-Вот то-то. Ты ж меня терпеть не можешь, так ведь? Это ты хотел сказать?
-Твои слова.
- И тем не менее у тебя проснулась забота обо мне, как о животном своего вида… Это у тебя инстинкт сработал.
-Ч-что?
-Ну да. Как бы ты себе ни льстил, в своих лучших проявлениях ты – животное. Высоко организованное животное, конечно, но далеко от животных ты не ушел.
-Я? Животное?
-Ну конечно же.
-Ну это ты загнула.
-А разве нет? Ты же сейчас подчинился не разуму, когда боялся, что мне навредят гвозди или теневое заклятие. Ты подчинился стадному инстинкту – надо спасти представителя своего вида.
Раэ вспомнил, что они находятся посреди лестницы и дышат трухой, а ведьма все еще висит над ним в темноте и загораживает проход.
-Пойду-ка я лучше спать. Ну-ка, дай пройти.
-Да, сходи, выспи эту мысль, - пропела Мурчин, тотчас уступая дорогу, - Я понимаю, что она для тебя слишком сложна. И вдобавок оскорбительна.
«Да уж, мне оскорбительно думать, что мы с тобой – одного вида», - подумалось Раэ.
-Я тебя провожу, а то ты точно по темноте ногу себе сломишь.
-Да нет, не надо…
И Раэ снова оступился в темноте. Ведьма хихикнула:
-Жалеешь теперь, что у тебя нет глаз, как у кошки? Вот она – людская немощь. Самое слабое из всех животных на земле…
Раэ вынужден был идти вровень вместе с Мурчин. Как назло она свела весь свет к одному маленькому шарику и можно было видеть только на шажок вперед. Изводит: знает, что Раэ сейчас злится, хочет поскорее от нее отделаться и потому нарочно тянет. В нем поднималась злость. Не спрашивай ни о чем. Не спрашивай, особенно в таком состоянии… Не выдержал и сорвался:
-А ты, значит, не животное? Как бы ты повела себя на моем месте? Сделала бы так, чтобы твой… твой…
-Враг? – подсказала Мурчин, - чтобы твой враг напоролся на гвозди? Обязательно. Мной не руководит стадный инстинкт «спасай своего». Он бы не перешиб во мне ненависть к моему врагу.
-И уж конечно бы ты как можно быстрее заколотила бы дверь со своим врагом и тенью…
-Ну, это вряд ли. Я бы догадалась, что тут какой-то подвох. Только совсем уж круглый идиот даст мне возможность так легко от него избавиться.
-Так тебя, получается, устраивает, чтобы я тебе делал мелкие пакости? Как шишига?
Раэ припомнилось, как мелкая зеленая гадина захлопнула дверь в дом у него перед самым носом, когда за ним гнались ходячие мертвецы.
-Я бы не осуждала тебя за то, что ты бы пытался их делать. Разве что за наивность, если бы ты пытался мне хоть как-то навредить. Но ты не думай – я отдаю отчет твоему уму. Он проявляется в том, что ты мне открыто не выказываешь вражды. И я уважаю тебя за то, что ты не ищешь моей дружбы. Пока не ищешь. Пока меня хорошо не узнал.
-Да узнал я тебя! - фыркнул Раэ, - будешь полдня радоваться, если твой враг на гвоздик наступит.
"И этим ты ближе к шишиге, чем к здоровым людям", - мысленно добавил он.
-Это ты будешь радоваться только полдня, я же буду радоваться дольше, - пропела Мурчин. Раэ решил прекратить этот спор, и его тюремщица почувствовала, что одержала верх.
У входа в комнату ведьма положила когтистую руку пленнику на плечо, одно неверное движение и Мурчин могла даже нечаянно порезать Раэ когтями:
-Попроси меня о том, чтобы я тебя кое о чем предупредила.
-О чем это?
-О том, где тебе ходить, а где нет. Попроси меня!
-А так не скажешь? С тебя, значит, убудет?
-А с тебя не убудет, если ты меня попросишь? Брось это упрямство, которое считается у нас, ведьм, грехом, если ты, конечно, дошел до этой заповеди в кодексе ведьм… Проси давай!
-Ладно, - хмыкнул Раэ, - легко! Скажи мне, Мурчин, где мне можно ходить, а где нельзя?
-Тебе можно ходить везде, - сказала ведьма.
-Ты все это затеяла ради этого? – удивился Раэ и притворил дверь в свою спальню, - теперь-то я свободен? Мне можно наконец поспать, немощному и убогому?
