Екатерина Робертовна Рождественская, кроме художественных книг, о которых я тоже планирую рассказать, пишет книги мемуарно- биографического характера – о своей семье, о родителях, бабушках, и о себе. Как сама она пишет, этапы своей жизни она делит по адресам проживания. Раннее её детство прошло в коммуналке на Поварской, и этому периоду посвящена её книга «Двор на Поварской». А в начале 60-х семья Рождественских получила долгожданную отдельную квартиру в новом доме на Кутузовском проспекте, рядом с гостиницей «Украина». Там Катя пошла в детский сад, а затем в школу. Об этом отрезке жизни Екатерины Робертовны, об этом ныне сверхэлитном районе Москвы рассказывает книга «Балкон на Кутузовском».
Рождественская, Е. Двор на Поварской. – М.: Э, 2020.
Первая из книг – «Двор на Поварской» - написана со слов бабушек-прабабушек и мамы с папой, поскольку в тот период Екатерины Робертовны ещё не было на свете, но написано так живо и с такими подробностями, как будто автор сама всё это видела и слышала.
После революции в Москву хлынул поток самых разных людей из самых разных мест. Все устроились по-разному. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Прабабушке и прадедушке Екатерины Робертовны, можно сказать, повезло, поскольку к тому времени в Москве уже жил их сын Арон, и занимал неплохую должность в Клубе писателей. Он и помог родителям с младшими детьми перебраться из Саратова и получить комнату в самом центре Москвы, в подвале прекрасной усадьбы, где прежде жил обслуживающий персонал (а кое-кто из прислуги там остался и после революции). Особняк этот вскоре тоже был отдан писателям, там и сейчас располагается ЦДЛ. Так что, можно сказать, что Екатерина Робертовна с самого детства находится в писательской среде.
Немалая часть книги посвящена истории особняка на Поварской, удивительным жизненным историям жильцов того дома. Но основной рассказ – о молодых писателях и поэтах, студентах Литературного
института, в котором училась мама Екатерины – Алла Киреева, где она встретилась со своим будущим мужем – Робертом Рождественским (в книге фамилии слегка завуалированы: Киреевская и Крещенский).
О самом Роберте Рождественском в книге не так много, но о его родителях, о непростом детстве, о сложных взаимоотношениях его матери с родителями жены Аллы мы узнать можем.
Побольше здесь о товарищах-поэтах, но тут тоже фамилии завуалированы – некоторые абсолютно прозрачно, как, к примеру, Белла Ахатова или Ярослав Смелый, а некоторые заставили меня полезть в интернет, и не всегда успешно. Так, практически можно догадаться, кто же такой Геннадий Пупкин, носивший яркие галстуки и пиджаки и ухаживавший за Беллой Ахатовой, но вот кто изображён на этой фотографии под фамилией Владимир и Стэла Соколовские, я так и не догадалась.
А история, в которую оказался замешан Ярослав Смелый и приведшая к смерти Стэлы, там описана интересная.
Рождественская, Е. Балкон на Кутузовском. – М.: Э, 2020.
Вторая книга – «Балкон на Кутузовском» - уже о 60-х годах.
Роберт Рождественский с супругой Аллой Киреевой в начале 60-х были на вершине популярности, много ездили по стране, а дочь Катя оставалась дома с бабушкой и прабабушкой – мамой и бабушкой Аллы Борисовны. Фактическим главой семьи в то время была прабабушка Полина Исаевна – ей и посвящена эта книга Екатерины Робертовны.
Замечательно описан быт московской семьи начала 60-х годов – семьи не простой, а достаточно обеспеченной. Еврейские бабушка и прабабушка с их страстью к хорошей и разнообразной кухне, к двойной опеке над внучкой и правнучкой, молодые родители с их литературным окружением – всё это описано ярко и с любовью. Так сочно описан процесс приготовления куриного бульона, что захотелось немедленно пойти на рынок, купить деревенскую курочку и сварить ароматный, вкусный, полезный куриный бульончик. И таких моментов в книге немало (это относится и к первой книге – там очень аппетитно описаны пирожки и лепёшки) – и про то, как взятый напрокат кот не захотел ловить мышей в чужой квартире, и про то, как семья готовилась к празднованию 80-летнего юбилея прабабушки – с непременным гусём на столе, и про нетрадиционно-забавных друзей бабушки Лидии Яковлевны, которая в молодости работала балериной в театре оперетты.
Если кто захочет узнать из этой книги о жизни и творчестве Роберта Ивановича Рождественского, то, пожалуй, эти ожидания не сбудутся. О знаменитом поэте во второй книге его дочери не так много – в
основном вехи его разъездов по стране и по миру, и лишь в конце чуть побольше – о его творческой жизни.
