И днём, и ночью, делая краткие остановки, по дороге, ведущей из столицы в Манису, ехал одинокий путник. Покачиваясь в такт шагу резвого скакуна, приметливым взглядом смотрел он на простиравшуюся до самого горизонта бескрайнюю дорогу.
По обочине дороги росли низкорослые деревья, облюбованные разжиревшим вороньём, за которыми легко можно было укрыться разбойникам. Но путник их не боялся. В лесу, разросшемуся по обеим сторонам дороги, порой слышался вой волков. Но путник их не боялся. Потому что прямо над ним в воздухе парила гордая птица сокол. Смелым путником была Разие, славная дочь султана Сулеймана, а гордой птицей – сокол Шахин, верный друг и защитник девушки.
После полудня второго дня пути показались сперва минареты, а затем и стены дворца в Манисе, сверкающие мрамором его башен. Путь подошёл к концу, и верные друзья расстались, чтобы иногда встречаться вновь.
Подъехав к воротам, Разие, несмотря на усталость, бойко спрыгнула с лошади и передала её охраннику, велев отвести на конюшню. Быстрым шагом девушка пошла по аллее к дверям дворца. Не входя внутрь, она первым делом спросила стражника, всё ли в порядке, приехал ли Яхья-паша.
- Да, Разие-султан, Яхья-паша уже два дня как приехал, о последних новостях мне неизвестно.
Разие одобрительно кивнула, подумав, что плохие новости распространяются быстро, и охранник бы уже о них знал. Значит, во дворце всё по-прежнему. Это уже хорошо.
- Скажите Махидевран-султан, что я приехала и иду к себе в комнату, - бросила она на ходу девушкам-служанкам, и отправилась в свои покои.
Открыв дверь, она вздрогнула, посмотрев на то место на полу, где недавно лежала отравленная Гюльшах-хатун. Гоня от себя тяжёлые воспоминания, девушка устало, прямо с ногами, гудевшими, словно огромный рой пчёл, опустилась на тахту. Закрыв глаза, Разие откинулась на спинку дивана.
Через несколько минут двери распахнулись, и в комнату буквально вбежала Махидевран-султан.
- О, Аллах, благодарю тебя, моя дочь со мной! – вознесла она хвалу Всевышнему и обняла Разие, не успевшую встать с дивана. – Рассказывай, как ты съездила, были ли трудности в пути? Как отнёсся к твоему приезду повелитель? – Махидевран засыпала вопросами дочь.
- Матушка, я очень рада Вас видеть, я всё Вам сейчас расскажу. Только, прошу Вас, не томите, сначала ответьте мне, как состояние Гюльшах-хатун? – взмолилась Разие.
- Гюльшах ещё не пришла в себя, но состояние её улучшается. Во дворец почти сразу после твоего отъезда прибыл Яхья-паша и принялся за дело. Его прогнозы хорошие. Он говорит, что первая помощь была оказана правильно, что очень много значит для дальнейшего лечения. Он похвалил тебя и Фахрие-калфу, когда узнал, что эту помощь оказали вы, - горделиво произнесла госпожа.
Разие зарделась от смущения. Только сейчас, немного отдохнув и услышав добрые известия, она поняла, что скоро встретится со своим женихом. Душа девушки затрепетала, заставляя глаза загореться лучезарным блеском, а щёки – покрыться нежным румянцем.
Наблюдая за меняющимся состоянием дочери, Махидевран засветилась от умиления. Матери благостно было осознавать, что её дочь счастлива.
- Доченька, если хочешь, отдохни, а потом мне всё расскажешь, - решила она пожалеть свою девочку, понимая, как та устала, проведя столько времени в седле.
- Нет, мама, мне не терпится поделиться с тобой. Если бы ты знала, что там произошло, и как меня удивила Михримах! А когда мы побеседуем, я бы очень хотела пойти в хамам, - сморщила свой носик Разие.
