-Не переоценивай себя, - сказала Мурчин, глядя, как Раэ поднимается с кровати, - тебе еще надо лежать и лежать. До тебя что, еще не дошло? Ты же чуть не умер! Я спрашиваю, дошло или не дошло?
-Дошло, - буркнул под нос Раэ.
-Нет, не дошло. У тебя было несколько внутренних кровотечений, от которых медицина твоего благочестивого людья тебя бы не спасла. А ну вернись в кровать!
И Мурчин, отмахнувшись от реющих вокруг альвов, взбила подушки, устраивая что-то вроде сидения. Раэ тихонько засеменил к выходу из спальни.
-Куда поперся? – нахмурилась ведьма, - ты тут мне не порти настроение с самого утра!
-Может, я все-таки переберусь в свою комнату?
-Мне неудобно в ней за тобой ходить, так что ты останешься здесь.
То была отговорка. Отвела же ему Мурчин ту комнату тогда, когда притащила его сюда после боя в Мертвом городе, с прожженной грудной клеткой? И на стерильную операционную та заброшенная, затянутая тенетой комнатушка в те дни не тянула. Ну конечно, ей не нравилось, что та комната нынче намолена. А вот Раэ она этим очень даже нравилась.
И ведьма распахнула напольное окно и стала выгонять из спальни альвов:
-Да что ж они тут все расселись! Кыш! Кыш! Только пыльцу сыплют! Чего они тут разлетались? Когда я тебя нашла в крапиве за домом, ты был весь в крови и в пыльце этих дураков… одно хорошо, что они над тобой крутились и помогли найти… а то искала бы я тебя в траве…куда пошел?!
Перед носом Раэ, резко грохнув, захлопнулась резная дверь в спальню, едва не ударив по босым носкам.
-Ну отпусти меня в свою комнату! Тебе жалко, что ли? Не надо тебе за мной ходить. Если что, я там отлежусь. Я там быстрее поправлюсь…
-А это уже мне решать, где ты поправишься, - сказала Мурчин, недовольно сверкнув глазами, - тебя лечу - я, и от смерти спасла - я, так что не вякай! Садись на постель и цени, когда тебе завтрак в постель приносят!
-Зачем в постель? Не знаю, как у вас, ведьм, а люди завтракают за столом! В постель! Ты бы мне еще завтрак в баню принесла!
-Тебе что, никогда не приносили завтрак в постель?
-Ну конечно приносили, когда я ногу ломал и на вытяжке лежал, но сейчас-то у меня ноги целые! Зачем ты положила вообще поднос на кровать? Ты еще сядь сверху!
-Ну какой же ты дикий!
-Сама дикая! – Раэ дернул дверь спальни, но ведьма ее удержала каким-то заклятьем, - Дай мне дойти до своей комнаты, тебе что, жалко? У меня там зубной порошок, кисть зубная, прочее мыльно-рыльное… подштанники, наконец! Я что, вот в этом буду ходить?
Раэ указал на простыню, в которую был замотан.
-Да ни в чем ты ходить не будешь! Ложись давай, а не то ноги переломаю! – ведьма встала у кровати и распрямилась во весь рост. Ее щеки начали опасно розоветь.
-А умываться?
-После завтрака умываются!
-До завтрака!
-После!
-Мы в Цитадели утром все вставали и умывались, а только потом…
-Ты не в Цитадели! Брось свои дурацкие охотничьи замашки!
-Ведьмы что, зубы не чистят? Не поверю! Особенно, после того, как падаль собачью обголда…
-Не зли меня!!! Только вякни про падаль!
-Что, в желудке заурчало? Пожевать дохлятники захотелось?
-Ах ты скотина! – и Мурчин запустила в Раэ подносом с фруктами, но простыми вещами она кидалась не как огненными шарами, а плохо, как девчонка, поэтому от ее снаряда даже не пришлось уворачиваться.
-Пусти меня в мою комнату! – потребовал Раэ, Мурчин взмахнула рукой, Раэ протащило по воздуху, засаднило пальцы на ногах, после того, как они отерлись о пол, и какая-то неведомая сила плюхнула его на постель. В следующий момент ведьма схватила Раэ за ухо и сильно выкрутила. Тот ойкнул, перехватил ее запястье, зафыркал от боли.