-Стой, болван! – недовольно сказала Мурчин, - я не договорила. Ты можешь ходить везде. Все равно я не смогу наложить запрет куда-то не залазить. Просто я тебя предупрежу по поводу флигеля, который в кустах за домом…
-А там есть флигель?
-Есть, придурок, и хватит меня опережать с дурацкими расспросами! Есть! И ты туда рано или поздно доберешься. Сунешь в него свой нос, так что я тебе ничего запрещать не буду. Я запреты, знаешь ли, не уважаю и считаю их бессмысленными. Знаю, что все равно туда сунешься, поэтому не запрещаю, но коли попадешь туда, постарайся не задерживаться, и если что там с тобой случиться, то вина на тебе. Усек?
-Усек, - сказал Раэ, - не сообщила, так бы и не совался к тебе на задний двор. Я же ведь и не знал, что у тебя там что-то есть. Там же все заросло кустарником! Не сказала бы – не стал бы даже думать.
-Все равно бы ты туда добрался. В общем, я тебя предупредила. Ходи везде, но там особенно опасно, и тебе там делать нечего.
-Говоришь загадками. Думаешь, все брошу и побегу смотреть, что ты там мне запрещаешь?
-Ох-х… Да не запрещаю я тебе! Только предупреждаю по твоей просьбе, что там бывать опасно. Ходить ходи, но помни… О большем я тебе рассказать не могу. Это не моя тайна.
-Так и не надо. У тебя тут на каждом шагу не пойми что. Одним капканом больше, одним меньше…
И Раэ изловчился, снял когтистую руку ведьмы с плеча, наконец-то вошел в свою комнату и закрыл, насколько позволял разбухший косяк, дверь перед носом Мурчин.
…Проснулся он далеко за полдень и удивился тому, что так долго спал. Разбудило его цвирканье альвов и стрекот дроздов. Омытое ночным дождем небо было сияюще ясным, воздух свеж и прозрачен, прошедшей жути как не бывало.
Конечно, он мог бы спать и подольше. Как его учил Виррата, перенесенное потрясение всегда надо хорошо высыпать, если не хочешь сойти с ума, и Раэ не будь дурак хорошо освоил эту науку. Правда, достичь в ней совершенства ему не удавалось ни в Цитадели, с ее ранними побудками, ни здесь, где ведьме для сна надо было всего-то пару часов да и неизвестно, каждую ли ночь. Она тоже любила дергать Раэ с рассветом. «Ну хватит, люди столько не спят, слазь давай с лавки, мне нужен завтрак».
Выходит, раз он так долго спал, ведьмы не было дома. Наверное, улетела в Аву. Грозилась же закупить доски и стекло. Раэ по-прежнему было непонятно, как она все это доставит в закрытую Кнею.
Прежде, чем заняться собой и даже прежде, чем проснуться, Раэ полусонный натаскал воды в серебряную ванну Мурчин. Как она надоела с этой водой. И только потом можно было начинать свое утро.
Он умылся и прошел в опустошенную кухню через заголившуюся гостиную. Прогнал недовольными окриками шаловливых альвов, которые опять насорили серебряной пыльцой на кухне через лишенное стекол напольное окно. В него уже лезла ветка бирючины, на которой альвы сидели разноцветной гроздью. Похоже, с какого-то момента она перестали бояться Раэ и теперь наблюдали за ним с большим любопытством, свесив хвостики да навостривши ушки. Смотрели на то, как он разжигает жаровню и ставит чайник. Раэ не удержался, улыбнулся и передразнил цвирканье альвов, чем вызвал оживление среди этих мохнатых летунов. Ох, не надо было так делать, потому что несколько из них тотчас сорвались с ветки, залетели в кухню и закружились вокруг Раэ, стрекоча крылышками. Стоило ли привлекать их внимание и приручать к себе? При виде маленьких летунов на душе у Раэ, конечно, теплело, но он не хотел, чтобы их здесь подстерегла шишига. Кстати, где эта тварь?
Только охотник о ней вспомнил, как с грохотом запнулся у жаровни о ящик, в который были как попало сложены гвозди. Их было меньше – куда уж этой недоделанной твари собрать все, что рассыпала, и еще они были свалены в ящик так бестолково, что лежали горой и занимали больше места. Ну не может нечисть делать все по-человечески! Раэ пошипел от боли из-за ушибленного носка. Ладно уж, зато ему не надо будет переться через весь дом той самой путаной дорогой, которую он неизвестно еще вспомнит ли при свете дня, и не надо собирать гвозди под порогом покоев, где шарится эта страшная тень – призрак уничтоженного колдуна. Должно быть, Мурчин надоумила эту тварь, сама бы она даже до такого полутолкового поступка не додумалась.
