Раэ бережно, как мог, снял скелет повешенного. В середину потолка этого убежища как нарочно был вбит крюк для для того, чтобы им воспользоваться самым дурным способом. Пояс, на котором удавился тот, кого ведьма назвала Люсиасом, был из добротной сыромятной кожи, с которым не справилось даже время. Вдоль него шли потемневшие серебряные узорчатые накладки. Да уж, не бедный был этот бедолага Люсиас.
-Да выброси ты эту падаль! – зло рявкнула Мурчин и наподдала по костяку ногой, - только место зря занимает! Вытолкни его через лаз!
Места в убежище и впрямь было маловато, а вытянутый на полу скелет его еще больше урезал, в то время как ведьме нужно было где метаться из стороны в сторону: она никак не могла принять того, что вот так запросто оказалась в ловушке, в которой нельзя было воспользоваться магией.
Раэ вынужден был признать, что останки и в самом деле придется вытащить через лаз. Кто бы ни был этот несчастный, наложивший на себя руки, а там, снаружи, костяной дракон был ему уже не страшен. Лишь напоследок Раэ отвернул полы его рассыпавшейся в пальцах туники, чтобы еще хоть что-то узнать о том, кого нашел.
-Выкини мерзавца, я тебе и так тебе про него расскажу, - в раздражении сказала ведьма, - это один из младших колдунов из моего ковена.
Раэ пришлось проталкивать скелет через лаз, правда, недолго, что-то снаружи его со скрежетом зацепило, протащило и мигом выдернуло, не иначе как костец не помедлил цапнуть когтем то, что шелохнулось у входа в их убежище. То же самое ждало ведьму и ее пленника, если бы они посмели высунуться из лазов.
-Он был помощником магистра Эне, этот придурок, - неохотно сказала Мурчин в ответ на любопытный взгляд Раэ, - мы друг друга терпеть не могли… вечно он на меня магистру Эне наговаривал! Да его вообще в нашем ковене… не очень…
Это звучало смешно, если учесть, что ковене все друг друга перебили, и уж конечно не от братской любви друг к другу.
-А вот когда он исчез – просто в одно прекрасное утро взял и исчез, у меня были большие неприятности! Собираемся все за столом – его нет. Сунулись в его комнаты – нет. Вещи целы, все на месте, как будто только что вышел! Куда пошел? Да только что все видели! Весь дом обыскали сверху донизу! Ждали его из города – нет. Думали даже, что в застенки в вашу трижды клятую Цитадель незнамо как попал – но нет, никаких судов над ним не было, ничего. Как в воду канул! Все подумали, что это я его укокошила и труп куда-то спрятала! Только ленивый ко мне тогда не подошел и не спросил где и как я его… А он, сволочь, сюда залез и…
Раздосадованная Мурчин сделала жест повешения.
-Так получается, он сошел с ума и зачем-то создал такое место? - изумился Раэ.
-Да куда ему! Не из таковских он был магов, чтобы замыкать пространство! Кишка тонка! Он был просто комнатной шавкой при магистре Эне, принеси-подай! Он намекал, что у магистра Эне есть тайный полигон для испытаний с нежитью, и что только он, Люсиас, посвящен в то, где это находится, и что там магистр Эне кое-что испытывает! Мы все верили и не верили, а получается, что вот он, этот полигон! Что б мне тогда прислушаться к его велеречивой болтовне! Я-то думала, он себе просто цену набивает!
-Так если это полигон вашего господина, чего он не догадался, где искать этого вашего Люсиаса?
Мурчин вздохнула, затем проговорила как сама для себя делала открытие:
-А ведь это были первые дни, когда магистр Эне стал личем. И ему тогда стало все безразлично. Его исследования, испытания, жизнь ковена… все мы стали ему безразличны. В тягость. Он просто залег в гроб и сказал нам, что первому, кто его потревожит, он вырвет сердце.
-Так что же это, получается, он только один знал, где мог быть этот ваш Люсиас?
Это объясняло, почему ковен не нашел тело своего колдуна, но не объясняло, почему он забрался в это тайное место и повесился. Хотя, подумалось Раэ, чего тут гадать. Многие колдуны ступают на тот путь, когда от безысходности накладывают на себя руки. Колдовство к добру никого не приводит.