-Пользуешься тем, что нездоров? – прошипела ведьма, - думаешь, я тебя пожалею и не шарахну молнией? Ну-ну, зря ты так думаешь. Выкини еще что-то такое. Тотчас пожалеешь.
Раэ пришлось сдаться. Сесть между подушек, которые так заботливо до этого взбила ведьма, наблюдать, как под ее взглядом сами закатываются уцелевшие фрукты на поднос. Ведьма просто сидела на табурете рядом с кроватью, скрестив руки и водила только глазами. Она только раз щелкнула пальцем, чтобы дверь спальни растворилась и впустила шишигу, которая принялась неуклюже собирать с пола разбитые персики и сливы и, морщась от отвращения, запихивать их в рот вместе с косточками.
Затем под взглядом ведьмы поднос залетел за ширму в углу и раздался звук льющейся воды: похоже, там находился таз с кувшином и теперь фрукты мыли сами себя.
-Ты раньше подобным не владела, - выскочило у удивленного Раэ, и он тотчас прикусил язык. Не хотелось ему льстить ведьме, но той понравилось то, что сказал угомонившийся пленник.
-Владела, - насмешливо сказала она, - просто на некоторое время утратила. Но как видишь, восстановилась… Хочешь узнать из-за чего я утратила эти силы?
-Да мне все равно.
-А мне не все равно. Я хочу, чтобы ты знал. Я их утратила на время. В ту ночь. После боя в Мертвом городе. Для того, чтобы притащить тебя сюда и исцелить. Дорого ты мне достался! А затем – уже после этого, заметь – вершок за вершком вытащить из себя вашу проклятую совню! Я тебе всех подробностей той ночи до сих пор не рассказала!
«Да уж, и не расскажешь», - мысленно ответил ей Раэ, и ему припомнились лоскуты ее обгорелой и окровавленной сорочки, которые он нашел на пути к флигелю, где лежал лич. И небрежно брошенную клетку, где держали кота, и иссушенное тело самого кота, подвешенного за хвост на жертвенном столбе… за шнур из боевого наруча Раэ!
«Тебе пришлось ломиться к нему через заросли, потому, что дороги к флигелю уже не было, заросла она, несколько лет никто не тревожил лича, - мысленно сказал Раэ ,- и… тебе пришлось приносить в жертву фамилиара Ткачихи, которого ты держала в плену! В ту ночь!»
Раэ вскрикнул, пораженный внезапной догадкой, затем спохватился и зажал ладонью рот. Мурчин не должна знать, о чем додумался пленник!
В ту ночь ты, ведьма, пробитая совней Агри, подыхая, рискнула и добралась до лича, напоила его жертвенной кровью пленного кота, и некромант тебе помог. Сама бы ты не справилась ни с сожженными легкими Раэ, ни с совней, что торчала у тебя из груди. Ой, не ты со своими сломанными пальцами исцеляла Раэ… ой, не ты… Ой, не ты сломанными руками вытаскивала из себя совню. Все, на что хватило твоих пальцев, это вытянуть шнурок из разболтанного наруча Раэ, свернуть шею коту и подвесить его на этом шнурке…
И лич помог тебе. Но помог неохотно и не во всем. Ты могла его просить только о самом главном: спасти от смертельно опасных ранений себя и Раэ. А вот сломанные пальцы исцелять он не стал. Да и ты у него не просила, потому, что и так дерзнула просить слишком многого. У тебя не хватило духа даже вернуться во флигель второй раз за брошенной клеткой – да и зачем?
Так… так… сейчас у Мурчин появились новые колдовские навыки. После… после того, как лич снова восстал. Он их дал! «Восстановила», как же! Хвастливая врунья! Дал в обмен... на что? Кто-то был принесен в жертву. Кто-то более существенный, чем черный кот врагини. Ретеваро Югью? И… и Раэ опять был исцелен!
Он не выдержал и снова вскрикнул. Снова спохватился, что ведьма наблюдает за его потрясением. И наблюдает с жадным любопытством. Ну все, сейчас как начнет расспрашивать.
