Дорогой читатель!
Вот такое было завещание. Чтобы искупить свою вину перед тобой и разобраться в том, что же написал в завещании Расул Гамзатов, мне понадобилось время, ибо верхом глупости было бы сломя голову браться за столь ответственное дело молодому человеку лет двадцать назад, и, еще и не разобравшись до конца, что-либо издать. Теперь наступил час объяснить, что было упомянуто в завещании, с чем можно тебя познакомить, и что остается незавершенным. Дело в том, что часть произведений, упомянутых в завещании поэта еще при его жизни, в начале нулевых были с моей и упомянутого в завещании Абдурахмана Абурикова помощью опубликованы в периодической печати – в аварской газете «Истина» и литературном альманахе «Дружба».
После написания каждой главы поэмы «Чёрный ящик» и цикла стихов «Годы и дороги» Расул нам читал написанное, и у нас с ним бывала задушевная беседа и открытый беспристрастный разговор о том, как получились стихи у поэта. Свидетелями этому является семья Расула Гамзатова, которая опубликовала тогда завещание в печати и несколько интервью поэта последних лет, где он упоминает мое имя, как человека, кому он читает стихи до печати. Удивительным для нас было то, что в последние годы жизни, несмотря на слабость и старость, Расул Гамзатов как поэт становился все лучше и лучше.
Но была одна проблема – очень часто встречался повтор некоторых образов и мыслей, которые встречались ранее в его поэзии. Мы с Абдурахманом, как большие поклонники его творчества, многое знали наизусть и исправляли такие повторы, за что поэт был очень благодарен нам. Как я понимаю, поэтому перед смертью в ЦКБ в Москве и вспомнил он этот наш труд последних лет и написал вышеприведенное завещание. Что же получается, если коротко разбирать то, что упомянуто в завещании, и что я лично помню, как его друг и творческий помощник?
Поэма «Чёрный ящик», цикл стихов «Годы и дороги», «Патимат», часть поэмы «Кавказ», над которыми мы тогда работали, есть у нас, мне кажется, они были опубликованы и в периодической печати, кроме начала незавершенной поэмы «Кавказ». Их мы даём в этой книге с моим подстрочным переводом на русский язык, чтобы над ними еще поработали профессиональные переводчики и сделали литературный перевод этих произведений. Такого перевода не было до сих пор. Подстрочник даст возможность читателю, не владеющему аварским языком, познакомиться с поэтическим миром Расула Гамзатова в последние годы жизни. Это дорогого стоит.
Насколько я знаю, третий том книги «Мой Дагестан» не был написан настолько, чтобы его можно было отдельно издать. Я помню потрёпанный блокнот с сероватыми обложками с записями Расула - как бы продолжение двух предыдущих и начало третьего тома книги «Мой Дагестан». Там было всего несколько страниц, где Расул встречает главного героя Абуталиба в парке на лавочке, он был больным и ослабшим, в руках - самокрутка, пожелтевшие от дыма усы, которые Расул сравнивает с осенней листвой, Абуталиб умирает. Когда я спросил, кто же, Расул, должен прийти на смену Абуталибу в третьей книге, он ответил, что это будет новый герой - Чёрный Гасан из Хунзахской крепости.
Спрашиваю, не тот ли Гасан, твой учитель в Хунзахе, который упомянут в первой книге «Мой Дагестан», который был одновременно и муллой, и парторгом, венчал молодоженов в мечети, а потом вел их в сельсовет расписываться. «Он самый, хорошо, что ты помнишь его. Для третьего тома главным героем вместо Абуталиба должен быть именно он, ибо новая книга будет о новом Дагестане. А новый Дагестан сегодня очень похож на парторга и муллу Гасана - мы полностью от коммунистов не ушли, до шариата тоже не дошли, и все это перемешено в современном Дагестане, как в Чёрном Гасане», – сказал и довольно посмеялся.
В планах было у нас, что Расул напишет по очереди новые главы третьего тома «Мой Дагестан», я должен был помочь, чтобы он не повторялся в образах, да и собеседник заинтересованный вдохновлял поэта. Оттуда и упоминание моего имени, и незаконченного тома «Мой Дагестан». Точно такая же была судьба упомянутой поэмы про Махмуда и Муи, где он говорит: «Их повесть была печальной, и любовь более страстной и трагичной, чем у Ромео и Джульетты. Но, чтобы завершить эту повесть, во мне не доставало Шекспира. Думаю, некоторые отрывки из этого произведения уже можно было бы опубликовать. Наверное, это удастся сделать Бисавалиеву
В словах «во мне не доставало Шекспира» — знакомый нам в его творчестве гамзатовский почерк, самокритичность, как сам любил говорить «святое чувство недовольства собою», преобладание сомнения над самомнением. Что касается «отдельных отрывков этого произведения», к большому сожалению, я не помню ничего, кроме одной страницы в блокноте, которую он однажды читал дома, в рабочем кабинете, на улице Чернышевского. То стихотворение начиналось примерно так (рукописей не осталось, и не было опубликовано нигде):
Байбихьилин бакьулъа,
Бикьун к1иго нух араб.