В это время что-то резко скрежетнуло по полу и через лаз резко пробрался острый, как кол, черный гнилой бивень, прорезал пространство между Мурчин и Раэ, вбил острие в противоположную стену.
Мурчин и Раэ оба вскрикнули от неожиданности, отпрянули прочь от костяного бивня. В следующий момент Раэ пришлось отскочить в другую сторону – через другой лаз так же резко выстрелил такой же, подобный суковатому стволу, костяной то ли бивень, то ли коготь, то ли рог, и врезался в противоположную от лаза стену. И уже из третьего лаза ворвалось тонкое костное древко под визг Мурчин, пробило ей платье и за него пригвоздило с стене. Ведьма осознала, что не проколота и зло выругалась. Костец запустил свои длинные когти через лазы убежища с разных сторон и попытался ими проткнуть прятавшихся там живых.
В свете магического шара Мурчин и Раэ обменялись через три пересекавшие убежище костяные перекладины испуганными взглядами. Мурчин резко задышала сквозь зубы:
-Из-за тебя мы тут застряли!
Раэ попытался ногой сломать окаменелую кость. Да куда там! Костец в свою очередь попытался когтями поддеть убежище, но сложенный из добротного камня пенек был ему не по силам. Получается, что сложили его как раз на тот случай, чтобы прятаться от чудовища, собираемого некромантами из костей. Но прятаться не вечно же!
С мерзким саднящим скрежетом когти пролезли через лазы обратно. Мурчин и Раэ не сразу отстали от стен. Над головой Мурчин Раэ заметил нечеткую надпись, нацарапанную чем-то по кладке. Он вгляделся в буквы, не сразу, но смог почесть:
«Будь ты проклят, дохлый Эне!»
-Это… это получается, что, - взгляд Мурчин стал метаться где-то перед собой, явно она что-то высчитывала, - Люсиас сюда пришел, на этот полигон. Один. После того, как магистр Эне лег в гроб. Наверное, хотел продолжить его испытания в одиночку. Да, он мог… он в поселение дни только одного и хотел, хотел всем нам показать, что чего-то стоит… Что-то пошло не так, и костец загнал его сюда! И после этого… да, ты же сам сказал, что этот набор костей не есть не пить не просит… А кроме самого Люсиаса никто не знал, куда он пошел…
И Мурчин снова выругалась и одновременно с ее бранью пустоту убежища одновременно пронзили в разных направлениях узловатые когти костца, один из них проехался перед самым носом Раэ, показывая вырезанные вдоль кости полустершиеся магические руны… Раэ снова посмотрел в глаза Мурчин поверх перекрещенных когтей. До него не могло не дойти, как погиб этот колдун. То, что можно угадать, под какие линии не надо не становиться, чтобы тебя не пронзили когти костца – это не спасение. Не спасение для человека, который знает, что за ним никто не придет и никто не поможет. Разве что…
«Будь проклят дохлый Эне!»
Все, на что мог бы надеяться этот незадачливый колдун-щеголь Люсиас, это на то, что сюда придет лич, тот самый лич, который залег в гроб, отрешившись от всех земных хлопот! Какая жалкая надежда!..
И тут Раэ как ударило: у Люсиаса надежда была хотя бы такая, а у них с Мурчин?
-Портал здесь раскрыть никак нельзя?
-Нет, дурак, не задавай глупых вопросов! Это не место для порталов!
-Фантомом отвлечь костца нельзя?
-Дурак! Нет конечно! Он заточен чуять живую плоть! И вообще здесь мало какая магия действует! Место такое! Полигон для испытаний!
Опять заскрежетали, разжимаясь, когти и уползли наружу. Раэ за ними не следил, а смотрел в глаза Мурчин, в которых плескался дикий страх. И в следующий момент она кинулась на Раэ с кулаками:
-Это ты виноват! Это ты меня довел! Не надо было здесь лазить!
В ярости она расцарапала руки Раэ отросшими ведьминским когтями до крови, ему пришлось перехватить запястья бесновавшейся Мурчин, попытаться ее скрутить и свалить на пол. Вот те на! Она потеряла голову!
-Из-за тебя мы здесь подохнем, как Люсиас! – выкрикнула она, - я… я тебя сейчас выкину этому дракону на зажор! А ну пошел в лаз!