Ну вот, она наклонила на бок свою голову, тонко улыбнулась, блеснула лукавым взглядом и прошлась кончиком язычка по порозовевшим от довольства губкам.
-Фере, а Фере, теперь ты будешь отрицать, что волнуешься за меня? Если это был сейчас не испуг, то что?
-Я… я…
Раэ не знал, что сказать. Не объяснять же ей истинную причину своего изумления. А в это время Мурчин жадно вглядывалась в его растерянное лицо. Ее бирюзовый взгляд осветился ликованием. Раэ пришлось отвернуться. Мурчин попыталась поймать его за подбородок, ей этого не удалось. Но от этого она только еще больше развеселилась.
-Знаешь, Фере, зли меня сколько хочешь. Я же знаю, мальчишка ты эдакий, почему ты меня задираешь и пытаешься вывести из себя!
-Да не пытаюсь я вывести тебя из себя, просто ты ведьма и сама по себе от этого бесишься.
Мурчин рассмеялась. По-настоящему довольным смехом.
-Ради таких моментов все-таки стоит жить, - сказала она то ли самой себе, то ли какому-то неведомому спорщику из прошлого.
-Знаешь, Фере, мне нравится, что в тебе идет эта война с самим собой, между лживым долгом и истинным чувством. За этим очень забавно наблюдать.
Раэ осталось только вздохнуть и покачать головой. Ну что он мог объяснить той, которая толковала все по-своему? Да и что сейчас он мог ей возразить, когда голова была занята совершенно другим?
-Ну признайся, - и Мурчин попыталась коснуться тыльной стороной ладони его щеки, Раэ удалось и на этот раз отстраниться и рассмешить ведьму, - не мне, просто самому себе признайся.
Раэ опять спихнул между собой и приникшей к краю кровати ведьмой подушку, не зная, куда смотреть. Перевел взгляд на свои голые волосатые ноги из-под простыни с отшибленными о пол пальцами.
-Просто вдохни, выдохни, сам себе скажи «да, я, охотник, влюбился в ведьму».
Раэ не выдержал. Кровь бросилась ему в лицо, и он с неловким смешком его закрыл ладонями.
-Я даже отойду, чтобы тебя не смущать, - сказала довольная Мурчин, повернулась к нему спиной и прошлась по комнате. На Раэ она не глядела, - я знаю, что всю эту ночь ты провел без сна. Ты сходил с ума от того, что я узнала твою тайну. И что ты думал, как я к этому отнесусь. Для тебя это первое сильное чувство, ты не знаешь, что с собой делать… Но я тебе подскажу.
Ведьма внезапно обернулась и глянула на Раэ через всю комнату:
-Поддайся ему, все равно оно тебя сметет, как лавина!
Раэ не выдержал и рассмеялся сквозь зубы повизгивающим мальчишечьим смехом, все так же разглядывая ссадины на пальцах своих ног и замотал головой:
-Давай лучше… не будем, ладно?
-Ты боишься безответности? – спросила Мурчин, крадучись подступая к кровати.
-Давай лучше не будем об этом, ладно? – тверже, справившись с собой, сказал Раэ.
-Почему?
-Мне рано – тебе поздно!
-Ах вот оно что, дурачок, вот оно что! - рассмеялась Мурчин. Раэ перевел дух: не сердится. Он даже поднял на нее взгляд, чтобы удостовериться. Ведьма даже залучилась от услышанного. Ну конечно, она всегда веселилась, когда Раэ намекал на ее древний возраст! Ну конечно – ведьме ровно столько, на сколько она себя чувствует, так как счет лет давно потеряла.
-А я все гадала, - фыркнула Мурчин, - все думала, что тебя так останавливает. Ха!
-Ну надо думать, - фыркнул Раэ, - я ж тебе в праправнуки… да может и в прапраправнуки не гожусь.
Мурчин заливисто рассмеялась на всю спальню.
-Да… в прапраправнуки ты мне точно не годишься, - довольно сказала Мурчин и села напротив Раэ, задорно и прямо глядя ему в лицо, так как ни одна порядочная женщина смотреть не будет.
