В полумраке поблескивали отчаянные газа Мурчин и слышалось ее всхлипывание.
-Фере, ты правда отвлечешь его, чтобы я…
-Да! Все равно погибать. Но так хоть ты спасаешься. Главное, чтобы ты как можно скорее отправилась в монастырь святой Виты.
-Ах, Фере, я так хочу… я… прости, что я…
-Ну. Давай простим друг друга. И… беги что есть мочи! Я давно не тренировался. Меня хватит ненадолго. Он двигается достаточно медленно, но все-таки… Даже если он за тобой погонится, не теряй головы, смотри, куда ставишь ногу. Если ты оступишься и упадешь в вырытую могилу… то она станет твоей…
-Да, Фере!
-Готова?
-Можно обнять тебя на прощанье?
-Хорошо… теперь готова?
-…Да!
И Раэ застучал по стене, чтобы костец почувствовал движение в убежище. И он снова резко пробил входы длинными копьевидными когтями с трех сторон.
-Ага! Вот этот коготь! – угадал Раэ, какой ему нужен, - отлично! Побежишь из того входа!
И Раэ вцепился руками и ногами в длинную узловатую кость, испещренную рунами, и его тотчас поволокло по полу, раздирая одежду. Ничего! Одежда – не кожа, да и кожа ему скоро не понадобится… Он и сам полез, как ящерица, вдоль по костяному когтю. Его выдернуло из лаза как пробку, и он почувствовал, как летит вверх на лапе костеца, а под ним трещит костями и суставами, подобно огромным строительным лесам без здания, вздумавших ходить ходуном, костяк дракона. Отлично! Коготь летел в небо! Раэ сделал оборот в воздухе и съехал на кисть, на самую лапу…
Ага! Тряханул! Почуял что-то на когтях! Еще тряханул лапой, словно взмахнул огромным маятником. И Раэ, как не тренировке, вовремя отпустил кость и полетел на драконом как букашка, а рядом с кистью громко клацнули огромные зубы и хрустнули – ха! Старая челюсть! Сломал какие-то зубы о зубы!
Раэ перекрутился в воздухе, сообразил, что не знает, куда приземлится. Его тело не слушалось так хорошо, как зимой, когда он был в подготовленной к походу форме, чтобы носиться по хребтинам и хвостам северных кайдзю. О проклятье титанобойц, когда лишний жир на руке, едва заметный глазом, а то и, хуже того, незаметный, влиял на прыжки и обороты в воздухе… А Раэ все эти дни не взвешивался по два раза в день, как в Цитадели…
Да, он хотел приземлиться на стыке черепа и первого позвонка… Ага, слишком многого хотел! Пусть радуется, что вообще мог зацепиться за спинные ребра между гладких крылатых лопаток, с любой из которых он мог бы съехать с высоты как с крутой горки. Ноги в сапогах с гладкими стопами соскользнули, руки неверно захватили кость… Зато край его туники защемило между повернувшимися позвонками костеца, и только это, увы и к счастью, удержало его на хребте в золотые мгновения, помогло зацепиться поудобней и полезть рядом с позвонками наверх. Так, подобрался к хребту. Укрепился… Ну давай Раэ!
И он, обхватив руками ребро, словно ветвь дерева, развернулся ногами к позвоночнику костеца и стал бить его каблуком. Охотника тряхануло. По колоссу пошла волна, перебирающая его кости, как доски забора в бурю, и костец сам себе нанес концом шипастого хвоста удар в позвоночник, в попытке достать помеху. Раэ едва успел подобрать ноги, позади него раздался разрывающий уши костный треск, его снова тряхануло, сбросило с неудобного ребра, и он полетел сквозь грудную клетку костяного дракона, осыпаемый мелкой костью, пролетел, так и не ухватившись, мимо нижних ребер, зато сумел зацепиться за костяной локоть, который дракон поставил под грудь, затем оттолкнуться от него и тяжело, неуклюже прыгнуть на один из голых пальцев-лучей крыла. Кость крыла ожидаемо оказалась легкой, полой и изъеденной, затрещала… вот сейчас как вылетет из плеча! Бывалые охотники на раз рассказывали, как под ними осыпалась ненадежная мертвая плоть костецов, своей гнилью опасная не менее, чем их смертоносные когти, зубы и хвост…
Нет, кость не вылетела из плеча, хотя рванула вверх, подобно качели-маятнику на тренировках. Костец опять почувствовал что-то на крыле… Сейчас… сейчас… А вот и летит навстречу окованное ржавым наконечником жало хвоста! Раэ соскользнул по костяному лучу от крыла, завис на миг в воздухе, не чуя высоты. Хвост сокрушительно треснул по крылу, раздался сухой ломкий звук… А ноги на этот раз послушались Раэ, и тот, перекувыркнувшись в воздухе, приземлился ровнехонько на хвост костеца, прямо перед наконечником. Не успел ни за что ухватиться и взмыл в небо на хвосте, держась за воздух, подобно канатоходцу. Подгадав баланс, успел резко сесть, обхватив хвост ногами…
В следующий миг обнаружил себя вниз головой – хвост как хлыст из костей изогнулся над драконом и... замер. Остановился? Как?
