Сергей вел Лиду по коридору, но она плохо соображала, куда они идут. С тех пор, как пропала их дочь, Даша, ей уже ничего было не важно. С мужем, отцом девочки, она рассталась давно. Слишком разными людьми они оказались.
Лида — портниха высокого класса, работала в театре, шила костюмы минувших эпох. Тихая и мечтательная женщина, которая в обычной жизни довольствовалась малым. Гораздо важнее ей было духовное родство с теми, кто ее окружал.
А Сергей – мент, как говорили раньше, сегодня его именовали – полицейским. Всегда ему нужно было, чтобы все у него было «как у людей». И он готов был из кожи вон лезть, чтобы заработать себе на престижный автомобиль, дорогой ремонт. Его злило, что жена это все — не то, чтобы не совсем не ценит, но уделяет этому так мало внимания.
И, напротив, его бесило, если Лида заводила разговоры о чем-то, ему глубоко чуждом – о книгах, литературе, музыке.
— До чего ж ты мне надоела! — цедил он сквозь зубы.
Когда они приняли решение расстаться, само собой разумеется, Даша осталась с матерью. Сергею и в голову не пришлось отстаивать свои права на дочь. Тем более, Лида не чинила никаких препятствий – он мог приходить к девочке в любое время.
В ту пору Даша была еще совсем маленькой, и отец вспоминал о ней раза три в год. В Новогодние праздники привозил дочери сладкий подарок, на Восьмое марта наскоро покупал где-нибудь на остановке тощий букетик мимоз, и в День рождения появлялся с очередной мягкой игрушкой. На этом он считал свой отцовский долг выполненным.
Позже он окончательно отвык от ребенка и вообще не приезжал. Но теперь, когда Даша пропала, и Лида обратилась к нему… Она знала, что дом отца – последнее место, куда пойдет дочка, что Даша, возможно, и вовсе не помнит, где живет Сергей. И все же Лида позвонила бывшему мужу.
Неожиданно он пришел в бешенство, и счел Лиду во всем виноватой. Это она вела себя так, что Даша сбежала. Бывшая жена лишила его дочери. И вот теперь он тащил ее по коридору… Лида даже не совсем поняла, куда он привез ее. Коридор, выкрашенный зеленой краской, двери с металлическими окошечками…
Сергей отпер одну из камер и втолкнул туда Лиду. Молодая женщина с ужасом увидела, что внутри полным-полно мужчин. Заключенные.
— Потопчите ее хорошенько, — процедил Сергей, и дверь за ним с лязгом захлопнулась.
У Лиды все поплыло перед глазами, и она прислонилась к стене.
Как могло быть, что они когда-то встретились и полюбили друг друга, или, вернее, думали, что полюбили?
Лида выросла в семье очень «правильных» родителей. Отец у нее был инженером, мама заведовала книжным магазином. Во времена дефицита это было хлебное место, но мама, можно сказать, не брала взяток. Конечно, она не отказывалась от коробки конфет и благосклонно принимала хрустальную вазочку в благодарность за импортный детектив. Но никаких серьезных нареканий к ее работе не было, и на своем месте она продержалась много лет – до самой пенсии.
Благодаря этому, Лида с детства была не обделена книгами – читала вволю, сколько ей хотелось. Конечно, отец с матерью думали, что она получит высшее образование, но шитье стало настоящим увлечением девочки. Костюмированный ли бал, школьный ли вечер – Лида «сочиняла» такие наряды себе и подружкам, что все ахали.
И после школы она пошла в училище, утешив родителей обещанием, что позже окончит ВУЗ и станет модельером.
Отец и мать поступили здраво – поняв, что дочь вошла в те годы, когда создание семьи – не за горами, они разменяли квартиру, добавили денег – и теперь у них была двухкомнатная «сталинка», а у Лиды — тоже «двушка», но хрущевка.
— Выйдешь замуж, неизвестно еще, насколько обеспеченным будет твой муж. А теперь у тебя в любом случае –есть свое жилье, — сказал ей отец.
— Видишь ли, мы уже прошли через все это – период, когда супруги притираются друг к другу, рождается ребенок, начинаются бессонные ночи… И мы не хотели бы снова со всем этим столкнуться, — добавила мать, — Самый лучший путь сохранить добрые отношения со взрослой дочерью, зятем и мужем – жить от них отдельно.