-Ну вот, - сказал Раэ, с трудом выдерживая ее нахальный веселящийся взгляд, - это серьезная причина.
-А сколько по-твоему мне лет?
-Да какая разница?
-Ну дай хоть приблизительно!
-Да какая по большому счету разница! Сотня туда, сотня сюда…
Мурчин хохотнула и задорно закусила губу.
-Ну угадай. Давай если ты угадаешь мой возраст, я тебе разрешу вернуться в свою комнату, так уж и быть. Сделай то, что я хочу, а я сделаю то, чего хочешь ты.
-Да не буду я гадать.
-Что, даже не попытаешься? Ведь мог бы в свою комнату попасть…
« В свою комнату я и без тебя попаду!» - мысленно ответил ей Раэ.
-Ну, назови наобум!
-Скажу – тебе триста сорок пять, а тебе триста сорок восемь! Или может двести девяносто семь! Как можно угадать трехзначную цифру. Вероятностей много!
-Ну самое большее - сколько?
-Ну,меньше пятисот, думаю... там уже ведьмы с ума сходят...
-А я тебе подскажу, мне меньше трехсот лет… так что до сумасшествия мне далеко, ну давай, посмотри на меня и попробуй угадать!
Мурчин веселилась во всю.
-Да не буду я гадать! Даже если повезет и угадаю, скажу «двести тридцать четыре», а ты мне скажешь «двести тридцать пять»! И я никак не проверю!.. Да и все равно мне, если честно.
-Э, нет, Фере, тебе не все равно! Ведь тебя это останавливает…
-Ну разумеется, разница между нами не лет в двадцать измеряется!
-Это уж точно, - хихикнула Мурчин, - хотя у нас в Этраре, откуда я родом, разница в двадцать лет не является препятствием даже для брака…
-Ну это у вас в Этраре, - сказал Раэ, - у нас в Семикняжии непристойной считается разница в семь лет!
-Ну это в вашем ханжеском Семикняжии…
-Да и в вашей Этраре разница в семь раз по семь лет помноженная на семь… тоже, наверное…
-Наверное, - хохотнула Мурчин, - итак, ты отказываешься угадать?
-Совершенно верно.
-Ну, как хочешь! – сказала Мурчин и с этими вышла из спальни.
Раэ снова перевел дух. Хоть на какое-то время его оставили в покое. Надо обдумать свои догадки. Так, ведьма Мурчин, конечно, черпает кое-какие силы у лича, но он для нее вовсе не бездонный кладезь могущества. Он дарит Мурчин силы в обмен на жертву, да и то ведьма не решается его поднимать в лишний раз. Рискованное это дело. В ту ночь, когда она пробиралась к флигелю некроманта, пронзенная совней, ее толкнуло пойти к личу, скорее всего, отчаяние, как и неделю назад лича подняло отчаяние Раэ. Крайняя это мера...
Значит, филактерия все-таки не у нее. Была бы у нее – Мурчин ой как развернулась. Вон как хорохорится. Сама, видите ли, исцелила Раэ, сама спаслась от совни Агри… Хочет иметь силушку, которую себе приписывает, а у самой-то кишка тонка....
Не у нее филактерия… И если Раэ ее добудет, надо еще сделать так, чтобы Мурчин не наложила на нее лапы…
Занимался новый день. За окном запели дрозды, попытались сунуться альвы, но их вспугнула шишига, которая залегла на измазанный фруктами пол и тяжело кряхтела: сливы и персики ей впрок не пошли. Даже с косточками…
А затем в спальню, залитую солнцем, стремительно вошла Мурчин с распущенными волосами и в одном нижнем платье. Бросила Раэ на колени небольшой пожелтевший от времени свиток с красной сургучной печатью, по которой тот узнал метрику, какую выписывают в Магистратах при рождении.
-Читай!
-В твое время уже выписывали метрики? – удивился Раэ, - они что, могут так долго храниться? Да свиток же за сто лет в труху рассыплется!
-Читай, дурак! Дату рождения смотри! Мне девятнадцать лет!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 47 глава.
