Раэ замер, не отрывая взгляда от пустого дверного проема, зияющего густым мраком. Он даже забыл, как дышать. Внутри мелькнуло какое-то свечение, от которого екнуло сердце, послышался ведьмин возглас, смешок: она о чем-то бодро говорила в своей обычной насмешливой манере, но на таком расстоянии из флигеля могли доноситься лишь интонации. И уж точно говорила не сама с собой, а с тем ужасным собеседником, который для разговора был поднят из-под пола. Скрежетнул люк… У Раэ неприятно заломило под грудиной, что означало густой тяжелый выброс черной магии. Застучали каблуки у входа… Хохот ведьмы… Так, надо отходить… мало ли, вдруг лич выйдет на крыльцо. И тогда Раэ не сможет сдержать вопля ужаса. Но из проема вынырнула только одна лишь Мурчин, не переставая смеяться. На пороге она обернулась и бросила внутрь флигеля через плечо:
-Помяни мое слово! Я пошью тебе отличную попону на Солнцеворот! Красивее тебя там лошади не будет!
Ликуя, по-девчачьи соскочила с крыльца и понеслась между кустами вприпрыжку, забыв, что она нынче стала очень важная ведьма, которой впору только плыть по воздуху. Раэ поморщился от отвращения. Ему ни капли не было жаль лича, охотник без жалости раздавил бы сердце этой добровольной нежити, попади оно ему в руки, но унижения мертвому некроманту он не желал. Даже если тот полностью лишился чувств и не мог испытать всю горечь от предстоящего ему позора...
Шабаш, посвященный летнему солнцевороту...
Мурчин обещала пошить личу попону, значит, она полетит на предстоящий шабаш верхом на своем бывшем магистре, подобно тому, как ведьмы предпочитают являться на колдовские сборища верхом на своих бывших любовниках или постылых мужьях, превращенных в свиней, баранов или козлов. Ну и поскольку этот самый некромант Эне был главой ковена, магистром, то появление Мурчин на шабаше верхом на нем вызовет серьезную шумиху и прибавит молодой ведьме веса среди других колдунов.
Если, конечно, ты, Мурчин, доживешь до солнцеворота, мысленно добавил Раэ.
Что ж, если надо будет, он тут проживет всю жизнь один вместе с альвами до глубокой старости, если ему суждено прибить хозяйку этих владений и не узнать, как отсюда выбраться. Если надо – стоит пасть в бою с ведьмой. Уничтожить эту тварь необходимо любой ценой. Верховная ведьма Мурчин сама по себе зло, но верховная ведьма Мурчин, обладающая филактерией – это уже запредельное зло, которое уж никак нельзя оставлять на этой земле…
Альвы снова позажигали свои фонарики, отодвинули еловую лапу, за которой скрывался их князь. Раэ снова в пояс поклонился белому альву за совню и получил в ответ милостивый кивок. Синклит одобрительно зацвиркал.
И Раэ решительно двинулся к дому вместе с совней, сопровождаемый стаей альвов. Он решил воспользоваться той тропкой меж кустов, которую он случайно обнаружил, проследив, как лихо по ней меж зарослей ускакала Мурчин. Надо же, тропка тут, оказывается, есть. Он подобрался к этому проходу через заросли и обнаружил, что то была своеобразная проплешина из мертвых полегших кустов и трав. Ах вот оно что! Раэ вспомнил тот день, когда вынужден был поднять лича, чтобы тот выгнал из Кнеи нежелательных гостей. Значит, мертвый маг прошел тогда здесь… Там где он ступал, растительность гибла. Альвы поняли его смятение при виде зачахшей растительности и сокрушенно наперебой запищали.
Раэ с неохотой вспомнил, как он выбежал тогда из флигеля, а позади него скрежетал отодвигаемый люк, как качалась под ногами земля, и как он рухнул… вон там! Вон-вон в тех зарослях крапивы, в шагах двадцати от этой мертвой стежки! Как далеко, а все-таки его зацепило волной смерти, которая шла от мертвого некроманта… Ох-х… И эта тварь Мурчин теперь имеет власть над такой разрушительной сущностью… Пусть Раэ не сможет найти и уничтожить филактерию, но он хотя бы уничтожит те руки, в которых она находится и будет употреблена во зло…
Раэ осторожно пробрался вдоль фасада дома, готовый чуть что бросить совню в траву. Но, похоже, все было благополучно. Впереди него летела крылатая разведка, и у Раэ хватало ума, огибая углы дома, выждать, когда альвы, стрекоча крылышками, вынырнут из темноты и успокаивающе просвистят – мол, двигайся дальше. Он уже добрался до того дерева, что росло рядом палисадником, и в кроне которого меж ветвей Раэ намеревался спрятать совню, как вдруг из темноты со стороны леса вылетел альв с красным огоньком, с прижатыми к голове ушами и выпученными глазенками. Он тревожно зацвиркал, всполошив всю стаю, и та дружно запищала в уши Раэ так, что оглушила. Но писк резко оборвался.