Пора было начинать новый день хоть и с опозданием. Осторожно заварил чай с чабрецом, опасаясь, что ему будет от его запаха так же дурно, как и вчера. Но нет… справился, пережил вчерашнее. Чабрец для него остался чабрецом и от него уже не подташнивало. С той вчерашней жутью он уже не отождествлялся. Да и сама жуть в памяти подернулась защитной дымкой забвения. И самом деле ему удалось выспать ужас двух прошедших дней.
Еще сама ведьма вчера просила его выспать одну глупую мысль. Что ж, Раэ выспал, да только не ее, а ту, что посущественней. Теперь, на прояснившуюся голову он понял, откуда взялись среди леса ходячие мертвецы. Внутри самой Кнеи был пространственный карман, о котором сама Мурчин ничего не знала, по крайней мере, до этого дня, как и о многих других тайнах, которые скрывали от нее да и вообще друг от друга колдуны ее погибшего ковена. Раэ эту тайну нечаянно обнаружил, и, скорее всего, что-то такое сделал, от чего невзначай раскрыл вход в этот самый пространственный карман. Все-таки ему удалось туда просунуть нитку и даже руку. Вот шатуны оттуда и повалили... И да - олень. Раненый олень. Кабы он был цел, то пробежал бы через тайное место, увернувшись от лап шатунов. Ну а поскольку был ранен, то стал их добычей. А уж они-то ясно что с ним сделали. Кровь разорванного на куски оленя раздухарила их...
Хорошо, что охотнику хватило ума не лезть туда самому: как знать, мог бы он оттуда выбраться и что там спрятано еще? Вот об этом Раэ не смог не подумать без содрогания. Ведьма хотела его предупредить, чтобы он не совался в какой-то флигель за домом? Ничего-ничего, Раэ до него попросту не добреется, сгинет раньше, если будет продолжать в том же духе. Нехорошее предчувствие заставило его вспомнить о том, как он проснулся среди ночи. Тогда спросонья он ощущал, что за дверью стоит какая-то темная фигура и сейчас отчетливо припоминал, что в щель между перекошенной дверью и дверным косяком видел какое-то движение. Хотел бы это списать на игру воображения? На полусонное состояние? А тягу под грудиной тогда на что списать? Может, Раэ нарушил какое-то равновесие в этом странном месте и из-за этого рядом с его комнатой стояло то темное нечто... Ну-ну...
Все, хватит об этом думать! Есть заботы и поважнее ночных недоказуемых визитов не пойми кого. Теперь охотнику предстояло решить – говорить ли Мурчин об этом пространственном кармане или нет? Вдруг оттуда еще какая-нибудь гадость вылезет? Но если рассказать, то придется самого себя закладывать!
И как узнать, о чем додумалась сама Мурчин? Ей ли не знать, что все ходы-выходы из Кнеи перекрыты и попасть отряду мертвецов извне просто невозможно. Само собой напрашивалось, что они были спрятаны где-то внутри и лежали непотревоженные до поры. Когда из ее дома полезли мертвяки в ржавых доспехах, она, конечно так удивилась, что не сумела этого скрыть от Раэ. Но потом что-то про себя обдумала и успокоилась. Нашла как себе это объяснить и больше «откуда они взялись» не голосила. Вообще как-то вот про них забыла после того, как вывела из Кнеи. Как будто их и не бывало. Или как будто последствий после этого больше не будет. Ну что ж, это как раз не удивительно: эту памятку о себе оставил кто-то из колдунов ее ковена. Может, Мурчин и без соплей Раэ догадалась, как и где тот некромант, которого она знала как братца по ковену, мог спрятать маленькую мертвую армию, уж она-то была не просто очевидцем, но и участницей этой войны внутри Кнеи.
А может, она сейчас даже и не в Аве, а рыщет в том самом пространственном кармане? Может, даже расследовала, из-за чего он мог раскрыться? Вот сейчас вернется, схватит Раэ за ухо и заставит отвечать за попытку побега. Да пусть поступает как хочет! Как она ему надоела!...
