Будильник загремел так, что Лиза не просто вскочила, она вылетела из кровати, как будто ее подбросили. Еще вчера, когда заводила этот здоровенный агрегат с устрашающе выгнутым рогом, стягивающим потертые от времени золотистые колокольцы, она подозревала его в такой подлости, но не ожидала всей мощи этого адского звука. Особенно сейчас, в тиши совершенно не проснувшегося дня, утро еще даже не брезжило. Сунув ноги в свои любимые меховые тапки, которые подарила ей Майма, а заботливый Виктор не забыл уложить в рюкзак, она, ежась от прохлады уже остывшего дома, плеснула в лицо из таза, кое как почистила зубы, морщась от ледяной воды, натянула на себя все, что было теплого и, как в омут, нырнула во двор. Луны не было, тучи по-прежнему давили мертвенной тяжестью, и Лиза, чертыхаясь про себя, и ругая свою дурость и не взятый фонарик, добежала до сарая, благо натоптанная в снегу тропинка слегка угадывалась, выделялась серо среди белоснежной скатерти, укрывшей двор.
Толкнув дверь, она на ощупь нашарила керосиновую лампу и спички, с облегчением посмотрела вокруг - все было в порядке, Дунька приветственно выпятила лобастую башку, пожевала, понюхала Лизину варежку, закрутила треугольным хвостом, как вертолет. Уже заправски надоив с полведерка и справившись с утренними делами, Лиза вышла из сарая, благоразумно неся перед собой лампу, но жесточайший порыв ветра погасил пламя, и она опять осталась в темноте. Почему ее вдруг охватил такой ужас, что заледенело сердце, она и сама не поняла, но сделав пару шагов, Лиза поставила на снег ведро с молоком и, по-зверушечьи предчувствуя опасность, спряталась за угол бани, стараясь не скрипнуть, не переступить и даже не дышать.
Человек, шагнувший из тьмы навстречу, был огромен и совершенно не реален. Он подошел совсем близко, дохнув ледяным, и при этом несвежим дыханием, навис над Лизой, старательно выпрямляя впалую грудь, и стало понятно - он не такой уж и большой. Она помнила это - такое ощущение у нее вызывал лишь один человек - он напоминал ей слона, здоровенного, безжалостного, злобного, но при этом был маленьким и плешивым, и тот, давно забытый ужас сковал ее тело, лишая воли.
- Ты, дура, Лиза. Я тебе всегда говорил, что ты дебилка. Думала, что натравила на меня этих гадюк - дочку свою полудурошную и подружку полоумную, так избавилась от мужа? Через тварь свою рыжую все мое к рукам прибрала? Как бы не так!
Он протянул руки, вцепившись женскими ногтями в Лизин платок, дернул ее к себе, да так, что голова Лизы, мотнувшись, устремилась вперед, забыв увлечь за собой онемевшее тело, она упала на колени и заверещала пойманной мышью
- Боря! Ири же твоя жена, ты что, забыл? Почему ты ко мне пришел, иди за ней, она ведь тебя убила! Не я! Не Лиса!
Лиза понимала, что ведет себя глупо, но жуткий страх лишил ее разума, она поняла, что вот сейчас она находится на грани безумия, настоящей, очень тонкой и неверной грани. Борис вдруг захохотал - громко, страшно, по дьявольски, стащил с Лизы платок, дернул ее за подбородок, заставив поднять лицо, и она увидела, смотрящие на нее из глубоких темных, высохших складок мертвого лица желтые глаза слона.
…
Кто-то горячими ладошками растирал ее ледяные щеки, теребил, старался приподнять, но сил у этого кого-то не хватало, он пыхтел и тихонько, но умело матерился. Лиза не хотела открывать глаза, спасительный обморок укрыл ее и защитил от безумия, но теребящий был настойчив, и она сдалась. В сером мареве влажного утра все уже оживало от ночного ступора, и Лиза узнала спасительницу - ее старалась оторвать от земли Нина. Черные пряди, свисающие вниз напоминали перья большой птицы, но это выглядело не страшно, а немного смешно.
- Нина…Подождите… Я сейчас встану, просто дайте руку…
Нина выпрямилась, поправила свои космы, загадочно повела раскосыми глазами, вздохнула
- Вставай, чего уж? Видела кого? Быстро…Обычно они не сразу лезут, с недельку ждут. А тут, прямо припер. Вставай, говорю, застудишься. А тебе еще рожать…
Лиза, опираясь на руку ведьмаки. встала, потянулась было за ведром, которое на удивление стояло нетронутым, но Нина сама его схватила, пошла вперед, заметая длинной юбкой рыхлый снег
- Пошли уж. Кашу будем варить, с тыквой. Никодим любитель горяченького поесть, а он уж вот-вот явится. Дров тебе нарубить собирался.
В доме уже было совсем стыло, пришедшая в себя Лиза бросилась было к печи, но Нина оттолкнула ее, резко крикнула
- В горшок молока наливай. на плиту ставь, печь я разожгу. Да в с полки тыкву стяни, порумянее, он такие уважает.
Нина показала глазами куда-то наверх. Там, по всему кругу кухни были развешаны веселые ситцевые занавесочки, вчера Лиза думала, что это для красоты, а сейчас, забравшись на скамейку с ногами и отодвинув ткань, поняла - там полки. Да какие! Уставленные богатствами - тыквами, банками с медом и вареньем, еще чем-то вкусным.
- Сейчас нашим попользуйся, летом своего напасешь. Здесь у нас ростить трудно, холод, напашешься до измору. У Марфы тут свои технологии, трубы везде, годы все устраивали, кому скажешь. не поверят. Зато все свое. Тыкву снимай, что стала?
Уже через полчаса каша, вся утыканная розовато-янтарными кусками распаренной тыквы дымилась на столе в горшочке, в ней таял, светясь золотистой лужицей немаленький кусочек масла, свистел чайник уютно и гостеприимно. Нина, раскрасневшись, развалилась за столом, отщипывала по кусочку хлеб, испытующе смотрела на Лизу.
- Испугалась? Ну, ничего. Снова появится, уже не так страшно будет. Ты его прямо дрыном по башке, с размаху. Или лопатою. И не бойся ничего, лупи, знай. Пару раз схлопочет, больше не объявится. Они все так…
Лиза неуверенно смотрела на новую подругу и понимала - больше всего на свете ей хотелось именно этого - с размаху долбануть бывшего мужа по балде и посмотреть, как она треснет.
- А что это, Нина? Откуда они?
Нина доела хлеб, вытащила из своей холщовой сумки красивый свежий каравай, положила на блюдо.
- Завтра приду, печь научу такие. У нас тут хлеб сами пекут, и себе и в столовую. И ты будешь.
Она помолчала, прислушиваясь, потом сказала тихонько
- Откуда? Тебе, Лиза, надо снова весь путь пройти, только иначе, правильно. В этом цель. А они…Они тени, еще не такое увидишь, я же предупреждала тебя. Все, хватит болтать, Никодим идет. Встречай.
Лиза почему-то встала навстречу открывающейся двери. Никодим вошел, снял тулуп и, повернувшись к Лизе улыбнулся ей. И серые глаза лучисто приласкали - нежно и бережно.
