О дальнейшей судьбе Ломоносовской фабрики у нас нет никаких сведений, и самое дело мозаики в России надолго заглохло после славного ученого.
Только 18 июня 1842 г. директор русских художников в Риме, Кривцов, писал в Министерство Императорского Двора доклад в котором предлагал «учредить у нас большую мозаическую мастерскую». «Самые расходы, - писал он, - сравнительно с исполненною работою, нигде не могут быть дешевле, как у нас. Молодые люди, выходящие из рисовальных школ и самой Академии, не имеющие решительных дарований, но искусные в рисовании, обучившиеся при том живописи, могли бы быть лучшими учениками в мозаике, и тогда: с одной стороны, не заслоняя дорогу талантам, отличным в живописи, с другой стороны они имели бы верное и почетное существование, а самое правительство - удобное средство к выполнению своих поручений, с большими против других земель удобствами; тем более, что сие новое заведение некоторым образом было бы пополнением тех заведений, которые уже учреждены правительством, ибо оно способствовало бы к усовершенствованию фабрик существующих, посредством употребления их материалов и переделки их в новый вид, для пользы как правительства, так и людей частных».
В то время все, казалось, содействовало и помогало устройству в России такого заведения. Наполеон I, любя все монументальное и прочное, обратил свое внимание на мозаику и учредил в Париже мозаичное заведение, главою которого был назначен Беллони. Соревнуя с ним, и герцог Мельци, вице-президент Итальянской республики, также учредил подобное заведение в Милане, поручив управление его Рафаэлли, которому удалось передать в мозаике знаменитую картину Леонарда да-Винчи - «Тайную Вечерю». Но экономическое состояние Ломбардо-Венецианского правительства не дало возможности продолжать это дело, и Рафаэлли вернулся в Рим со всеми заготовленными им материалами. Вскоре он умер, а наследники его рады были продать весь материал за самую дешевую цену. Предлагая приобрести этот материал, Кривцов говорил: «чистая от сего происходящая выгода была бы та, что, при учреждении нового заведения, не теряя времени, можно бы было приступить к выполнению больших работ для церкви святого Исаакия и потом уже, смотря по надобности, пополнять некоторые цвета, которых по количеству недостанет в первом приобретении, и которые можно будет сделать на Императорском Петергофском заводе».
«Кавалер Барбери, писал он далее, рассматривая рисунки Исаакиевского собора, привезенные г. Монфераном, почти уверен, что с тремя профессорами, отсюда взятыми, и с помощью г. Веклера, полагая по четыре ученика на каждого профессора, можно будет в течение пяти лет окончить в мозаике паруса в купол Исаакиевского собора. Господин Барбери уверяет, что, в три или четыре года, вверенные сим профессорам ученики будут в состоянии производить работу одни, без посторонней помощи, и тогда иностранные профессора могли бы возвратиться в их отечество, а само заведение сделалось бы национальным и могло бы производить работы для московских и других церквей, которые, к славе Его Величества быв сооружены в характере первоначальной архитектуры, его же попечением были бы украшены в том стиле, который также был в употреблении в первые времена распространения церкви. Что же касается до трех профессоров мозаики, которые должны приехать отсюда, то, я думаю, что, назначив им квартиру с отоплением и освещением, путевые издержки и пять тысяч рублей ассигнациями ежегодного содержания, можно было бы иметь людей достойных и совершенно к большей мозаике, для нас нужной, способных. Самому же Барбери, взяв путевые издержки, ваша светлость, по своему бы произволу, назначили ему вознаграждение, которое бы вы полагали достаточным заплатить и отблагодарить его за труды».
Князь Волконский, получив это представление Кривцова, предложил Совету Академии Художеств рассмотреть его и спрашивал: «нельзя ли учреждение сего заведения поручить мозаисту Веклеру», ученику прибывшего в Россию с войсками Наполеона итальянского мозаичиста Молья (Moglia), избрав в помощь ему охотников из учеников Академии Художеств?