Только он об этом подумал, как услышал срежет каблучков по крыльцу. Такой звук издавали туфли ведьмы, когда она приземляла метлу. Явилась - не запылилась! Альвы испуганно цвиркнули – это означало, что на крыльце появилась шишига, которой ведьма не глядя бросила метлу. Да, по веранде заскрежетала ее палка: шишига утаскивала куда-то ведьмино средство для перелета. Так, значит, все-таки она была в городе! А Раэ-то уже напридумывал и у него уже заранее уши горели…
«Летает при свете дня, - с досадой подумалось Раэ, - значит, не боится быть застуканной людьми. Значит, большую часть перелета делает над дебрями, где ее никто не увидит. Это должно мне помочь определить, где я нахожусь».
Любопытно было, конечно, узнать, где Мурчин прятала метлу, когда завялилась в город. И как она там себя вела, чтобы выглядеть как горожанка и не возбуждать излишних подозрений. Скорее всего, у нее было местечко рядом с городом, где она могла привести себя в порядок и, скорее всего, те, кто могли ее сопровождать в Аве как молодую, но почтенную вдову. Конечно, как ведьма, Мурчин вела двойную жизнь. У нее в Аве были свои знакомые, люди, которые не подозревали, что это за вдовушка, а может даже и те, кто знал, кто она такая… Но о той, городской жизни Мурчин Раэ еще не успел ничего узнать.
Она вошла на кухню, чуть раскрасневшаяся, сматывая с себя шаль – ни дать ни взять вдовая дамочка из купеческого сословия. На ней была глухая маска, закрывавшая все лицо. Сначала она сдернула ее и потерла переносицу. Затем стянула с себя перчатки, под которыми оказались обрезанные под корень ногти, уже не способные ее выдать, пышные ведьминские волосы были скрыты под чепчиком, чепчик под хорошенькой модно расшитой шапочкой, а шапочка под капюшоном с длинной и не менее модной кишкой с кисточкой. Положила на стол искрящийся бисером лакомник, который загремел так, словно ведьма набрала туда гравию. Что ж, в этом она не отличалась от других женщин, способных что угодно запихать в крохотную сумочку.
-Ванна мне готова? Что за недовольный взгляд? Не успел? Только не говори, что нет! У тебя была прорва времени!
-Успел, только она уже холодная! – солгал Раэ, - Я тебе разогревал воду раза три! Может, в следующий раз скажешь, когда вернешься из города? Я же зря дрова перевожу!
-Чтобы ты бездельничал? Или пытался сбежать?
Так просто ляпнула или это уже был намек? Догадалась или просто шпильку вставила?
-Ты же отлично знаешь, что я никуда не сбегу.
-Я-то про тебя это знаю, а ты про себя этого еще не хочешь знать, - усмехнулась Мурчин. Та-ак… может, и догадывается…
-Ну, признавайся, вокруг дома шатался? Нет? Странно! Боишься снова на мертвецов напороться?
-Никак не могу признаться самому себе, что ты мне так мила, аж не могу тебя покинуть, - съязвил Раэ и насмешил ведьму. Она после смешка испытующе глянула ему в глаза, Раэ обругал себя за двусмысленность шутки. Вот ляпнул! Иногда с ней тянуло дурачиться как с девчонкой, и она тоже забывалась. Что ж, Раэ не раз слышал, что вековые ведьмы могут впадать в детство, особенно молодящиеся.
-Я серьезно – зачем делать тайну из того, когда ты вернешься? – поспешил спросить Раэ.
-Что, считаешь себя хитрее меня? Нет уж, будь любезен держать для меня купальню всегда готовой. Это несложно, просто перестань себя мучить и шататься по границе. Ну не для тебя тот мир, который за ее пределами...
Догадывается… догадывается и поддразнивает… или же... там, за пределами Кнеи что-то нехорошее? Нарочно недоговаривает.
-Из-за тебя мы переводим дрова – летом, - заметил Раэ.
-Еще куплю, - отмахнулась Мурчин.
Раэ хотел было ляпнуть, что это была бы нелепая и расточительная покупка и прикусил язык. Он припомнил байки Тево-ведьмобойцы, как часто его друзья ловили ведьм не на колдовстве, а на необычном поведении. Частенько их внимание привлекала молодая красивая женщина, совершающая причудливые траты. Даже самые осторожные ведьмы со временем утрачивали бдительность. Что ж, покупай, покупай, Мурчин. Отчего бы не перевести все дрова?
-Что сказать хотел? Договаривай!
Продолжение следует. Ведьма и охотник Глава 35.
