он воспитан в патриотических традициях и ему трудно искоренить их. Нынешним молодым искоренять нечего.
…Они взросли на недоверии к английским властям и сызмальства презирали повадки, идеалы и радости своих менее ученых соотечественников. Все христиане знают, что надо прощать врагов. Но «враг» — это тот, кто действительно вызывает у нас злые чувства. Если вы послушаете хоть недолго разговоры христиан — высоколобых, вы узнаете, кто их настоящий враг. У него два имени: «обыватель» и «деляга». Очень может быть, что это — синонимы слов «мой отец»; но здесь я лишь строю домыслы. А вот одно — совершенно точно: когда вы проповедуете таким людям простить немцев и обратить взор на грехи Англии, вы советуете им, в сущности, не убить, а раскормить их главную страсть. Я не говорю, что каяться Англии не надо или не надо прощать врагов.
…Но нынешним молодым нужно бы покаяться в нынешнем отсутствии милости, в грехах их возраста и круга — в презрении к необразованным, в недобром взгляде на жизнь, в злоречии, в самодовольстве, в нарушении пятой заповеди. О таких грехах я от них ничего не слышал и, пока не услышу, буду считать, что милость их к врагам Англии стоит немногого. Ибо не милующий обывателя, которого видит, как может миловать диктатора, которого не видел?»
В первой книге «Хроник Нарнии» война также упоминается мимоходом — буквально в нескольких первых строчках. Там говорится, как четырех детей, чтобы уберечь от бомбёжек, вывозят из Лондона в сельскую местность в дом профессора. И всё. Да и эти строчки остались в сказке лишь потому, что имели под собой реальную основу.
В дом Льюиса из Лондона были действительно эвакуированы четверо ребят. И однажды один из них спросил хозяина – а что находится за стоящим в доме платяным шкафом? Сей невинный вопрос, подобно брошенному камню, всколыхнул омут памяти писателя. Думаю, не буду оригинален, если скажу, что для многих из нас в детстве большие темные шкафы обладали притягательной силой, смешанной с опаской. Их боялись, и в них прятались. Вот и Льюис вспомнил, как давным-давно прятался в похожем шкафу с братом Уоррни, где, отгородившись от остального мира, они рассказывали друг другу фантастические истории.
Так на свет стала появляться еще одна история. Она повествовала о четырех детях, проникших через волшебный шкаф в сказочную страну Нарнию. Впрочем, сначала Льюис написал только затравку, а к книге вернулся спустя несколько лет. Называлась она «Лев, Колдунья и платяной шкаф».
Когда Льюис впервые представил на суд Толкина главы из «Льва…», тот отозвался о них крайне неодобрительно и впоследствии своего мнения не изменил. Это при том, что Льюис был искренне без ума от «Хоббита» и пишущегося в то время «Властелина Колец».
Во-первых, Толкин нашел сказку Льюиса крайне «аллегоричной» (к аллегориям, тем более религиозным, Толкин относился с неприязнью), во-вторых, сравнил ее с салатом, где без разбору смешались самые несопоставимые вещи. Мнение друга Льюис уважал, поэтому чуть не бросил писать. Но было уже поздно. К тому времени Льюис прикипел к Нарнии всей душой, и рискнул в 1950 году представить «Льва…» на суд читательской аудитории…
Те, кто знаком со всеми книгами цикла «Хроники Нарнии», наверное, удивятся: ведь по хронологии событий «Лев, Колдунья…» — отнюдь не первая, а вторая книга цикла. Дело в том, что этот стройный вид «Хроники» обрели задним числом, а сначала издавались в совершенно произвольном порядке.
Вот хронология их издания: «Лев, Колдунья и Платяной Шкаф» (1950), «Принц Каспиан» (1951), «Плавание «Утреннего путника» (1952), «Серебряное Кресло» (1953), «Конь и его Мальчик» (1954), «Племянник Чародея» (1955), «Последняя Битва» (1956).
