Перед самой своей кончиной его отец говорил, что если сын смирится с оскорблением, то он лишит того наследства. Ну что же, нормальное дело. Во-первых, что еще делать родителю, как не поучать. Особенно на последнем дыхании. Во-вторых, лучше быть богатым и уважаемым, чем наоборот. Желающие возразить если и найдутся, то в небольшом количестве.
В-третьих, что может быть логичнее, чем лишить предполагаемого. Тем более что к тому моменту Джозеф Уилкинсон практически разорился. Более того, папа лукавил вдвойне. Ведь все оставшееся все равно достанется не ему, а старшему брату.
Однако родительская наука все же не прошла даром. Что-что, а выводы Джеймс Уилкинсон делать умел: “пока ответа нету - копите капитал”. Потому всегда был последователен в выборе приоритетов. Собственное состояние, счастье и богатство, по его же словам, превыше всего.
В том числе и тех, кем он командовал, и страны, которой служил. Об оскорблениях тоже нужно позаботиться заранее. Победителей не судят, как правило. Особенно, если все подготовить тайно. А если кто и осмелится, то ответить по американским понятиям всегда можно.
Для этого есть свои методы: влиятельные покровители, большие деньги, дуэльный кодекс и американский же суд, на худой конец. Успех покроет все расходы. Кто может устоять перед генеральскими эполетами, общественным положением, губернаторской властью да серебреными долларами вперемежку с испанскими песетами.
Кстати, о долларах. Раз уж не достались по наследству, пришлось идти своим путем. Медицинское образование в родном Мэриленде оплатила бабушка по материнской линии. А в 1778 году двадцатиоднолетний Джеймс Уилкинсон женился на Энн Биддл. Молодая была молода. Здесь было все: большое приданое и полученное вскоре наследство от неприлично богатых родителей, составлявших цвет торговой элиты Филадельфии.
Заметьте, не просто большого города, а финансовой и несколько раз временной столицы сначала колониальных территорий, а затем и государства. Независимость которого зарождалась здесь же и как раз в то самое время, когда там обосновалась молодая чета Уилкинсонов.
Пока большая часть английских колонистов размышляла, для чего им нужно становиться американцами, финансовая, торговая, а главным образом рабовладельческая верхушка общества запустила процесс образования новой реальности, то есть Войну за независимость.
Они назовут это Американской революцией. Которая намеревалась решить, как и любая другая, два основных вопроса: о власти для новых элит и передела собственности в их же пользу. Сложно найти лучшего времени для честолюбцев, лишенных наследства. То есть для тех, кто нуждается “в дорогом халате и красивой сбруе”.
Тем более, что пришло время для того, чтобы “сесть на коня и взять самому, что хочется. Если ты сильный и храбрый”. Нельзя сказать, что воевал сначала милиционер, а затем и перспективный младший офицер Джеймс Уилкинсон плохо. Нет. Он, когда требовалось, проявлял и умение, и храбрость, а главное - находчивость не дюжую.
Так он принял участие в знаменитом сражении при Саратоге, которое состоялось 17 октября 1777 года. В бою Уилкинсон был достаточно “сильный и храбрый”. Но для того, чтобы “взять самому то, что хочется”, он упросил командование поручить ему лично доставить Конгрессу победную весть.
Да, это не история бегуна из Марафона. Но все же леса и дороги кишели английскими диверсантами, колонистами и индейцами, сражавшимися на стороне Британской короны. Потому мероприятие было достаточно небезопасным и потребовало определенных личных качеств.
Джеймс Уилкинсон их проявил. Он добрался до Филадельфии, где в то время располагалась столица сторонников независимости. Вот только он привез два документа. Во-первых, рапорт Командующего Северной армии генерала Горацио Гейтса об одержанной победе.
Во-вторых, представление о присвоении внеочередного звания Бригадного генерала двадцатилетнему лейтенанту Джеймсу Уилкинсону. Нет, понятное дело, когда за плохие вести гонцу рубят голову. С горяча, конечно, но все же. Но за победные реляции присваивать младшему офицеру звание генерала, было странным даже для Америки той поры.
