То, что в войне уже давно не существует никаких правил, наверное, понятно даже младенцу. Расстрелы сдавшихся в плен солдат противника, удары по мирному населению и гражданским объектам – всё это стало неотъемлемой частью современных кампаний.
Мы вынуждены констатировать, что современная война изменилась до неузнаваемости; за прошедшие 150 лет она окончательно перестала быть джентльментской, какой многим казалась в средневековые, рыцарские, времена. Несмотря на все попытки воинственных держав договориться между собой о неких правилах ведения войны, они с самого начала постоянно нарушались.
Начнём хотя бы с того, что после Второй мировой войны из международной практики вовсе исчезла такая в общем-то пустая формальность, как «объявление войны», хотя некоторые страны и раньше не особо придерживались этой процедуры. Мало того, из лексикона воюющих сторон даже слово «война» полностью пропало.
Например, за всю историю США конгресс объявил лишь пять (!) войн, а всего было сделано 11 объявлений войны, так как некоторые войны происходили против нескольких государств. Последнее объявление войны США сделали во Вторую мировую войну. После 1945 года все американские войны, включая такие крупные, как войны в Корее и во Вьетнаме, были необъявленными.
Собственно, странно было бы навязывать какие-либо правила преступлению, ибо по сути война и есть самое что ни на есть беззаконие.
Попытки что-то запретить предпринимались и ранее. Например, Средневековье было чрезвычайно богато на различное оружие. В 1139 году состоялся Второй Латеранский собор, на котором, как считается, было принято решение о запрете использования христианами против христиан арбалетов. Папа римский Иннокентий II выступил с осуждением арбалетов и говорил, что данное оружие противно Богу и неприемлемо для использования людьми, исповедующими христианство.
Собственно и раньше были попытки разделить «оружие плебеев» и «благородное». К числу первых относился лук, ко вторым – меч (и в какой-то степени копьё). Владение только рукой и победа ценой лишь собственной силы – вот что превозносилось и считалось настоящим «военным искусством». А вот лучник использовал ещё и натяжение тетивы, т.е. дополнительную энергию, что считалось почти мошенничеством. Отсюда и соответствующее отношение.
До второй половины XIX века правила поведения на войне были неписанными, но в 60-е годы Россия, верная заветам о «рыцарском поведении» для тех, кто носит погоны, стала главным инициатором созыва международных конференций по кодификации законов и обычаев войны. Заинтересованные стороны встречались между собой несколько раз в течение почти 40 лет.
Первая такая встреча состоялась в 1868 году в Санкт-Петербурге; целью её было прийти к договорённостям, исключающим из военной практики любые варварские средства борьбы. Несмотря на вроде бы очевидные вещи, англичане, например, считали, что за воющими сторонами следует оставить неограниченную свободу в выборе средств борьбы. В итоге разногласия по этому вопросу не позволили прийти к общему знаменателю. Был решён только один вопрос – о разрывных пулях; принята декларация, запрещавшая использование в армиях европейских стран снарядов, которые при весе менее 400 граммов имеют свойство взрывчатости или снаряжены ударным или горючим составом.
В 1874 году в Брюсселе по инициативе России состоялась вторая конференция, целью которой являлось уменьшение страдания людей во время вооруженных конфликтов государств посредством установления ряда обязательных правил ведения войны.
Проект, предложенный тогда ещё мало известным русским юристом Ф. Ф. Мартенсом, не нашёл отклика у участников, которые в большинстве своём отказались его поддержать.
Друг Теодора Герцля, акционер Еврейского колониального банка и концессионер железных дорог в Российской империи Иван Блиох (или Блох), в 1898 году издал шеститомный опус «Будущая война и её экономические последствия», в которой изобразил войну будущего как нечто ужасное чудовищное. Книга приобрела большую популярность по всей Европе. Выводы Блиоха были следующими:
Новая военная техника (бездымный порох, скорострельные винтовки, пулемёты) приведёт к снижению важности штыковых и кавалерийских атак. Война будет позиционной, с большим преимуществом обороняющихся перед наступающими. Возникнут протяженные фронты.
Из-за своего позиционного характера война затянется на годы и станет войной на истощение приводящей к большому напряжению промышленности и финансов воюющих стран. Из-за этого возрастет вероятность возникновения голода, эпидемий и революций.
В 1899 году Блиох был представителем России на Гаагской мирной конференции, созванной Николаем II. За свою работу Блиох вместе с Ф. Ф. Мартенсом и Николаем II был номинирован на Нобелевскую премию мира.
Ключевая проблема, с которой пришлось столкнуться мировому сообществу, решить, что считать войной, а что нет. Но для этого необходимо было отделить «справедливые» методы от «подлых», а также меры, продиктованные «военной необходимостью», от тех, которые вызывают лишь «ненужные страдания».
Те, кто разрабатывал эти соглашения, мыслили понятиями 100-летней давности – сражениями на открытой местности времён Наполеона.
В начале XX века воюющие стороны столкнулись с беспрецедентной «окопной войной», зачатки которой наблюдались ещё во время Гражданской войны в США. Тогда северяне обнесли свои позиции под Чаттанугой оградой из колючей проволоки. Это нововведение дорого обошлось южанам, которые пытались в предрассветном тумане овладеть траншеями противника. Наткнувшись на заграждения, о существовании которых они не подозревали, конфедераты попали под массированный ружейный огонь и отступили, проклиная «дьявольскую выдумку янки».
Уже в 1915 году мир столкнулся с беспрецедентной для всех воюющих сторон «окопной войной», и «умные немцы» решили перейти к незаконным методам ведения кампании. Так, например, будущий лауреат Нобелевской премии по химии немецкий химик еврейского происхождения Фриц Хабер сыграл ключевую роль в развитии химического оружия в годы Первой мировой войны, возглавляя химический отдел Военного Министерства. Он руководил группами, разрабатывавшими применение хлора и других смертоносных газов «окопной войны».
Под руководством Хабера будущие нобелевские лауреаты Джеймс Франк, Густав Герц и Отто Ган принимали участие в организации газовой атаки во время Второй Битвы при Ипре 22 апреля 1915 года, которая уже тогда же была квалифицирована как военное преступление. При этом осуждение международного права не помешало союзникам самим прибегнуть к применению газа.
В этой «газовой войне» Хабер противостоял другому нобелевскому лауреату, французскому химику Виктору Гриньяру. Рассуждая о войне и мире, Хабер как-то сказал: «В мирное время учёный принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране».
Вопрос всё же так и остался открытым по сей день: гуманно ли убивать с помощью автомата, гранаты или ядовитых газов? Считается допустимым, чтобы от человека остались одни клочки при артиллерийском обстреле, но общество возмущается, когда он умирает от удушья. Не культурный ли это фактор и не ханжество ли?
****
Французский политик и публицист Пьер-Жозеф Прудон в своём экстазе возвеличивания войны, дошёл до того, что заявил, что она идеальна и возвёл право физической силы на степень идеала для человеческого общества:
«… На чьей стороне сила, на той стороне – правда…».
Прудон не был первооткрывателем в этой области. Ещё в XVII веке один из главных представителей философии Нового времени Бенедикт Спиноза в основание своего мировоззрения положил принцип, по которому борьба между людьми настолько неизбежна и законна, насколько это имеет место быть в мире. Большие рыбы пожирают малые, потому что сильнее:
«… Всякое же существо имеет от природы настолько права, насколько оно обладает силой для существования и деятельности…».