Старый Доржо чах на глазах. Он отказывался от еды и, вскоре, ни грамма мяса не осталось на нем. Кожа да кости, как говорят. Никто не в силах был помочь Доржо. приглашали и монахов и травников, но старик таял на глазах. Галсан, казалось, угасает вместе с мужем. Она ни отходила от него ни на шаг и все что-то шептала себе под нос, будто заклинала Доржо стряхнуть с себя болезнь. Все заботы по дому полностью были теперь на Ниме, только что родившей третьего своего ребенка - первую дочь. Она привязывала девочку к спине и носила с собой. Сестры Рэншэна к тому моменту уже переселились в свои дома, обустраивали быт, изредка навещали родителей. Как вся женская работа лежала теперь на Ниме, так и мужские дела полностью легли на плечи Рэншэна и ему тоже приходилось не сладко.
Нима пыталась напоить Доржо чаем, пока Галсан не надолго задремала. Доржо, тонкой рукой, сделал протестующий жест и Нима убрала чашку.
-Не надо дочка! - его голос был слаб, а дыхание вырывалось из груди с присвистом, - пришел мой час!
Нима заплакала. Доржо был очень добр к ней все эти годы и она полюбила его, как родного отца.
-Позаботься о Галсан! Хоть она и не всегда была добра и справедлива к тебе, а все же прости ей! Она не долго пробудет с вами!
Голова Доржо скатилась на бок и блеск в его глазах навсегда погас...
Медленно двигалась похоронная процессия. Астролог определил, что тело Джоро следует предать земле. Могильщики вырыли яму в саду и Джоро усадили в нее в позе лотоса. Женщины, по традиции, остались дома. Галсан была безутешна. Силы словно покинули женщину и душа ее рвалась в след за мужем. Глядя на нее, Нима часто вспоминала последние слова Доржо, но держала это при себе. Когда вернулись мужчины, в дом потянулись соседи с соболезнованиями. Каждый приносил с собой что-нибудь из еды и получал взамен вещь Доржо.
-Как ты, Нима? - Геле, с которой Нима сдружилась в последние годы, стояла перед ней и как она ни старалась скрыть свою беременность, ее положение бросалось в глаза.
Судьба наконец повернулась лицом к Геле. Когда свекровь нашла вторую жену для ее мужа, Геле казалось, что она никогда не сможет избавиться от позора. Санму всячески хлопотала над второй невесткой - девушкой из семьи бедняков, которые только рады были сбыть дочь с рук, тем более, что Санму не требовала приданого. Уж она и кормила ее, и поила разными травами. А уж, какие слова говорила она ей, с издевкой глядя на Геле! Но время шло, а Лапа, как звали девушку, тоже не зачинала, несмотря на все старания мужа и свекрови. Призвали ламу и тот сильно бранил Санму за неверие и непослушание. Тогда старший брат мужа женился на Геле и результаты не заставили себя долго ждать. Она носила уже второго ребенка, а дома, в колыбели, посапывал ее сынишка, под присмотром Лапы, которая теперь была больше в роли служанки, чем жены. Но это не слишком расстраивало девушку. Она была сыта, в тепле и ее не обижали. Разве, что Санму, порой, с ненавистью зыркнет на нее, словно ее вина была в том, что сын Санму оказался бесплоден...
Те несколько лет, что последовали за смертью Доржо, на всю жизнь запомнились Ниме. Беды сыпались на семью одна за другой. В первое лето стояла невиданная жара. Небо не проронило ни капли дождя. Пожухли травы, сгорели посевы. И, как следствие, зимой пришел голод. Запасов не хватило и спасались только мясом овец.
Нима не спала уже третью ночь. В доме было холодно. Рэншэн, Галсан и дети спали все вместе на канге в главной комнате - топить несколько печей было не чем. Неделю назад, внезапно, пали все их лошади и это стало еще одним ударом. Семья голодала. Спасались только мясом яков, которых тоже стало не чем кормить. Нима и Рэншэн, заготавливали мясо несколько дней и надеялись, что этого хватит до лета. Но сейчас Нима переживала не из-за этого. Ее второй сын, которому едва исполнился год, был сильно болен. Жар мучил малыша уже много часов и сердце матери болезненно сжималось при каждом стоне ребенка. Вокруг стояла тишина, изредка прерываемая сопением спящих, да далеким лаем собак, самостоятельно добывающих себе пропитание в заснеженных горах. Глаза слипались и, как Нима не гнала от себя сон, сознание уплывало куда-то, делая мир расплывчатым и нереальным. Внезапно, сквозь сонный туман, Нима увидела, что из темноты на нее движется человек. Нима пригляделась - перед ней стоял Доржо, такой, каким он был при жизни - здоровым и полном сил.
-Тебе не нужен этот ребенок, девочка! - проговорил он мягко, - Не плачь, не убивайся! Ты уже носишь в себе дитя, которое принесет добро в этот мир!
Призрак дотронулся до плеча Нимы и она, вздрогнув от этого ледяного прикосновения, проснулась. Ребенок на ее руках не двигался и не дышал...
Впервые за долгое время Нима ничего не делала уже несколько дней. Но это безделие не приносило отдыха. Наоборот, оно давило, угнетало, отнимало силы жить. Маленькое тело забрали из ее рук и Нима осознала, что больше не увидит своего сына никогда.
-Много плакать - грех! - увещевал ее кто-то, - Ты мешаешь его душе уйти, чтобы быстрее переродиться!
Эти слова Нима слышала много раз и раньше, но только теперь поняла, насколько невыполним этот совет! Лама-астролог, приглашённый для проведения обрядов и чтения молитв, назначил "небесные похороны" и это еще больше усугубляло горе. Представлять, как хищные птицы терзают маленькое тельце, было невыносимо.
Нима почувствовала, как кто-то коснулся её руки. Она подняла опухшие от слез глаза. Перед ней стоял монах, в традиционных красных одеждах. Видно было, что он только с мороза - на его выбритой голове еще не растаяли редкие снежинки, а губы приобрели оттенок синевы.
-Здравствуй сестра! - произнес он.
-Таньба! Это ты?! - Нима бросилась в раскрытые объятия брата.
-Это я, Нима!
-В горький час решил ты проведать свою сестру!
-Я пришел в нужный час Нима! Я чувствовал, что тебе нужна помощь!
Долго рыдала Нима на плече у брата-монаха. Понемногу слезы Нимы иссякли и они долго еще говорили обо всем.
-Скажи Таньба, за что мне все это? - спрашивала Нима, - В этом мое предназначение? Не зная отдыха работать, рожать детей, чтобы терять их? Не иметь ни от кого поддержки?
-Все в этом мире связано, Нима, и ничего не бывает просто так! Запомни это! Не жди легкой участи для себя, тебе же будет легче!
Таньба уехал в свой монастырь, а Нима, заставляя себя через силу делать каждый шаг, возвращалась к прежней жизни. А в ее чреве была уже новая жизнь и она давала силы, чтобы вынести все начертанное судьбой...