Конгрессмены США и сейчас нет-нет да и принимают несколько странные решения, но подобное даже тогда вызвало немало удивления. Но на волне ликования, под впечатлением рассказов Уилкинсона, живописавшего о героическом сражении и невероятных личных подвигах, представление Горацио Гейтса удовлетворили. “Лишенный наследства” стал шестым генералом в истории США и самым молодым из всех.
Правда, через несколько месяцев Победитель Саратоги утверждал, что никакого представления на присвоение генеральских эполет Уилкинсону он не подписывал. Вот только было уже поздно. Звание молодцу оставили скорее, чтобы не позориться. А с другой стороны, темные обстоятельства сопутствовали этому утверждению.
Дело в том, что в конце 1777 года Томас Конвей составил заговор с целью отстранения от командования Континентальной армией Джорджа Вашингтона. На его пост планировался как раз Горацио Гейтс. Одно из писем, содержащих подробности заговора от одного мятежного генерала другому, вез третий генерал, а именно Джеймс Уилкинсон.
Да, генерала ему присвоили, но в силу компетенции выше курьера он не поднялся. Однако ввиду высокого, даже заоблачного при такой должности звания, ему поручали особо секретную информацию. А зря. По пути между Конвеем и Гейтсом он остановился у знакомого майора Стирлинга.
Как водится между старыми приятелями, да к тому еще и сослуживцами да однополчанами, они выпили. И выпили изрядно. Видимо, майор оказался покрепче новоиспеченного генерала. Стирлинг сохранил разум и слух, а потому осознал пьяное бахвальство Уилкинсона. Скопировал текст письма и сообщил о полученной информации Вашингтону.
Тот, в свою очередь, успел подготовиться к слушаниям в Конгрессе, где рассматривалась как справедливая, так и надуманная критика одного из отцов - основателей США. Более того, Горацио Гейтс сознался в заговоре и именно тогда заявил о непричастности к присвоению генеральского звания Уилкинсону.
После отставки Конвея Гейтс был понижен в должности, но остался в армии. С Вашингтоном он нашел общий язык. Чего не скажешь об Уилкисоне. Которого публично оскорбил и вызвал на дуэль. Однако то ли настояния старика отца Джеймс не помнил, то ли повлияло отсутствие угрозы потери растраченного наследства. В общем, он не обратил внимания на вызов.
Его манила новая должность. Он был назначен Портным генералом. Это не звание, это должность в армии США. В обязанности которой входит тыловое обеспечение крупных воинских подразделений. Все продовольственное, вещевое и дровяное обеспечение легло на плохо пропеченные эполеты генерала Уилкинсона. Вот тут-то ему и подфартило.
Чего не скажешь о тех, кого он должен был обеспечивать на зимней стоянке в Вейлли-Фордж. Зато о них сказал писатель Оливер Боуден. А конкретнее, об отвратительном снаряжении измотанной Континентальной армии, “оставлявшей за собой кровавые следы”. Из 12 000 военнослужащих от голода и холода за зиму 1777 - 78 годов умерло до 2000.
Портной генерал крал все, что можно, не обращая внимания ни на подчиненных, ни на суровую зиму, ни на строгое начальство. Он нуждался “в дорогом халате и красивой сбруе для коня”. В итоге хищения вскрылись, но суровая кара “закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся” на Уилкинсона не обрушились.
Лишь в 1781 году он был уволен из армии с формулировкой “за отсутствие способностей к военной службе”. Вероятно, сказались другие способности, а именно к материальному успеху. Чего человека мучить ратным трудом, раз такое дело. Пусть идет в народное хозяйство. И он пошел.
Как был отмечен “кровавыми следами” путь босых солдат Континентальной армии на заснеженных холмах Вейлли-Фордж так расцвечена хищениями и спекуляциями дорога хозяйственной и политической деятельности Джеймса Уилкинсона “на гражданке”. Он сочетал спекуляцию землей с деятельностью по отделению Кентукки от Верджинии. И борьбу за пост Губернатора с контрабандой из Нового Орлеана алкоголя и рабов.
