К созданию этой книги привели сразу три предпосылки.
Впрочем, сначала, пожалуй, объясню, почему я называю «Перчатку для водяного» сатирическим немного мистическим почти детективом. Сатирический – потому что произведение содержит в себе сатиру на наше общество и власть держащих. Немного мистический – без комментариев, куда же я без мистики (вот только здесь, в отличие от иных моих произведений, её не так уж много, мистика здесь скорее где-то на фоне, да и то ближе к финалу). Почти детектив – детективная составляющая в данной истории, конечно, есть, но, думаю, очень быстро становится понятно, кто является злодеем, потому до полноценного запутанного детектива не дотягивает (да и не ставил я такой цели).
Теперь о предпосылках.
Идея «Перчатки для водяного» зародилась в моей голове, когда я читал статью А. В. Петкевича «"Водная жертва" в русской культурной традиции». Цитирую фрагмент из неё, который послужил эпиграфом к моему почти детективу:
Представление о требующей жертв водной стихии отражено в мифе, ритуале и языке. Память об архаических ритуалах сохраняется в поэтических метафорах, фольклорных мотивах, сюжетах и образах.
Принесение жертвы скрепляет договор между водяным и зависящими от его милости людьми, прежде всего моряками, рыбаками и мельниками. Адресаты и приносящие им дары адресанты здесь обычно определяются довольно точно.
Закладка мельницы сопровождается принесением строительной жертвы, адресованной водяному духу, который становится постоянным покровителем мельницы, подобно умилостивленному при входе в новое жилище домовому: «Отец мне говорил, что, когда мельницу строят, завещают водяному несколько голов. Если завещания не сделать, так он будет скотину вытаскивать. Отец, когда строили мельницу, так завещали двенадцать голов, двенадцать человек и утонуло» (М. И. Кабакова, 1906 года рождения, город Алапаевск, записано в 1976 году); «Говорят, что на всякой мельнице жили лешачихи, а им мельники носили всё, чтобы вода не сорвала. Говорят, что они выходили, головы чесали. Мельники-то знали про них и видели» (А. С. Чечурина, 67 лет, город Алапаевск, записано в 1976 году); «Когда мельницу построят, русалка должна утащить в воду трёх человек, тогда мельница хорошо будет работать. Говорили, если русалка не утащит в воду трёх человек, то люди сами их толкали в пруд или речку. А так русалка не вредная: всё поёт, людей не обижает. Они купаются, а она на берегу сидит» (М. Е. Дедкова, 1913 года рождения, село Киргишаны Бисертского района, записано в 1980 году).
При нарушении в работе мельницы также следует обратиться к водяному: «Старики рассказывали, что мельник, когда колёсы мельницы не крутятся, берёт угощение и идёт к водяным в гости, а у них там царство целое, мельник-то к главному идёт. Водяной как человек из себя. Ещё говорят, когда мельница не крутится, петуха живого с камнем в реку бросают, после этого мельница крутиться начинает» (М. Н. Мазитов, 1934 года рождения, деревня Старообухарово Бисертского района, записано в 1980 году).
Необходимость принесения жертв при строительстве и для продолжения полноценного функционирования актуальна и для других связанных с водой сооружений, например завода: «Раньше, при Демидове ещё, заводы-то ведь все на прудах ставили. А чтобы работал завод-от, хозяин должен был дань лешачихе заплатить. В тот день-то, когда завод открывали, заводчик на берег выходил и кидал в воду перчатку. Это значит, он пять человек лешачихе отдаёт, пять жертв, значит, будет. А если этого мало, дак ещё кидали полперчатки или целую перчатку. А теперь-то ведь этого не делают что ли, я уж не знаю. А жертвы-то всё равно ещё бывают» (В. С. Пономарёва, 1900 года рождения, город Алапаевск, записано в 1977 году).
Жертвоприношению, дару воде уподобляются утопленники. Широко распространена вера в то, что тонущих нельзя спасать, так как они уже принадлежат воде. Утонувших забирают себе миролюбивые водяные духи: «Чертовки в воде жили. Они были как женщина хохлатая. Они вылезали на берег. Но от человека прятались, сразу же ныряли в воду. Никогда не трогали людей. Говорят, часто чертовки живут на мельнице, в сливном мосте. Чертовка может взять с собой только потонувшего человека» (Т. А. Усольцева, 1889 года рождения, село Киргишаны Бисертского района, записано в 1980 году).