Что не понравилось в книгах. Книги задуманы и написаны как абсолютно биографические – об очень известном в нашей стране человеке, с приложением фотографий из семейного альбома, но по какой-то причине автор сочла нужным слегка завуалировать фамилии родителей – даже в приведённых отрывках из писем. В книгах Роберт Рождественский и Алла Киреева стали Робертом Крещенским и Аллой Киреевской. На мой взгляд, это получилось ненатурально и даже (да простит меня Екатерина Робертовна) глупо. Но основная беда не в этом, а в том, что не выдержан стиль. Автор, похоже, сама запуталась в именах-отчествах, и свою бабушку с отцовской стороны называет то Верой Павловной (в приведённых письмах), то Верой Петровной (в основном тексте книги), а фамилию мамы - то Киреева, то Киреевская. Такая же путаница и в подписях к фотографиям.
Второе. Насколько подробно описаны истории жильцов дома на Поварской, настолько мало пишет Екатерина о своих прабабушке и прадедушке и их домосковской жизни. Даже фамилия их не упоминается в книгах ни разу. Везде пишется: «семья Киреевских». Но фамилию Киреева (по мужу) носила только бабушка Екатерины – Лидия. У её же родителей, братьев и сестры фамилии были совершенно другие.
Третье. Опять же не знаю, по какой причине Екатерина Робертовна решила писать книгу (вторую) не от первого лица, что было бы, на мой взгляд, гораздо органичнее, а от третьего, называя себя - Катькой, бабушку - Лидкой, прабабушку - Полей, отца – Робкой, маму – то Алёной, то Аллусей. Вот маленький пример:
"Утром в хорошие дни Лидка обычно отвозила Катьку в детский сад, недалеко, две остановки к центру, через реку и сразу на той стороне улицы, в Девятинском переулке, около пустующей церквы, отданной под склад, и стоял детский сад Литфонда. Там Катя занималась всякими детскими делами часов до пяти, потом Аллуся ее забирала, и весь день у всех был вполне свободен. Алена довольно быстро нашла общий язык и подружилась с директором сада, бывшей фронтовичкой с прокуренным басом Еленой Васильевной, шумной, гостеприимной и веселой. Бывало, Катьку оставляли у нее и на
пятидневку, условия в саду были прекрасные, воспитательницы вышколенные, гулянье под присмотром, еда здоровая, пятиразовая, а девку надо было постоянно откармливать, очень уж она болезненная получилась, худющая, не зря ее глистой в детсаде обзывали. А что делать-то оставалось, Роба с Аленой много разъезжали, Лидке хоть и жалко было внучку так надолго отдавать, но тоже не очень справлялась и с домом, и с не самой молодой Полей".
Четвёртое. Показалось мне, что школу свою (заметим – элитную, английскую) Екатерина описала с передёргиванием. В самом деле, трудно мне было поверить, что в московской элитной школе середины 60-х годов после летних каникул детей проверяли на педикулёз и порой весьма продуктивно, и брали у всех учеников анализы кала на яйца глистов. Даже в провинции такого не было – по крайней мере, ни я, ни мои подруги-друзья-сёстры-братья о таком не помнят. (Я не о том, что не было у детей вшей или глистов, я о том, что в школах это не проверяли, тем более таким образом).
«В эти же первые дни начала учёбы, после долгого и свободного от школы лета, всем ученикам, поголовно, от первоклашек до взрослых юношей и девушек из выпускных классов, было предписано сдавать анализ кала на яйцеглист, чтобы отследить, не развелось ли червей за лето в советских школьниках. Вдруг они, черви, а не школьники, переползут на учителей или, упаси боже, на самого директора с дебелой секретаршей? А как проверить? Только покопавшись в экскрементах. Для приёма анализов, опять же у входа, рядом с отборочно-проверочной комиссией ставили большое цинковое ведро, куда надо было кидать анализы, упакованные в подписанные спичечные коробки, чтобы стало ясно, чей яйцеглист там сидит. Вонь в гардеробе в такие дни стояла совсем не гардеробная и даже не керосиновая. Запахи радостно смешивались в экстазе, сшибая с ног каждого входящего в школу, и пропитывали одежду так, что «школой» попахивало потом и дома.
Многие дети просили бабушек кинуть коробочку в ведро, уж очень самим было неловко. Но Катя с удовольствием вбрасывала своё родимое говнишко в сторону строгих тётенек, стараясь не попасть в ведро, а хотя бы по их учительским ногам. И взрослый визг потом так приятно звенел в детских ушах…
А как ещё можно было отомстить за поруганное школьное детство?»
Мда… Про поруганное детство – это, пожалуй, сильновато будет…
Но тем не менее, читать было интересно. И, к слову сказать, из странички Екатерины Робертовны на фейсбуке я узнала, что она задумала написать третью биографическую книгу. Я, наверное, читать её буду.
Ранее этот материал был размещён мною здесь: https://my.mail.ru/community/knigi/066E0D17897C9549.html