Как только она так выкрикнула, как костяные когти снова вторглись в пространство. Раэ отдернулся к стене. А Мурчин осталась лежать на полу под перекрестьем когтей. Она смотрела на них в какой-то миг как зачарованная.
-Не шевелись, - сказал Раэ шепотом, - и молчи. А не то он тебя зацепит.
Мурчин с минуту лежала под когтями, прерывисто выдыхая сквозь зубы. У нее задрожали и поехали домиком брови, послышался всхлип… нет, Мурчин хотела заплакать, но не заплакала: даже в такую минуту у ведьмы не получилось пролить слезы, которые могли бы принести ей облегчение. Ее просто мелко затрясло.
-Не шевелись, - прошептал Раэ, - если хочешь прожить подольше…
Когти опять выскользнули из лазов, пролетели в близости от груди Мурчин и на время исчезли. Ведьма вскочила, метнулась к стене, противоположной Раэ, прижалась плашмя.
-Я… я так мало видела! Я так мало видела хорошего в жизни! Это… это не справедливо! Я только зажила после смерти своего ковена! Почему? Почему все такие подонки? Был Эне, но он стал личем и перестал меня любить! Был Люсиас, но он был пустым надутым самовлюбленным хлыщем! Был Рете, но он хотел со мной только веселиться и не желал помогать! А теперь еще и ты… мог бы меня и вытащить из-под когтей!
Наверху скрежетнуло, ведьма испуганно замолкла.
«Ага, вытащу я тебя из-под когтей, чтобы спасти ведьму, которую я должен убить», - мысленно сказал Раэ, но препираться вслух не стал. Что ж, раз смерть пришла, стоит ли тратить время на свары? Пришла так пришла. Он охотник, он находится к ведьминской Кнее, он должен был готов к смерти в любой миг. И Раэ опустился на колени. Помолиться.
Ведьма что-то недовольно буркнула, но вслух возмущаться не стала. Просто осела у стены.
Час спустя Раэ оторвался от молитв, поднял глаза и встретился с измученным взглядом ведьмы, поблескивающим в полумраке. Мурчин сидела у противоположной стены, поджав под себя ноги. Она была даже как-то успокоена.
Все это время, пока Раэ был погружен в молитву, костец ни разу не попытался сунуть когти в убежище.
-Из-за твоих дурацких молитв я не смогу сделать световой шар. – шмыгнула носом Мурчин, - может, прекратишь, а то в темноте сидеть будем.
-А на что тут смотреть? – спросил Раэ. Можно подумать, что без этого у ведьмы что-то могло бы получиться.
-Неужели тебе не страшно? – буркнула усталая ведьма.
-Страшно. Но смерть пришла, надо принять.
-Чушь собачью несешь, - резко сказала ведьма, но без особой вспышки злости, - как можно ее принять? Я не хочу умирать!
-Когда-нибудь да надо. И надо к ней готовиться.
-Я-то думала, что дорасту до бессмертия, - вздохнула Мурчин, - что я улечу к звезде Майяр…на планету Айле… а подохну здесь, на этой проклятой земле…
И… Мурчин смачно всхлипнула, но Раэ имел право не верить своим ушам. Ведьмы слез не льют! Их сердца слишком ожесточены для этого.
-Ты бы все равно саму себя взяла бы с собой, - тихонько сказал Раэ, но Мурчин его не слышала.
-Там… все иначе… мне были видения с самого раннего детства. Я бы просто не пережила бы все, что на меня свалилось, если бы не почувствовала все блаженство бытия в тех снах… Я всегда жила только верой в то, что я туда попаду когда-нибудь, в долину реки Лигайя-Уны. Если бы я не знала о звезде Майяр, мне было бы незачем жить!
- Здесь тебе не живется, не будет житься и там, - сказал Раэ.
-И рядом со смертью ты опять несешь свои охотничьи бредни, придурок, - буркнула Мурчин, - все вы тупые фанатики, которые думают, что попадут в рай! Да рай ни с чем не сравнится со звездой Майяр!
-Ну уж в это я верю, - тихо сказал Раэ.
-Веришь? – недоверчиво спросила Мурчин.
-Ведьм часто ловят темные силы на ложные картины рая, - сказал Раэ, - ты видела обычное наваждение, Мурчин. Эти картины - не рай.