Весь Юг нынешних США вместе с этой частью Миссисипи принадлежали тогда Испанской короне. За исключением Луизианы, которую контролировала Франция. Но распоряжались ею те же короли Арагона и Кастилии. Они по-прежнему считали, что Тордесильясский договор остается в силе и он - единственный закон, позволяющий распоряжаться землями Нового Света им и португальцам. А французам, англичанам или их колонистам здесь делать нечего.
Потому, когда испанские таможенники задержали в августе 1787 года в Новом Орлеане бывшего генерала Континентальной армии Джеймса Уилкинсона на пусть и в крупных размерах, но банальной контрабанде, то решение было принято очень быстро. При том обеими сторонами.
Два дня он провел в испанской тюрьме. А затем встретился с губернатором Эстебаном Родригесом Миро, и герой Саратоги, шестой генерал в истории США, пошел на вербовку. Уилкинсон подписал некие документы, регламентирующие его отношения с испанской разведкой, и принес присягу Королю Арагона и Кастилии. Как выяснилось позже, у испанцев он получил оперативный псевдоним “Агент №13”.
Для легализации довольно больших доходов от разведдеятельности в пользу врага, а также в целях вложения уже имеющихся многочисленных капиталов Уилкинсон приобрел земли в Луизиане. Серебряные доллары и песеты потекли рекой.
Как-то случилось, что американские таможенники перехватили троих испанских контрабандистов, больно громко и скандально гулявших в питейных заведениях. Они убили связного и похитили 3000 серебряных песо, предназначенных Бригадному генералу Уилкинсону. О чем на допросах стали утверждать, недолго запиравшись. Джеймс довольно скоро получил тревожную информацию. Он отправил купировать возможный провал своего адвоката Томаса Пауэра.
Тот, в свою очередь, пояснил и шерифу Линклейтеру, и местному судье, что задержанные - всего лишь “бесславные ублюдки” и контрабандисты. Никакого шпионажа не было и нет. Ввиду того, что близко располагается граница с испанскими колониями, задержанные подлежат немедленному повешению. К тому же на этом настаивает командующий американской армией на этой территории Бригадный генерал Джеймс Уилкинсон. Ему не отказали.
Когда он в 1794 году вернулся в армию, когда потом занимал различные посты в дипломатическом ведомстве своей страны и даже когда стал губернатором, Уилкинсон всегда оправдывал теневые доходы деловой деятельностью на территории врага. Что не запрещалось законами государства, за которое он воевал. Материальный успех превыше любых ценностей.
Нельзя сказать, что он всегда оставался в тени. Нет, подозрения возникали, и не раз. Но как пел темнокожий американец: “деньги — это власть, а власть — это деньги”. Уилкинсон каждый раз отводил подозрения. Несколько раз из-за них его вызывали на дуэль, оскорбляли, и тогда он вызывал, но каждый раз поединки срывались.
Трижды Джеймса Уилкинсона предавали суду. В 1806, 1811 и 1815 годах обвиняли в хищениях, превышении полномочий, халатном отношении к исполнению воинских обязанностей и даже в шпионаже. Однако он был оправдан на всех процессах. Что поделать, но США - страна денег и адвокатов с первых дней своего существования.
В 1813 году он был уволен из армии за пьянство, халатность, хищения и подозрение в шпионаже в пользу Испании. После того как суд очистил Уилкинсона перед законом и народом страны. Он вновь занимал различные государственные должности.
Но алкоголизм и наркомания, развившаяся из-за подагрических болей, полностью разрушили как организм, так и личность шестого генерала в истории США - Джеймса Уилкинсона. Он умер в 1825 году в Мехико, где возглавлял дипломатическую миссию.
В 1898 году, после захвата американскими войсками Пуэрто-Рико в руки органов контрразведки США попали документы испанских разведслужб. В том числе и личное дело “Агента №13”, которым оказался Джеймс Уилкинсон. Помимо донесений, финансовых документов, подтверждающих шпионскую деятельность на платной основе, присяги Испанскому королю, подписанную предателем, был изъят его личный дневник. В коем он рассуждает о безусловном праве искать собственную состоятельность, счастье и богатство на службе тому, кому посчитает нужным. Про мзду, которую не берут, и державу, за которую обидно, он, судя по всему, особо не рассуждал.