Из писем К.С. Льюиса:
«Я не планировал писать несколько сказок… Когда я работал над «Лев, Колдунья и Платяной Шкаф», я не знал, что буду писать что-то ещё. Затем я написал продолжение — «Принц Каспиан» и все ещё не думал, что будет что-то ещё, а когда я закончил «Плавание «Утреннего путника»», я был абсолютно уверен, что это последняя хроника. Но, как оказалось, я ошибался. …Я даже не уверен, что оставшиеся хроники были написаны в том порядке, в каком они были опубликованы».
Лично для меня, как читателя, это многое объясняло. И то, почему во «Льве, Колдунье...» автор убеждает меня, что я не знаю, кто такой Аслан (ведь из «Племянника Чародея» читатель об этом уже извещен). И то, почему те же «Племянник Чародея» и «Конь и его Мальчик» НАПИСАНЫ на порядок лучше, чем весьма неровная «Лев, Колдунья и Платяной Шкаф» (мастерство Льюиса постепенно росло). Забавно, что первая книга цикла была написана позже всех остальных. Поэтому пришлось придержать выход «Последней Битвы», чтобы конец истории Нарнии не опередил ее начало.
Именно в «Племяннике Чародея» Льюис наконец-то объяснил, как появилась Нарния, откуда в ней возник фонарный столб, а в доме профессора Керка — волшебный шкаф. Оказывается шкаф был сделан из древесины яблони, выросшей из семени нарнийского яблока. Это яблоко было привезено, когда Дигори (будущий профессор Керк) впервые посетил Нарнию. Фонарь же вырос из обломка столба, принесенного из нашего мира королевой Джадис, когда почва Нарнии обладала чрезвычайной «плодородностью».
Поначалу литературная критика не приняла сказку Льюиса всерьез, но тут вмешались читатели. Растущая от книги к книге популярность «Хроник Нарнии» заставила присмотреться к этой книге повнимательней.
Критикуя Льюиса
«…Думаю, мне не надо напоминать вам, что четкая классификация книг по возрастным группам, столь любезная сердцу издателя, имеет мало общего с действительностью. Тот, кого сейчас упрекают. что он слишком стар для детских книг, в детстве выслушивал упреки, что читает слишком серьезную литературу.
Достойные читатели не подчиняются расписанию. Точно не скажу, почему однажды я вдруг почувствовал, что не просто сказка, а сказка для детей — это как раз то, что я должен написать, хоть убей».
(из писем К.С. Льюиса)
Сейчас, когда сказки Льюиса принято уважительно именовать классикой и больше хвалить, чем ругать, наверное, будет нелишним вернуться к трезвости восприятия, позабыв о коллективных восторгах и голливудских блокбастерах. Я имею определенное право на объективность, ибо прочитал «Хроники Нарнии» еще в 1992 году, когда никто из моих знакомых о ней не слышал, и позже мог наблюдать естественную реакцию читателей после знакомства с этим циклом.
Первый вывод был таким: дети и даже подростки (если они вообще читают подобную литературу) относятся к сказкам Льюиса с гораздо большим интересом и восторгом, чем взрослые. Второй вывод более субъективен: несмотря на очевидные и часто неоправданные недостатки, эта книга не улетучивается из памяти, она оставляет в нас что-то особенное. Я думаю это «что-то» — сама личность Льюиса, точнее, его неповторимое мировосприятие. Симпатия к автору, дух которого наполняет сказки, искупает многое.
Вот одно из очень интересных мнений, прочитанных мною на форуме сайта narnia8.nm.ru:
«Хроники» — это особое. «Хроники» не стоит называть мифологией, или рассуждать, дотянулся ли Льюис (как будто, он и Толкин какие-то соседние вершины и дотягиваются друг до друга). Хроники дают реальное переживание чего-то (или Кого-то), что в нашем мире встречается редко». (Алёна)
Но вернемся к недостаткам. Первый из них — волюнтаристское ребячество автора. Я специально говорю «ребячество», а не «инфантилизм» или «заигрывание с детьми» (последнее я считаю крайне отрицательным качеством для детской литературы). Льюис не снисходит к детям, не сюсюкает с ними, он сам превращается в ребёнка. Поэтому все нравственные дилеммы писатель легко переводит на язык детей (например, Белая Колдунья искушает Эдмунда ни чем иным, как рахат-лукумом).