С этого положения Раэ смог разглядеть те два места от ударов, которые костец сам нанес себе хвостом – одним он раскроил себе позвонок, из-за чего задние ноги чудовища разъехались по земле и не двигались, вторым просто переломал крыло, и без того не опасное, пока некроманты не обтянули его кожей. Да, первый удар был более полезен… из-за него пошла трещина, которую костяной дракон заставил разойтись своими движениями после удара. Теперь костец, сам себе сломавший позвоночник, не мог двигать задними лапами, а только волочить их за собой за счет силы передних. Теперь он точно не угонится за Мурчин, хотя та уже наверняка успела добежать до выхода из пространственного кармана… или прошло мало времени? Сколько?
А… сколько он висит над хребтом вниз головой? Ах да, хвост тоже парализовало! Не сразу, как и задние лапы, но тоже! Точно, хвост тоже должен был пострадать! Так он и застрял над колоссом на изогнутом хвосте..
«Ритатэ бы мной гордился» - подумалось Раэ.
В следующий миг на него с двух сторон хлопнуло лучами крыльев. Раэ ухватился за один из них, и его унесло в бок, он съехал по кости на землю и покатился по жухлой повилике. Быстро вскочил. Все! Куда? Опять в убежище, пока цел!
Визг сверху!
-Хватайся за метлу! За середину! Хватайся!
На него и в самом деле сверху как свалилась метла и Раэ, повинуясь крику, вцепился в круглое древко – это было проще, чем хвататься за кости.
Его резко рвануло вверх, под его ногами сухо клацнула драконья челюсть и опять послышался звук ломающихся зубов.
В следующий миг Раэ осмотрелся, сообразил, что висит над кронами деревьев, глянул вверх, понял, что держится за древко ведьминой метлы позади Мурчин, которая сидела едва ли не на самом ее краю, чтобы Раэ можно было удержаться. Как? Ведь внизу должно оказаться повиликовое поле… а сейчас внизу лес.
Голос Мурчин:
-Фере, миленький, потерпи, сейчас снижусь!
Она резко спустилась к кронам деревьев. Раэ не выдержал – руки его уже ничего не чувствовали, соскользнули с древка метлы под вскрик Мурчин, и он ухнул в крону дерева. Скатился с нее по согнутым ветвям, как полупьяный. Осмотрелся. Вон приметная надломленная верхушка, а вон поваленный внаклонку ствол, зацепившийся за ветки чахлых берез, а потому не упавший наземь. Они стояли рядом, рядом, а не по краям повиликового поля. Пространство сомкнулось и скрыло жуткий карман с полуразбитым костецом.
Мурчин спустилась, отбросила метлу и испуганно, испытующе смотрела на Раэ. Тот переводил дух, до сих пор окончательно не понимая, что с ним произошло.
Живой?
-Ты… ты продержался до моего прихода! – выкрикнула Мурчин, - я обещала, что… если ты продержишься… я… навсегда затворюсь в монастыре святой Виты, замуруюсь в келье! Света не увижу, ни с кем говорить не буду, принимать только хлеб и воду… о, Фере!
И ведьма скользнула ошалевшему охотнику в объятья.
-Что это? – глухо спросил он, глядя через плечо на странную проплешину среди леса покрытую все той же повиликой, чуждую, но все же имеющую место быть.
-Что? А? – ведьма обернулась, - да не обращай внимания. Фере, Фере, ты цел, да?
-Это же повилика из того места!
-Да ну ее!
-Как же...