Цвиркал в наступившей тишине только один альв на жасминовом кусте – князь. Он лапкой указал на подлетевшего альва с красным огоньком и велел Раэ свистом следовать за ним.
-Я понял, ваша светлость, - сказал Раэ и поспешил за альвом с алым огоньком. Это был один из трех отважных малышей, которые отвлекли на себя шишигу, чтобы Раэ мог беспрепятственно выйти вечером из дома.
Вслед за Раэ снялась вся стая.
Далеко бежать не пришлось. У шишиги было мало соображения, и она оказалось на том же самом месте, где устроила альвам мучильню и в первый раз – на усыпанном жухлыми иголками пятачке между старыми елями. Стая альвов опередила Раэ, когда обсела одну из елок и громко разом запищала, глуша все звуки в округе, в том числе и топот шагов человека. Благодаря шуму альвов, Раэ удалось выскочить из зарослей внезапно и застать шишигу врасплох в то миг, когда она сидела по-ребячьи раскинув лапы на земле, высунув язык, а между лап у нее стояла соломенная клеточка с альвами. Шишига обслюнявливала ржавый перочинный ножик, которым, должно быть, собиралась резать альвам крылья.
С неимоверной быстротой она подскочила при виде Раэ, но тот не собирался ее, как обычно, хватать за ногу и прикладывать оземь. Он просто сделал быстрое движение совней… Между елями было где развернуться…
Стая альвов издала одновременно оглушительный писк. У Раэ зарябило в глазах от цветных фонариков… но он чувствовал, что зацепил шишигу! Он ощутил, как отяжелела совня в его руках… потому, что на ее острие была насажена корчащаяся и хрипящая шишига. Раэ не мог сдержать торжествующего возгласа! Наконец-то у него в руках оружие, способное пронять эту тварь!
Раэ развернул совню и пригвоздил шишигу к земле, пробил ее насквозь, чувствуя, как оружие, предназначенное бить нечисть, пробивает позвонки этой жабы. Он выдернул совню под общее взбудораженное цвирканье, черная кровь хлынула, впитываясь в слой палых еловых иголок. Раэ поспешно поднял с кровавой земли соломенную клеточку с двумя альвами и разломал ее. Один из альвов был помят настолько, что не мог летать. Раэ осторожно пристроил его на ладони, подлетели трое альвов и быстро сняли своего товарища с руки человека.
-Ох, малыши, мне теперь надо избавиться от трупа! – спохватился Раэ.
Тут-то до него и дошло, что если ведьма увидит заколотую шишигу, то в тот же миг задастся вопросом, чем это таким ее убили, не простым же кухонным ножом, который нечисть не берет…
Но и тут выручили альвы. Кто-то из них запищал, позвал за собой Раэ и привел к высокому дуплистому дереву. Раэ пришлось высоковато залезть, чтобы выбрать дупло, а затем засунуть туда труп шишиги и засыпать сверху трухой, листвой и заткнуть мхом. Вот так. Ищи теперь ее свищи…
Когда Раэ спрыгнул с дерева, отряхивая руки от трухи и пыльцы альвов, наблюдавший за ним князь милостиво цвиркнул и склонил голову. Раэ поклонился в ответ и проследил, как удаляется князь и его синклит. Вслед за ним, покружившись вокруг Раэ, улетело большинство альвов, кроме пятерых, которые остались сопроводить человека до дому. В них Раэ узнал тех малышей, которые уберегли от сильфов его четки. Что ж, можно считать, что это его собственный маленький синклит.
В ночной темноте среди светящихся грибов, гнилушек и далеких звезд Раэ предстояло подумать о будущем. Он медленно брел назад, пока не натолкнулся на крохотный пятачок, заплетенный повиликой. Посреди этого пятачка зияла рваная глубокая дыра. Охотник вздрогнул, оглянулся, узнал то место, где он и ведьма переводили дух после того страшного испытания... Да, вот она, та яма, где лежала филактерия...
При виде нее охотник крепче стиснул совню. Да, теперь с ней надо быть еще осторожнее. А вдруг Раэ ее неудачно ранит, ее, хозяйку филактерии? Да, надо действовать наверняка. Взвешенно. Продуманно. И не делать ничего, что возбудило бы подозрения ведьмы.