Так что Лиде пришлось очень рано стать самостоятельной. Подруги в училище ей завидовали – им отдельные квартиры не светили. Лида же, когда возвращалась по вечерам в пустой дом, порой с трудом сдерживала слезы. Такое одиночество для нее было мучительным.
Сергей жил в том же дворе. Его семья была многодетной, но растила мальчишек одна мать. Она работала посудомойкой в кафе, и до тех пор, пока парни не встали на ноги, вокруг была вопиющая бедность. Не хватало денег даже на шторы – верхняя часть окон в квартире была заклеена газетами. Может быть, поэтому парни и пошли в милицию – они считали, что с такой профессией без работы и куска хлеба не останутся.
Сергей приметил новую девушку, появившуюся во дворе, узнал, что она живет в соседнем доме, и вскоре стал за ней ухаживать. Оба были молодыми, симпатичными, и оба обманулись – приняв за любовь простое влечение друг к другу.
Свадьбу сыграли скромную. Родители Лиды не одобрили выбор дочери и вообще не пришли. Столы накрыли дома, приглашены были родные Сергея и немного молодежи – друзья жениха и невесты.
Даша родилась через два года после свадьбы. Сергей был глубоко разочарован – он хотел сына. И все же в тот период супруги еще думали о будущем. Муж старался правдами и неправдами заработать побольше денег, домой приходил только ночевать, а Лида круглыми сутками возилась с малышкой.
Даша только начинала ходить, когда родители стали ссориться – отец кричал, что мать не ценит его стараний, а Лида плакала и возражала, говорила, что продолжает чувствовать себя одинокой, а у отца уже давно появились подруги.
Потом они разошлись, и воспитание Даши – задумчивой и мечтательной девочки – было полностью возложено на Лиду.
Как и другие ее сверстницы, Даша росла в «каменных джунглях» — вытоптанный двор и унылые кирпичные пятиэтажки, которые его окружали. Как-то к Лиде пришёл в гости знакомый журналист. Он застал мать и дочь за делами. Даша рисовала. Мама шила – сочиняла платье для Панночки. Она была театральным мастером на все руки – и эскизы костюмов, и их воплощение — всё было на ней.
Журналист посидел, поболтал с ними о том, о сём, а потом развёл руками и спросил:
— Как вы можете тут творить? В таком доме? Это же Третья улица Строителей. Всё типовое, безликое. Тут не может быть никакого вдохновения.
Мама улыбнулась. Она умела улыбаться так, вроде и не споря, и мягко… Но так, словно знала секрет. У них были тут свои тайны. Квартира – на верхнем этаже, сразу над головой — крыша и небо. На крышу присаживался месяц. Вчера мама позвала Дашу:
— Посмотри, как он нынче лежит…
Он лежал на «спинке», рожками вверх, тоненький, новорожденный, золотой и был ничуть не хуже, чем гоголевский месяц над Диканькой. И Волгу было видно у них с балкона. Спустись в город, как на дно колодца - и вокруг только мегаполис, гудящий от пролетающих машин. Поднимись сюда, к небу – и увидишь, что вдали лежит серебристое зеркало Волги, а за нею поднимаются горы.
И даже тут, в их комнатах, тоже жило волшебство.
Кажется, что главные хозяева здесь – книги. Стеллажи занимают целую стену. Полок много, а сколько книг! Они теснятся от пола — до потолка.
Мамины подруги говорили:
— Выброси! Кто сейчас читает такую древность… бумажные томики. Всю твою библиотеку можно закачать в одну электронную книгу. А сколько пыли исчезнет вместе с этими старыми фолиантами! И место освободишь…
— Для чего? — спрашивала мама.
Она не видела равноценной замены книгам. Снимала очередной том с полки как следопыт:
— Смотри, Дашка, что я нашла! Цветок тысячелистника лежит меж страниц. С этим томиков стихов я поднималась на гору. Ещё когда училась в десятом классе.
Мама шила. Даша любила её старую машинку, чёрную, бабушкину ещё – ту, где можно было крутить ручку. Мама что-то там от чего-то отсоединяла и давала Даше крутить эту самую ручку сколько душе угодно. А новая машинка, белая, электрическая – строчила, когда утопишь педаль ногой. Деловая была машинка, шутить не любила, только зазеваешься и… Один раз она прострочила Даше палец. Не столько больно было, сколько страшно, что иголка ушла так глубоко. С тех пор Даша обходила машинку стороной.