Байбихьилан Бекьилъа,
Рокьи кьалде буссараб.
Байбихьилин г1асрудал,
Г1асияб ругънадаса.
Сараеволъул кьвагьи
Т1адмаг1арухъ раг1араб…
(Начнём с середины,
Где разошлись пути,
Начнём из аула Бетли,
Где погублена любовь.
Начнём с вековой раны,
Что поставлена в начале века,
Когда выстрел в Сараево
Услышали в горах Дагестана…)
Начало было мне понятно, но не совсем ясно, когда Расул в стихотворении упомянул выстрел в Сараево. Про себя я подумал, какое же это имеет отношение к горам Дагестана? Расул потому и был Расулом, что обладал энциклопедическими знаниями, мыслил масштабно и охватывал целую эпоху в своем творчестве. Что за Сараево, и почему их выстрел услышали в горах Дагестана для поэмы Махмуда и Муи? Оказалось, что первая мировая война, где участвовал поэт Махмуд была начата с выстрела и убийства наследника австрийского престола Франца Фердинанда. Дальнейшую судьбу этих отрывков не знаю, не думаю, что там было столько, чтобы отдельно их издать, ибо Расул Гамзатов был не тем поэтом, чьи произведения могли остаться неизданными, если они закончены.
По Халилбеку Мусаясул я помню его стихотворение, обращенное к женщине по имени Миясат, которая приехала из Америки на конгресс соотечественников в начале 1990-х, там он выражает восторг и почтение гениальному художнику с трагической судьбой и безграничной любовью к Родине. На том конгрессе впервые из уст Расула Гамзатова официально прозвучало имя Халилбека, которое было под запретом при Советах, т.к. он имел связи с руководством Германии. Хотя Мусаясул открыл Европе и миру панораму Кавказа через свои картины. Позже после возвращения на Родину его картин, творчества, перевода книги «Страна последних рыцарей» и «Мюнхенского дневника» выяснилось, что он занимался вызволением кавказских военнопленных из фашистских концлагерей, в нем еще теплилась надежда на возвращение домой, он безгранично любил свою малую Родину.
Расул Гамзатов на конгрессе соотечественников сказал: «Много славных имён дал Дагестан миру. Не одним именем великого имама Шамиля нас знает мир. У нас в ХХ веке был еще один Шамиль. Шамиль в искусстве – знаменитый художник Халилбек Мусаясул из Чоха, который словно факел освещал миру Кавказ через краски на холсте, освещал лиц и личностей Кавказа, ему так и не удалось вернуться на Родину, граница была на замке, свой конец нашел в далекой Америке». Что касается упомянутых в завещании Расула частей о Халилбеке, допускаю, что Расул имел в виду тот стих, посвященный Миясат из Америки, которая приезжала на форум соотечественников.
Стихотворение начиналось с таких строк:
Миясат, пайда щиб гьанжелъизег1ан
Мусаясул Халил хут1арав ани.
Дур сурат бахъизе яхъун ч1аралъул
Кавказалъул кьурул борхалъиялда…
(Миясат, жалею, что сегодня
нет в живых Мусаясула Халила
Написать тебя на полотне
На одной из вершин кавказских гор…)
Если в будущем мы с семьей Расула Гамзатова обнаружим что-нибудь больше из упомянутого в завещании произведений по Халилбегу Мусаясулу, мы вас непременно с этим познакомим – это появится новых гамзатовских изданиях. Еще важным и интересным для вас в этой книге есть то, что в моих письмах Расулу Гамзатову есть стихи, которых нет упомянутом выше завещании, они сохранились просто в моей памяти, и я цитирую их тут, в письмах Расулу Гамзатову.
За достоверность я отвечаю своей совестью, чему я вас призываю верить, более того, истинные ценители и знатоки гамзатовского стиля не дадут мне соврать, по крайней мере, потому что я не способен на таком уровне сочинить стихи за Расула. И книгу прошу принять как дань уважения памяти Расула Гамзатова, который оказал громадное влияние не только на меня, но и на моих родных и близких, которые жили далеко от поэта, в ауле Салда общества Джурмут в Тляратинском районе. В этом оторванном от большого мира суровом краю, где люди и медведи ходят вместе, в отцовском доме у камина проходили литературные вечера.
Не было в моем детстве еще и автомобильной дороги, а Расул Гамзатов «приходил» к нам со своими стихами, согревал наши души в длинные зимние ночи. Пусть эта книга будет своего рода моим отчётом перед вами по завещанию поэта, моим признанием и почитанием его безграничного поэтического дара. В первой части книги без хронологической последовательности будут идти мои письма Расулу, что раскроет вам и личность, и творчество поэта с другого ракурса. Во второй - его неизданные в отдельных книгах, упомянутые в завещании произведения, выделение в них неточностей и повторов, иные варианты этих строк и мой вольный, подстрочный перевод этих произведений на русский язык. С их помощью профессиональные переводчики раскроют большому миру самые гениальные стихи Р.Гамзатова последних лет, которые остались непереведенными с аварского языка. Пусть это будет своего рода началом исследования творчества Гамзатова и выхода этих произведений на русском и других языках мира. Да будет так!
С уважением, автор.