А коли так - ох, и хлопот у него будет, когда ведьма хватится свою преданную жабу. Обеспокоится... Впрочем, он к этому готов. Будет стоять на своем – не знаю, где твоя шишига, я ей ничего не мог сделать, сколько раз я ее бил-топтал - и ни царапины на ней не оставлял, так что я тут не при чем, может, сама угодила в какую-нибудь ловушку, которых в Кнее великое множество и, как уже выяснилось, не о всех ты еще знаешь.
Да и, может быть, скоро Раэ представится случай сотворить с ведьмой то же, что и с шишигой, и тогда ему не надо будет отвечать ни на какие расспросы…
И Раэ по-прежнему вознамерился спрятать совню в кроне ольхи напротив окна своего дома. Похоже, что эту ольху когда-то сажали для красоты, но со временем она одичала и разрослась. Что ж, не самое подходящее место, но в комнате, которую постоянно обыскивают сильфы, совню, увы, точно не спрячешь.
Но перед этим придется тщательно вымыться в ручье, растеревшись илом, и выполоскать одежду, вымазанную в крови этой дряни. Что ж, он с удовольствием искупается в лунном свете, тем более, что прогретая за день вода ручья была нежна, как молоко.
И Раэ вышел к воде неподалеку от дома, заботливо положил совню в траву, стащил через голову разом обе грязные, смоченные в крови шишиги, туники, застирал их, затем скинул портки вместе с подштанниками, чтобы зайти в воду, как пять альвов тревожно запищали, заметались, и Раэ успел заметить, как на дерево рядом с ручьем тяжело сел вран, чьи глаза в темноте светились холодной синевой.
Раэ подхватил назад свою одежду, затем сообразил, что не себя он должен прикрыть, а совню, наполовину спрятанную в траве, и бросил штаны поверх древка. Только бы этот глазастый фамилиар не углядел ничего!
Под пристальным взглядом врана Раэ быстро отошел от того места, где лежала совня. Краем глаза он увидел, как альвы, потушив фонарики, занырнули в траву и расправляют его штаны и мокрую тунику так, чтобы полностью спрятать оружие…
-Чего тебе надо? – спросил Раэ, отвлекая врана на себя. Ему было неловко стоять перед фамилиаром без одежды, но выбора не было.
-Р-разговор к тебе есть, - каркнул вран.
-А мне с тобой говорить не о чем, - резко сказал Раэ, развернулся и вошел в воду ручья, поплыл прочь от места, где лежала совня. Сделал вид, что балдеет от воды, хотя балдеть под взором врана не получалось. Тот перепорхнул на кусты у берега, к которым отплыл Раэ. Посмотрел на него жалобными, почти птичьими глазами. Э, нет, Раэ не поведется.
Вспомнил, как мальчишкой пожалел одного фамилиара – большого черного кота, которого отловили и доставили в клетке в крыло ведьмобойц. Было жарко. Кот просил пить. Как всегда ведьмобойцы разрывались между несколькими делами и забыли кота на солнцепеке. Раэ самовольно напоил кота водой из глиняного черепка. Кот жалостливо расспросил, скоро ли состоится суд над ним, затем с хохотом разодрал руку Раэ в кровь. Ох и досталось потом ему от старших за одно то, что подошел к клетке с фамилиаром. Урока на всю жизнь хватило…
-Зр-ря ты так, - сказал ворон, - может, мы с тобой еще подружимся.
-Никогда, - отрезал Раэ, хватаясь за ветки кустов у воды, - иди к своей госпоже и с ней дружи.
-Я не ее фамилиар-р.
-Я это уже понял, что ты фамилиар лича. Он тебя отдал Мурчин со всеми другими магическими пряниками.
-Думаешь, мне это нр-равится?
-Не нравится ведьма, вали к личу.
-Что ж ты злой такой? Мур-рчин говорит, что ты хотел бы бежать из Кнеи. Стр-ранное желание.
-А тебе какое дело?
-Ты – охотник на нечисть. Никогда вас не понимал. Стр-ранное желание уничтожать магию. Все люди хотят быть колдунами, а вы им мешаете. Зачем?
-Хотят? Все? Ты у всех спрашивал?
-Все люди хотят бессмер-ртия. А его может дать только магия.
-Не хочу бессмертия.
И Раэ занырнул, чтобы промыть голову. Вынырнул – вран по-прежнему сидел на ветвях прибрежных кустов, спускавшихся в воду.
-Ну ладно. Будем иметь дело с тем, чего ты хочешь. Бежать из Кнеи! Так вот, мой хозяин может тебе это дать. Убей Мур-рчин, и он тебя отсюда выпустит!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 56 глава.