Вообще «Хроники Нарнии» превосходно отображают пестрый мир детских фантазий и мечтаний, где легко соединяется несоединимое. Если кто-нибудь пытался сочинять в детстве сказки, поймёт меня. Поэтому фантазии автора «Хроник» часто не хватает чувства меры и вкуса. По взрослым критериям, конечно. Вот и тащит Льюис в свои сказки ВСЁ, что он любил и любит, невзирая на стилистическую мешанину и явные заимствования. Тут и христианская апологетика, и самая разная мифология (от античной до «северной»), и рыцарские подвиги, и кругосветные приключения… В общем, настоящая карнавальная эклектика.
Недаром Льюис писал, что его художественные книги рождаются не столько из замыслов, сколько из образов. Одним из базовых образов «ЛКПШ» стало видение фавна с зонтиком.
К.С. Льюис:
«Эта картина возникла в моем сознании, когда мне было лет шестнадцать. И однажды, когда мне было почти сорок, я сказал себе: «Попробуй написать историю об этом…»
Так возник мистер Тумнус, которого встречает посреди заснеженного леса Люси. Встречает, кстати, возле… фонарного столба (еще один образ).
Белая колдунья родилась из образа «королева в санях», открыто отсылающего к андерсеновской Снежной Королеве. Есть в Нарнии и свой Д’Артаньян, изображенный, правда, в виде вспыльчивого и гордого мыша Рипичипа.
Не удивляйтесь, по замыслу автора, Нарния — прежде всего страна говорящих зверей, хотя, как христианин, Льюис добавляет, что править в ней должны «сыновья Адама и Евы». Этот замысел опять-таки родом из детства, когда Клайв с братом придумали звериную страну Бокленд (а перед этим зачитывались сказками Беатрикс Поттер о говорящих животных).
Зверьми дело не ограничилось. Многие обитатели, как я уже написал, понадёрганы Льюисом из самых разных мифов: здесь и фавны, и Вакх, и оборотни, и Дракон, и гномы, и даже… Дед Мороз.
«Лев, Колдунья и Платяной Шкаф»:
«Аслан стоял в центре целой группы престранных созданий, окружавших его полукольцом. Там были духи деревьев и духи источников — дриады и наяды, как их зовут в нашем мире, — с лирами в руках. Вот откуда слышалась музыка. Там было четыре больших кентавра. Сверху они были похожи на суровых, но красивых великанов, снизу — на могучих лошадей, таких, какие работают в Англии на фермах. Был там и единорог, и бык с человечьей головой, и пеликан, и орел, и огромный пес. А рядом с Асланом стояли два леопарда».
Всё это, на мой взгляд, — перебор. То же самое можно сказать и о сюжете, где много посторонних, чисто декоративных ответвлений и надуманных приключений, не играющих в повествовании такой уж важной роли. Всё это — попытка развлечь ребенка, а не взрослого читателя. Развлекать Льюис конечно умел, но в этом плане он ушел недалеко от обычной второстепенной детской литературы. Та же «Страна Оз» Ф. Баума или «Карлсон» А. Линдгрен в этом плане гораздо оригинальнее и занимательнее сказочного «салата» «Хроник Нарнии».
Но дело в том, что, даже погрузившись в сказку, Льюис не забыл о своём таланте проповедника. Во время написания «ЛКПШ», когда автор и сам ещё не знал, куда ведёт его история, среди говорящих животных появился «великолепный лев» Аслан. Не будь его, наверное, не было бы и никаких «Хроник Нарнии».
К.С. Льюис:
«…я не знаю откуда, или почему пришел этот Лев… Но стоило ему появиться, истории потянулись за ним следом».
***
Если вам понравилась эта статья, и вы не хотите пропустить новые, подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, делитесь своими впечатлениями...
И ЕЩЁ! Желающие поддержать мой канал (а в нынешнее время это немаловажно) могут сделать это, использовав следующие платёжные системы:
- ЮMoney: 410014962342629
- Сберкарта «Мир»: 2202203636216329
- WebMoney (долларовый кошелёк): Z661808383457.
Автор: Сергей Курий