Махидевран-султан, ни слова не говоря, поднялась с дивана, подошла к двери и, открыв её, громко произнесла:
- Подготовьте для госпожи хамам!
Вернувшись к дочери, удобно устроившись рядом, Махидевран приготовилась слушать.
Рассказ девушки был долгим и сопровождался многочисленными восклицаниями.
Закончив повествование о своей поездке в Топкапы, Разие в замешательстве посмотрела на мать.
- Мама, ты не удивлена? Ты так смотришь на меня, как будто всё это знала. Но откуда? Кто мог тебе рассказать? – недоумевала дочь.
Женщина встала с дивана и тяжело вздохнув, подошла к дочери. Взяв в свои мягкие руки её милое личико и по-матерински нежно вглядываясь в бесхитростные глазки, она начала говорить, внятно произнося каждое слово:
- Доченька моя, когда-то и я была такой же как ты, искренней и доверчивой. Я и подумать не могла, что человек способен на любую подлость ради исполнения своих желаний. Лишь со временем я выстрадала своё прозрение. Я поняла, что находиться в гареме равносильно пребыванию в звериной стае хищников. Если ты имеешь красивую шкуру, то должен иметь острые зубы, когти и незаурядный ум, чтобы защищаться. Иначе тебе здесь не выжить, будь ты хоть трижды султанша. Когда я поняла, что Михримах стала считать тебя соперницей, я испугалась. Она вскормлена и выращена матерью, искушённой в интригах. Ты же мой ребёнок, и тебе чужды козни и происки, как и мне. До этого чудовищного события с отравленным подарком я ещё надеялась, что Михримах не решится на серьёзные действия. Но она предприняла их. Хвала Всевышнему, он спас тебя, хотя и посредством другого человека. Мы всю жизнь будем обязаны нашей верной Гюльшах.
- Мама, но почему ты мне раньше ничего не говорила? Почему не предупредила, что ожидать от Михримах?
- Хорошенько подумай и ответь мне, дочь, а ты услышала бы мои слова до того, как случилось несчастье, ты поверила бы им? Или снисходительно подумала бы, что мать преувеличивает опасность, слишком заботясь о своих детях? Скажи, ты поверила бы Гюльшах, если бы она тебе сказала, что подарок, присланный тебе сестрой, обильно полит ядом? Ты не прогнала бы её из покоев, возмутившись безосновательными подозрениями? Ответь мне сейчас, Разие.
Разие смотрела на мать широко раскрытыми глазами, по которым было видно, в каком смятении находятся её сердце и душа. Самое главное, её красивая головка была ещё и умной. Девушке понадобилось время, чтобы осмыслить и понять слова матери.
- Мама, я подумала и готова дать тебе ответ. Я не услышала бы тебя раньше, я и вправду подумала бы, что ты слишком опекаешь нас с Мустафой. Мне стыдно, но и Гюльшах я хотела прогнать из комнаты, когда она вырвала у меня из рук накидку, ты и в этом права, моя мудрая любимая мама. Я всегда буду благодарить Аллаха, что он послал мне такую мать, как ты, - сказала Разие и заплакала от переполнявших её чувств.
Махидевран заключила свою дочь в утешительные объятия, стала гладить её по спине, по рукам и приговаривать при этом:
- Успокойся, моя девочка, самое главное, что сейчас ты меня услышала, теперь я спокойна, ты уже не будешь такой доверчивой и наивной.
Разие вдруг подняла голову и посмотрела на мать пытливым взглядом блестящих от слёз глаз в мокрых пушистых ресницах.
- Мама, а как же валиде-султан? Она была такой доброй, такой искренней, открытой, как же она смогла выжить в таких условиях? – недоумённо спросила Разие.
- Валиде-султан смогла не только выжить, но и победить в жестокой борьбе, и привести к трону своего сына. Да, она была открытой и доброй, но лишь с теми немногими, кому доверяла. Да прибудет её душа в Раю! Аминь!