Совет Академии, в собрании своем 31 августа 1842 г., одобрил проект Кривцова, находя, что действительно ни в одной стране Европы нельзя так удобно и с меньшими издержками учредить мозаичное заведение, как в России, и что г. Веклеру «смело можно вверить как устройство мозаичного заведения, так и управление оным. Но, - прибавлял он, - как работы Исаакиевского собора значительны и заведение, чтобы могло принести скорые и хорошие плоды, должно быть учреждено по обширному масштабу, то ускорить его, подготавливать учеников (которые хотя и скоро могут быть набраны) и в то же время производить работы - будет слишком затруднительно и не по силам одного г. Веклера; посему Совет признает нужным на первый случай вызвать из Рима двух мастеров мозаичного дела, но с тем, чтобы предварительно выписаны были два химика, умеющие в совершенстве составлять массу, для мозаики нужную. Искать мастеров сих должно между химиками Святейшего Папы, или в Венеции; находящиеся же в Риме вольнопрактикующие мастера, называющиеся химиками, в самом деле суть ни что иное, как мозаичные мастера, дошедшие нуждою, опытом и трудами до искусства смешивать готовые массы и из них уже составлять нужные для работы цвета. Мастерство сие, конечно, может быть весьма полезно для работ маловажных, но для работ Исаакиевского собора сего недостаточно: здесь, чтобы дело шло без остановки и хорошо и по возможности дешево, необходимо иметь под рукою настоящих мастеров, умеющих составлять все цвета мозаики в первоначальном их виде, - малейший недостаток в одном цвете может произвесть остановку в целом производстве, а, чтобы пополнить сей недостаток, нужно будет выписывать или заказывать цвета в Риме, или Венеции, что, кроме потери времени, завлечет правительство в неприятные переписки и излишние расходы..... Посему Совет Академии полагает, не вводя правительство в излишние расходы, начать с того, чтобы стараться приобрести двух хороших химиков, от которых впоследствии могут образоваться другие мастера из своих, которые, если не для сего дела, то всегда будут полезны; ученики же для самой мозаики скоро образуются..... Что же касается до приобретения масс, оставшихся после смерти Рафаэлли, то члены Совета Академии Художеств, бывшие в Риме, знавшие Рафаэлли и видевшие остатки, привезенные им из города Милана, полагают, что сие собрание весьма недостаточно, чтобы, взяв его за основание, можно было открыть большое мозаичное заведение и начать работы, ибо тридцать пять тысяч фунтов массы разных цветов не есть еще большой запас в мозаике, чтобы им можно было безостановочно начать работы для столь великого дела, как Исаакиевский собор. Тем более, что в собрании сем не находятся все нужные цвета для картин, а недостаток в одном цвете остановит все производство. При всех же готовых материалах Совет надеется, что мозаичное заведение может вполне оправдать цель своего предназначения».
До 1845 г. мы не имеем никаких сведений о ходе этого дела. В 1845 г. последовало Высочайшее повеление об учреждении Мозаичного заведения. Графу Адлербергу, исправлявшему тогда, по болезни князя Волконского, должность министра Императорского Двора, поручено было устроить пробную мастерскую в Риме, и тут же несколько русских художников (Шаповалов, Солнцев, Раев и Федоров) решили посвятить себя мозаичному искусству. Мастерская эта состояла под управлением князя Григория Петровича Волконского, а работы исполнялись под руководством Барбери.
Поименованным сейчас художникам, по приобретении ими достаточных сведений, поручено было исполнить, с участием других римских художников, мозаическую копию с картины, представляющей святого Николая Чудотворца и находящейся в Ватиканской часовне. Уже с самого основания этого учреждения мы встречаем там Юстиниана Бонафеде профессором мозаики и химиком для приготовления эмалей.
Для усвоения русскими художниками тайн мозаичного искусства, а также и для исполнения копии, назначен был четырехлетний срок. Копия была окончена в требуемый срок и находится теперь в часовне на Николаевском мосту в Петербурге.
Кроме того, в тот же промежуток времени были исполнены: две копии пола, найденного при разрытии древних бань в Отриколи, - одна из них, в половинную величину оригинала, отдана в Эрмитаж; другая, составляющая не более как пятую часть оригинала, вделана в изящный стол, находящийся тоже в Эрмитаже; а также - головы четырех Евангелистов, с оригинальных картин К. Брюллова, и некоторые этюды.
Публикуется по: Новицкий А. П. К истории Мозаичного искусства в России // Искусство и художественная промышленность. – 1900. - №1. – С. 1-17.