Согласно народным верованиям, вода регулярно должна получать утопленника, иначе живущие в ней мифологические существа начнут вредить человеку: «Часто лешачихи забирали людей в реку. Если ранней весной заберут они к себе в реку человека, значит, не разольётся река. А когда они в дар никого не получают, то гневались они, плотину срывали, а вода деревню нашу затопляла» (К. Р. Деева, 60 лет, село Деево Алапаевского района, записано в 1976 году). Утонувшие – жертвы стихии, нечистые покойники, сами становящиеся водяным духами.
Мотив использования перчатки для обещания определённого количества жертв водному духу отчего-то привлёк моё внимание: пять пальцев – пять обещанных жертв. Ну и мимо дельцов, сколачивающих своё состояние на головах отданных водной стихии людей, я пройти не мог.
Вторая предпосылка – мой личный опыт несения службы по охране общественного порядка на улицах родного города. Доводилось, среди прочего, участвовать в таких мероприятиях, проводимых местной администрацией, как оцепление на концертах, встреча так называемых звёзд (или официальных лиц), сопровождение оных до гостиницы или автобуса.
Вспомнилась как-то творившаяся на таких событиях бестолковщина, и захотелось мне сделать соответствующую зарисовку. Собственно, с неё – таковой зарисовки – и начинается повествование:
– Готовьсь! – командирским голосом взревел глава администрации и воздел десницу с грацией заправского военачальника.
Из-за поворота выкатилась бежевая «Газель», зашуршала колёсами по серому полотну асфальта. Дорога была перекрыта доблестными гаишниками, пропускавшими автомобили означенных марки и колёра (остальные же безжалостно заворачивались в объезд). Дорожные полицейские (все как на подбор упитанные, округлые и румяные) прикидывали ущерб своим аурам и кармам, приобретаемый вследствие водительских проклятий – портить столько крови автолюбителям за одно утро им ещё не приходилось, поскольку служба в небольшом посёлке городского типа до сего суматошного дня протекала размеренно, лениво и благостно, аки сон сытого кота на весеннем солнцепёке.
Коллегам из других подразделений, поднятым чуть ли не по тревоге, досталось отгонять от автовокзала условных посторонних – таковыми приказали считать всех, кроме самих себя, пары местных охранников (коим настоятельно рекомендовали спрятаться с глаз долой) и лиц, прибывших вместе с главой администрации. Условно посторонние (иначе говоря, жители и гости посёлка, которых в тот не самый обычный день что-то сподвигло к переездам посредством междугороднего общественного транспорта) ругались, потряхивали сумками-чемоданами и пытались прорваться сквозь редкое оцепление (а что поделать – с кадрами в глубинке туго). Им вежливо (или не очень – зависело от конкретно взятого сотрудника) объясняли: все автобусы и маршрутки задерживаются, никто никуда не поедет до окончания мероприятия. Один потешный с виду участковый: низкорослый, кособокий, с мутными гляделками, стремившимися сойтись на переносице, попискивал: не справляемся, мол, нужно ОМОН вызывать, явно потешаясь над сложившейся ситуацией.
– Гото-овьсь... – повторил с предвкушением глава.
Руководитель казачьего хора «Чарочка» есаул Куцепалов расправил жёсткие усы, похожие на собранные в два пучка прутья из веника, приклеенные чьей-то нетвёрдой рукой под вечно красный и бугристый алкоголический нос, постарался втянуть свисавшее через потёртую портупею пузо.
В ноздрю главе администрации подло залетела случайная мошка – тот, не удержавшись, чихнул, при этом дёрнувшись всем корпусом и резко опустив руку.
Отмашка!
Есаул Куцепалов сунул в рот с желтоватым зубом, торчавшим напоказ, заскорузлые пальцы и громко, по-разбойничьи, свистнул.
– Рано! – взвыл глава, но пошла цепная реакция.
Двое колченогих мужичков пенсионного возраста в фуражках и с пропитыми физиономиями в раскорячку пустились в пляс, раскормленные до безобразия бабищи в трещавших по швам сарафанах и в картонных пародиях на кокошники затрясли аршинными плечами, отчего все их телеса желеобразно заколыхались.
– К нам приехал, к нам приехал... – басовито затянули они, беспощадно растягивая жутко напомаженные кроваво-красным губища, ровно меха гармошек, и... споткнулись, смяли свою торжественно-кошмарную песнь.