- Аминь! – горячо повторила за матерью дочь.
Они бы ещё долго сидели, обнявшись, ставшие ближе друг другу после столь доверительной и важной беседы, но в комнату постучали, и вежливый голос служанки произнёс:
- Госпожа, хамам готов, будут ли ещё указания?
- Нет, ступай, - ответила Махидевран, и девушка вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
- Разие, отдохни как следует, я прикажу подать тебе ужин. Я понимаю, что тебе не терпится увидеть Яхью-пашу…- начала говорить мать и остановилась на полуслове, потому что Разие, смутившись, прервала её.
- Мама…- сказала девушка, опустив глаза.
- Доченька, да что же ты стесняешься своих чувств? Это вполне нормально, вы любите друг друга и давно не виделись. Представляю, как не терпится Яхье-паше тебя увидеть, - понимающе улыбнулась Махидевран, - попозже вечером мы заглянем к нему. Надеюсь, у него будет немного свободного времени. Он такой молодец. В первое время не отходил от Гюльшах ни на минуту. Потом разрешил дежурить у её постели Фахрие-калфе и Амберу-аге.
После этих слов Махидевран-султан направилась к себе, приказав по пути подать ужин Разие-султан, когда та вернётся в свои покои. А Разие с нетерпением проследовала в хамам, предвкушая удовольствие от горячего расслабляющего пара, живительной влаги и божественных ароматных натираний.
По графику дежурить около Гюльшах-хатун должен был Амбер-ага. Он исправно выполнял свою задачу, загодя приходил в комнату с больной хатун. Он очень переживал за хазнедар и иногда присаживался к ней на кровать, чтобы, упаси Аллах, не пропустить что-нибудь важное в её состоянии. Ведь Яхья-паша велел внимательно следить за дыханием женщины, за её глазами. Вот и сейчас Амбер-ага сидел на кровати рядом с больной и неотрывно смотрел то на вздымавшуюся грудь, то на закрытые глаза Гюльшах. Лишь время от времени он переводил взгляд на столик, где стояли разные скляночки, бутылочки с разноцветным порошком и жидкостями, а также маленькие причудливые весы. “Хмы, - усмехнулся Амбер, - и такие бывают, а я думал только те, что на кухне, на которых продукты взвешивают”. Но он тут же принял серьёзный вид и стал внимательно смотреть на глаза Гюльшах.
А Гюльшах всё ещё находилась в плену грёз, заменивших осознанное состояние мозга.
Как будто она стояла посреди аллеи дворцового сада, который плотной пеленой обволокло туманом. Вдруг в противоположном конце аллеи туман стал рассеиваться, и появилось маленькое светлое облако. Быстро разрастаясь, оно превратилось в светящийся шар, из которого показалась фигура человека. Гюльшах сощурилась, вглядываясь в силуэт, и возликовала, потому что к ней навстречу шёл её Паша. Она уже и забыла, как он был красив: чёрные как смоль блестящие волосы, такие же аккуратно подстриженные борода и усы, прекрасные карие глаза и сильные ласковые руки, которыми он иногда гладил её косы, так полюбившиеся ему. Паша подошёл, остановился и заговорил:
- Моя Гюльшах, наконец-то ты так близка ко мне, я вижу порой тебя, но ты очень далека от меня. Здравствуй, моя пери.
Гюльшах от счастья хотелось петь, но она принялась рассказывать своему Паше, как поживает без него, как скучает по нему, что у неё есть семья, правда, не кровная, но ставшая родной.
- Я всё знаю, моя пери. Тебя там любят, мне радостно это видеть.
- Паша, я так скучаю по тебе, забери меня к себе, ты же обещал, что мы будем вместе, - решилась высказать свою просьбу женщина.
- Моя Гюльшах, мы с тобой обязательно будем вместе, обещаю тебе. Но не время ещё. Придёт время скорби, и твоей семье очень понадобятся твоя помощь и поддержка, - сказал Паша и, кивнув на прощание, ушёл вдаль, не оборачиваясь.