-Тебе-то откуда известно? Не у тебя были видения.
-Зато я вижу тебя такой, какая ты есть. Ты не для рая, Мурчин. Ты лезешь на распрекрасную планету Айле и все силы положила бы, чтоб ее достичь, верно? По головам бы пошла. На костеце бы въехала в долину Лигайя-Уны. Может, там действительно красиво… залюбуешься… с холки костеца.
Ведьма хотела было что-то возразить, но через лазы опять проскрежетали когти и снова перегородили все пространство маленького убежища. Раэ отвернулся к стене и снова принялся за молитву. Он погрузился достаточно глубоко, но слова Мурчин его резко вырвали:
-Хотелось бы мне верить так, как ты сейчас. Может, мне было бы легче.
Ее слова донеслись из темноты.
-Ты еще жива, пока не поздно. Попробуй помолиться.
-Глупо! Перед небытием…
-Небытие было бы для нас большим утешением. Но для рожденных нет небытия, - сказал Раэ, - как ты думаешь, где сейчас ваша главная в ковене, Ронда? Какова ее участь за гробом?
-Если есть ад, то Ронда точно будет там. За все, - донеслось из темноты после некоторой паузы.
-А она ко мне ночью приходила, чтобы облегчить свою загробную участь.
И Раэ рассказал о ночном визите призрака первой ведьмы погибшего ковена.
-Я жалею, что не успел найти филактерию, как она сказала, - признался в конце рассказа Раэ, - после нашей смерти лич, конечно, может пролежать до страшного суда в замкнутой Кнее, но что-то мне подсказывает, что надо было мне ее успеть найти… ох…
Мурчин на это только устало усмехнулась.
Раэ опять погрузился в молитву. Затем из темноты до него донеслось:
-Фере… а если ты после смерти попадешь туда… ну… туда, где можно будет за меня молиться, ты…
-Буду. Обязательно. Только я сам небезгрешен. Не знаю уж, куда попаду… но ты еще жива… Попробуй, а?
-Вот еще! Я отреклась! Мне нет пути назад!
И снова резко скрежетнули когти. Костец стал ворочать из стороны в сторону убежище, сыпалась пыль. Оказывается, когти перекрестились и сцепились между собой, казалось, он сумел ухватить убежище, взять его как в кисть, и теперь ему оставалось только вырвать его из фундамента. Раэ затаил дыхание, сжался в стену, закрыл уши ладонями от мерзкого скрежета… Нет! Ужасно! Пригляделся к сцепленным когтям и понял, что они соскальзывают друг с друга – зацепиться-то они все ж таки зацепились, но неловко.
И он вскочил, рывком перебросил один коготь через другой, чтобы его разнять. Костец дернул когтями, и они выскользнули из лазов под саднящий до зубной боли дребезг.
В наступившей тишине до Раэ донеслись со стороны Мурчин… звуки молитвы и плач!
-Дай мне сил, - явственно услышал он, - если я останусь жива, я босиком, на коленях поползу в монастырь святой Виты! Если я останусь жива, я всю жизнь положу на то, чтобы отмолить свои грехи!
Раэ остолбенел. Он боялся вздохнуть, чтобы не пропустить ни слова…
-Мурчин, ты действительно даешь обет? – спросил он, - ты действительно пойдешь в монастырь для раскаявшихся ведьм?
-На коленях босиком поползу, - простонала Мурчин и… из ее груди донеслись звуки настоящего рыдания.
Раэ, не веря, пресек в темноте пространство убежища и коснулся лица ведьмы – мокрые воспаленные щеки плачущей женщины. Если ведьма плачет, значит у нее еще есть путь назад!
-Мурчин, - услышал он собственный сдавленный голос, - я сейчас отвлеку его. А ты беги. Беги и старайся не попасть в разрытые могилы, хорошо? Тебе всего-то надо добежать до выхода из этого кармана. Выберись и пойди в монастырь святой Виты. И молись за меня… пока жива…
-Фере… ты…
-Ради того, чтобы ты туда пошла, я согласен жизнь положить. Меня на это хватит Мурчин. Хватит.
-Ты… ради меня? Он же тебя…
-Я титанобойца. Сколько-то продержусь… А ты беги. Тебе надо жить.
Предложение следует. Ведьма и охотник. 50 глава.