-Мне пришлось сначала разомкнуть карман, чтобы влететь в него на метле, а когда вылетела, сомкнула назад. Не совсем точно по границе… Пустяки. Главное, что ты продержался, что ты жив!
И ведьма, всплакнув, расцеловала Раэ.
-Ты… ты плачешь… значит, очеловечиваешься, - сказал он.
-Ну конечно же! Очеловечиваюсь, - улыбнулась Мурчин, - такой я тебе больше понравлюсь?
И она снова прижалась к Раэ. Некоторое время они стояли среди леса, тихонько раскачиваясь. Над их головами раздался писк. Раэ и Мурчин одновременно вскинули головы и увидели альвов, которые облепили ветки и настороженно наблюдали за объятиями двух непримиримых врагов.
-Их тоже надо выпустить на волю, когда уйдем, - сказал Раэ, - им тоже не место в Кнее.
Мурчин окинула маленьких летунов взглядом, улыбнулась.
-Они уже зажгли свои фонарики… сумерки… пойдем домой.
Оба возвращались почти по темноте и даже держались за руки. Молчали. А что и говорить? И так все было сказано.
Следующим утром Раэ проснулся довольно поздно. Видно, ему хорошо спалось в его собственной комнате, в которую Мурчин, уж конечно же, его допустила. Да и как бы не спалось под мощный дождь за окном. Раэ опустился на колени и долго молился, то и дело отвлекаясь на мысли, что надо взять в дорогу. Выбираться назад предстояло по лесу, да еще с девчонкой, которая не была таким уж хорошим ходоком. А они вчера с Мурчин договорились, что та больше ни-ког-да не сядет на метлу и не воспользуется порталом. Хватит уж. Предстояло решить, что они с собой возьмут в дорогу, чтобы было легко идти.
Жаль, что Раэ так и не выполнил просьбу призрака Ронды и не нашел филактерию, но ему нужно было сделать дело поважнее – сопроводить Мурчин к монастырю святой Виты. Да, сначала он ее доведет до ворот святого места, а уже только потом объявится в Цитадели.
Ох-х, что ему придется объяснять! Потаскают его по советам… Впрочем, все ж лучше именно так, чем никак…
С кухни донеслось довольное пение. Встала! Ну да, ей еще долго очеловечиваться. Небось, поспала по-ведьмински два часа, а больше не смогла. Послышался звук льющейся из чайника воды. Мурчин утеренвала вовсю, похоже, она слышала, как Раэ проснулся, плескался в тазу для умывания, но не стала его беспокоить. А была бы прежней, так без стука бы полезла!
Раэ прошел в кухню. Мурчин сидела за накрытым чайным столом в одном нижнем платье и, к удивлению Раэ, без чепца, босая, без шали, распустив до пола свои пепельные ведьминские волосы. Правда, в кухне вовсю топилась жаровня, а непогода была оставлена за неумело застекленным Раэ окном.
Мурчин повернулась и встретила охотника улыбкой, привычным жестом указала на место напротив. Отпила из дымящейся чашки.
-После дождя лес раскиснет, - заговорил Раэ, усаживаясь напротив, - у тебя есть добротные сапоги?
Мурчин посмотрела на него лукавым взглядом, не убирая с лица тонкой улыбки. Тянула паузу так, словно в ней и бы ответ. В сердце Раэ начала закрадываться тревога. Он глянул на стол. Среди прочей посуды стоял пузатый сливочник. Глянул в чашку Мурчин. Чай был забелен!
-Ты что, опять пьешь сливки?
-Верно, - промурлыкала Мурчин, - ведь это же ведьминская еда.
-К…как?
-Распустилась я с тобой, Фере. Ела то же, что и ты. Вот и стала слишком человечной. Вчера – кто бы мог подумать, - даже плакать смогла, как какая-то простушка!
-Н… но… т…ты…
-Что – я? – улыбаясь, спросила ведьма.
-Мы же… пойдем?
-Куда?
-В монастырь свя…
-Ой, все-все, Фере, пару часов страха натерпелись, а я столько глупостей успела тебе наговорить. Лучше давай выпьем чаю и подумаем, чем заняться в дождливый денек. Я тебя окончательно раскусила. Ты не сможешь со мной расстаться…
Ошалелый Раэ медленно поднялся из-за стола:
-Что? Что???
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 51 глава.