Гюльшах прокричала ему вслед:
- Паша, скажи, что случится? Беда? С кем это случится? Кто это будет? Кто это?
От сильного потрясения к женщине вернулось сознание, и она открыла глаза. Прямо над собой она увидела лицо Амбера-аги, который широко улыбался и радостно повторял:
- Это я, Гюльшах-хатун, это я, Амбер-ага. Вы что, не узнаёте меня?
Гюльшах, ещё не полностью вернувшись в реальный мир, медленно произнесла:
- А Паша…где…Беги …за Пашой…мне…надо…спросить…
- Слушаюсь, Гюльшах-хатун, я мигом, Яхья-паша здесь, во дворце, - сказав это, Амбер-ага резво вскочил на ноги и понёсся по коридорам, крича на ходу “Кто видел Яхью-пашу, кто видел лекаря Яхью-пашу!”
Яхья в это время беседовал с Махидевран-султан. Услышав крик евнуха, оба выглянули в коридор и заметили пробежавшего мимо Амбера-агу, сделавшего очередной вираж из-за угла. Пробегая, евнух увидел боковым зрением на пороге открывшейся двери госпожу и молодого лекаря и попытался затормозить, скользя тапками по мраморному. Наконец, ему это удалось, и он, подойдя ближе, затараторил:
- Яхья-паша, скорее, Гюльшах-хатун пришла в себя, правда, пока не узнаёт никого, “кто ты, кто ты” говорит мне, а я низко склонился, чалму даже снял, говорю “это я, Амбер”, а она “пашу мне позови”…
Яхья, не дослушав слугу, быстро шагал в комнату, где лежала больная. Гюльшах в это время уже полностью пришла в себя, но сказанные привидевшимся Пашой слова крепко засели ей в голову. Глядя на Яхью-пашу, она медленно спросила его слабым голосом:
- Как…Разие…султан…
Зная историю с отравленным кафтаном, Яхья понял по-своему вопрос Гюльшах и быстро ответил:
- С Разие-султан всё в порядке. Она не пострадала.
- Слава…Аллаху…- также медленно произнесла Гюльшах и закрыла глаза.
Яхья осмотрел женщину и остался доволен результатом обследования. Пригласив в комнату дворцового лекаря, Мусу-эфенди, молодой учёный вкратце посвятил его в состав и происхождение коварного яда, сказав, что более подробное изучение требует времени.
- Муса-эфенди, в моём дальнейшем нахождении здесь не вижу необходимости. Вы сами прекрасно справитесь. Жизни Гюльшах-хатун ничто более не угрожает. Вы знаете, что и в каких пропорциях следует давать больной. Она женщина крепкая и быстро встанет на ноги.
- Яхья-паша, позвольте старому лекарю выразить Вам преклонение перед Вашим умом и знаниями, - поклонившись, уважительно произнёс Муса-эфенди.
- Спасибо за добрые слова, Муса-эфенди, Ваш драгоценный опыт не менее важен, чем мои знания, - сказал ответное слово Яхья.
Поклонившись друг другу, коллеги тепло расстались.
Яхья пребывал в состоянии приятного волнения. Он понял, что, наконец, сможет увидеть свою Разие. Нетерпеливое ожидание превратилось в сладкое томление.
Испытывая сердечный трепет, молодой человек, несмотря на позднее время, решился навестить Разие. Солнце ещё не укатилось за горизонт, лаская своими прощальными лучами всё, что попадалось под его угасающий светящийся поток. Заглянуло оно и в комнату Разие-султан, то ли из любопытства, то ли пожелать спокойной ночи, но в любом случае с добрыми намерениями. Проникнув через щёлочку в ставнях окна, солнечный лучик пробежал по столу и остановился на прекрасных волосах девушки, заставляя их своими поглаживаниями переливаться причудливыми огоньками.