– А кто приехал-то? – запоздало осведомилась одна из сарафанщиц. – Ну, чьё имя подставлять-то?
– Рано! – рыкнул глава. – Кому поёте?!
– Вот и я спрашиваю...
– Да я не про то! – Глава в чувствах топнул ногой.
– Цыть! – Есаул Куцепалов картинно положил ладонь на бутафорскую рукоять полоски металла, коей придали форму шашки и повесили в ножнах на казачье брюхо. – Дура-женщина...
– Сам дурак! Полезешь ещё в ДК за сценой обниматься в потёмках, так зажму, так приголублю!..
Руководитель хора испуганно осёкся – несмотря на его ожирение, весовые категории были неравны.
– Я про то, никто не приехал, машина не остановилась, кому поёте? – размеренно пояснил глава.
– Дык команда была, сигнал ить... – вмешался один из мужичков в фуражках.
– Они у меня дисциплинированные, как в армии! – самодовольно изрёк есаул. – Мы люди почитай что военные!
К счастью, «Газель» оказалась не та и промчалась мимо. Встречаемая сторона конфуза не узрела.
– Владимир Викторович, господин-товарищ, – слегка заискивающе обратился к главе Куцепалов, – тут и впрямь неувязочка. Я как-то не уточнил, запамятовал... А и впрямь, кого встречаем, как звать, имя-то какое в песню... того... втыкать?
– Пятеро их, вместе с водителем.
– Ну, водителя можно не считать...
– Всё бы вам, угнетателям, простой рабочий люд не считать, – буркнул второй мужичок в фуражке.
– А ну молчать! – рявкнул руководитель хора. – С твоими коммунистическими наклонностями из казачества взашей бы! Забыл, как в семнадцатом?..
– Да тебя, борова, советская власть выкормила, а ты тут... эх!.. – окрысился, а после махнул пятернёй (дескать, дрянь ты человек, и говорить с тобою нечего) мужичок.
– Я атаману рапорт подам и в культуру шкряморку состряпаю! – пригрозил есаул, но как-то без запала – чувствовалось: подобные перебранки носят скорее дежурный характер.
– А что это у вас, господин есаул, репертуар какой-то нынче цыганский? – спросил присутствующий начальник отдела полиции майор Залихватько.
– Дык... – Куцепалов сбил набекрень головной убор и со скрежетом почесал короткий седой волос, скупо окаймлявший прогрессировавшую плешь. – Мы раньше песней про чарочку встречали, ну... это... – Тихонько напел: – Чарочка моя...
– Чарочка моя! – тут же грянули бабищи – да так, что собрание едва ли не посшибало с ног звуковой волной.
– Цыть! Фишка, так сказать по-модному, у нас была, оттого и прозвались «Чарочкой». Но намедни из войскового штаба депеша пришла: мол, пьянству бой, песен на означенную тематику не петь, да и вообще... Случаи-де участились... Вот о прошлом годе, например, в августе-месяце один окружной атаман... ну, отметил маленько... Сидел, знатца, разговлялся, да не просто так, а политинформацию по телевизору просматривал, про Украину да Европу загнивающую (там скоро полный швах медным тазом всех накроет, а у нас ещё ничего, немножко потерпеть – и эх, заживём!). Заболела у атамана окружного душа за Россию-матушку да от непотребств западных, толерантных – а тут за окном шумят. Ну... атаман-то, в общем, переусердствовал маленько с политзанятиями своими индивидуальными. Возомнилось ему: европейцы это коварные тишком проникли, по-подлому высадились и... того... гей-парад окаянный устроили. Из оружия-то только воздушка старая под рукой обреталась – вот её окружной атаман и схватил, выскочил на улицу за отчизну постоять. А то, понимаете ли, десантники шли, шумели – второе августа на календаре. И тоже... ну... под мухой ить. Как они атамана отметелили, а уж куда ему ствол от воздушки засунуть вознамерились – а там ещё и мушка какая! – и вовсе упоминать непотребственно.
– Да уж, бедняга... – Майор Залихватько сочувственно качнул головой.
– Не по-православному вышло, – вздохнул руководитель хора и вновь озадачился: – Так что, какое имя вставлять?
– Да никакое не надо! – отмахнулся, с каждой минутой всё больше утомляясь сиим действом, глава. – Говорю же, пятеро их, кого одного приветим – остальные обидеться могут.