Отдохнувшая и расслабленная после посещения хамама султанша сидела на диване в охватившей тело неге.
В дверь постучали, и в комнату вошла девушка-служанка, неся большое серебряное блюдо, уставленное несколькими тарелками с едой. Махидевран-султан по просьбе Разие велела накрыть стол для совсем лёгкой трапезы.
Едва за служанкой закрылась дверь, как снова послышался стук. “Наверное, девушка забыла напитки”, – подумала Разие, не увидев на столе шербет или компот, а пить после хамама очень хотелось.
- Входи, - сказала она.
И на пороге появился Яхья. От неожиданности девушка замерла. Молодой человек тоже остановился, как вкопанный. Разие полулежала на невысоком ложе, складки шёлкового платья волнами обхватывали круглые бёдра и спускались вниз, обволакивая стройные ноги. Не прикрытые вуалью волосы игриво переливались в лучах заходящего солнца, нежный румянец слегка касался щёк, алые губы манили…
Сердце мужчины замерло от такой красоты. Девушка была соблазнительна и очень желанна.
Первой пришла в себя Разие.
- Яхья, здравствуй, я очень рада тебя видеть. Матушка сказала, когда ты немного освободишься, мы сможем повидаться с тобой, - смущённо проговорила Разие, быстро встав с дивана и поправив платье.
- Приветствую тебя, моя Разие, все дни я мечтал об этой минуте. Гюльшах-хатун пришла в себя, я оставил с ней Мусу-эфенди и решил сам прийти к тебе. Надеюсь, в этом нет ничего страшного? – поинтересовался молодой человек.
- Какая хорошая новость, спасибо Яхья, ты наш спаситель! Правильно сделал, что решил прийти сам. Думаю, матушка не рассердится, - ответила девушка. – Яхья, а ты похудел, видно так много работал, что тебе не хватало времени на еду. Прошу, раздели со мной трапезу. Тебе надо плотно поесть, - заботливо сказала девушка.
Яхья посмотрел на поднос с кушаньями и улыбнулся. Не поняв, чем вызвано его веселье, Разие в растерянности тоже взглянула на стол, подготовленный к ужину. Переведя взгляд на Яхью, девушка понимающе улыбнулась ему в ответ, а через пару секунд они оба залились весёлым смехом. Стоящая на столе тарелка с парой перепелиных яиц и ещё одна, на четверть заполненная миндалевым супом, – всё это совсем не походило на плотную трапезу, которую ещё предлагалось и разделить.
Вволю насмеявшись, молодые люди сели на диван, нежно взявшись за руки. Робкие прикосновения кружили обоим головы, и Разие с Яхьёй наслаждались сладостными минутами, проведёнными вместе.
Девушка всё же позвала служанок и велела накрыть стол полноценной едой для двоих. Молодым людям доставляло большое удовольствие ужинать вместе. Они чувствовали себя ближе и роднее, словно превратились в нечто целое и неделимое.
Вечер был упоительным, время расставания неумолимо подкрадывалось. Яхья и Разие встали и нехотя подошли к двери. Молодой человек нежно взял руки девушки в свои и тихо, почти шепотом, проговорил:
- Любовь моя, Разие, сейчас мы расстанемся, но я уверен, ненадолго. Впереди нас ждёт безграничное долгое счастье! – От избытка чувств горло Яхьи перехватил комок и, чтобы удержаться от слёз, он шутливо продолжил:
-Когда-нибудь в глубокой старости мы будем вспоминать этот восхитительный вечер, и я расскажу своим многочисленным внукам, как их бабушка хотела уморить меня голодом.
Взволнованная первой частью обращения жениха, Разие медленно меняя своё состояние, громко рассмеялась и нежно хлопнула Яхью по плечу. Она понимала и любила юмор своего любимого человека. А Яхья радовался разумности своей невесты.
Молодые люди расстались на несколько месяцев, чтобы вскоре соединиться на всю жизнь.