– А как быть? – закручинился есаул.
– Сымпровизируем, – успокаивающе заверила та бабища, что грозилась его приголубить.
– К нам прие-ехали, к на-ам прие-ехали... – безбожно уродуя мотив, забасила женская часть коллектива, – наши го-ости до-ороги-ие!
Колченогие мужички натужно выдали пару коленец, словно поломанные механические куклы-плясуны.
– Бардак... – вздохнул глава. – Как есть бардак!..
– Совершенно с вами согласен, – с ядовитой ноткой поддакнул майор Залихватько. – Цвет машины вам известен, марка и примерное – подчёркиваю, примерное! – время прибытия – тоже. А вот насчёт номера транспортного средства осведомиться – не осведомились. Оно бы, господин глава, ничего, да вот только вы ведь сами захотели всё тут оцепить и перекрыть, чтобы никто и никак не мешал встрече гостей посёлка, и ребята не знают толком, кого пропускать. Несправедливо выходит: если ты на бежевой «Газели» – проезжай, остальным – от ворот поворот.
– Ты ещё поговори! – буркнул глава и прожёг майора Залихватько пылающим взглядом.
Полицейский начальник сохранил невозмутимость. Он сильно смахивал на Фантомаса, порвавшего на старости лет с преступным прошлым и устроившегося на службу в российские правоохранительные органы.
– Да что это вообще за политика такая?! – возмутился мужичок с коммунистическими наклонностями. – Важнюки какие-то едут – всё перекрыть, а пролетарий – иди отсель, не путайся под ногами.
– Цыть!
– Не такие уж они и важнюки, – устало потёр переносицу глава. – Один журналист из районной газеты, один графоманствующий писака, широко известный в узких кругах, две студентки-фольклористки да один водитель. Если всё пройдёт как надо, они нашему ПГТ такую рекламу забабахают, как туристическому месту...
Появилась «Газель».
– Готовьсь! – вновь взревел глава и воздел десницу.
– На исходную! – вторил Куцепалов и в порыве руководяще-командирских чувств выхватил из ножен алюминиевую шашку, грозно потряс этой нелепостью и сунул обратно.
Бабищи набрали полные груди воздуха, выдохнули, снова набрали, разминаясь дыхательной гимнастикой. Мужички-плясуны тоже размялись: один потёр простреливающее колено, другой – ревматическую поясницу.
Не та... Да и не бежевая она, возможно: грязью так заляпана, что колёра и не различить – пропустили и среагировали так, на всякий случай (вдруг, дескать, оно).
Третьей же предпосылкой послужило моё увлечение серией компьютерных игр «Тропико». Это экономический симулятор, позволяющий игроку почувствовать себя диктатором маленького островного государства.
Приключения тропиканского правителя весьма забавны и занятны (как по мне): он то в тайное общество (аллюзия на масонов с иллюминатами вперемешку) вступает, а потом спасает от него человечество, то «парк юрского периода» у себя на островах организовать пытается, то лютые «секретные материалы» случаются со спятившим искусственным интеллектом и антуражем конспирологического триллера с похищением граждан пришельцами... А на фоне развиваются известные нам исторические события – распад британской колониальной империи, «Сухой закон» в США, вторая мировая, Карибский кризис, развал Советского Союза...
Переживая все истории тропиканского диктатора, понимаешь одну вещь: возглавляя маленькую страну, далёкую от мировой арены и никого из «крупных игроков» всерьёз не интересующую, можно творить любую, простите за выражение, дичь: каких-нибудь миротворческих войск, если не лезть в дипломатию и геополитику, всерьёз опасаться не следует, а против своих революционеров и недовольных режимов всегда поможет армия (лишь бы болванчики шли служить в достаточном количестве). И эту мысль разработчики старательно подчёркивают примерами из – опять же – реальной нашей с Вами истории: описывают, как, когда и где чудил тот или иной периферийный верховода.
В случае «Перчатки для водяного» это не островное царство-государство, конечно, а махонький посёлок городского типа, затерянный на просторах нашей необъятной...
По сюжету в этот самый ПГТ по инициативе главы местной администрации приезжают пятеро гостей и... один за другим начинают пропадать.
Пересказывать всю историю целиком я не буду (дабы избежать спойлеров), а всем желающим с нею ознакомиться просто рекомендую приобрести у меня книжку (можете считать саморекламой).
Ссылку на рубрику о моём писательстве прилагаю:
