Франт, а в миру Игорь Сергеевич Левин, очень ценил комфорт. Он ел из красивой посуды. Пил хорошее вино из бокалов Императорского Двора. С далекой юности Франт сохранил привычку дорого и со вкусом одеваться. Ему не нравились джинсы, футболки, кроссовки – вся та одежда, которую полюбили люди всех возрастов и профессий. Манеру просто и без затей одеваться Игорь Сергеевич считал элементарной ленью и расхлябанностью. Пиджак с иголочки и свежая сорочка требуют самодисциплины и организованности, раннего подъема и аккуратности.
Франт давно не отпаривал брюки сам, доводя стрелки до такой степени, что порезаться можно. Но когда-то, лет пятьдесят назад, Франт каждое утро не ленился и вставал в пять утра, чтобы привести в себя в порядок.
«Дворянские корни, не иначе», — с улыбкой думал он.
Воровское общество презирало сибаритов. И все же он, сибарит до мозга костей, возвысился над ними, грязной шайкой, сбродом и чернью. Франт посмеивался над сводом воровских законов, устроенным так, как удобно было именно ворам. История показывала: стоит появиться хоть какому-то сообществу, рыцарям, джентльменам, религиозным служителям, государственным деятелям или своре обыкновенных воров и убийц – тут же ими создавались правила. И правилам следовали все члены нового клуба.
Он посмеивался, но подчинялся. Что делать, надо соответствовать, чтобы достигнуть своей цели. И соответствовал всю жизнь, с первоходки по малолетке. И потом. И дальше, все тридцать лет, с небольшими перерывами на воле, отсидки по лагерям.
Сейчас он наслаждался прекрасными мелочами: изысканной едой, созерцанием дорогих картин, удобством и красотой старинной мебели, мастерством ювелирных кудесников. Франт искренне считал, что имеет на это полное право. Чем он хуже заслуженного артиста или прославленного генерала? Стаж у Франта долгий и тяжелый, не легче, чем у какого-нибудь военного. На зоне слабакам не выжить. Да и сильным – не просто. Чтобы управлять сворой, нужно суметь победить эту свору, не бояться ее, заставить себя уважать. Как в волчьей стае. Никаких чувств и эмоций, холодный разум и сердце воина. Неужели он, Франт, не заслужил себе спокойную старость?
Да и где эта спокойная старость? Нет ее. Жизнь бурлит ключом, не давая передыху. Интересное время настало, почему он не молод? Ведь сейчас к нему шел такой фарт, какого он не видел все свои годы! Бери, пользуйся, разделяй, властвуй, создавай империю и разрушай другие. Франт так и делал, пока не попался ему на победоносном пути человечишка. Кто он? Что он? С какого перепуга вообразил себя равным Франту? Глупый, не стоит перечить сильному – и все будет хорошо. Но ведь он посмел. Тем хуже для него.
Личный медик, Мария Капитоновна, отметила на днях:
- Игорь Сергеевич, поразительные результаты! Давление как у космонавта!
- Мария Капитоновна, ничего удивительного! Ранние подъемы и умеренность во всем! – улыбался Франт.
Но он знал: это азарт. Борьба! Шахматная партия.
Франт ценил Игорька, своего молодого тезку. Игорь Петрович Ильин был молодой копией Франта. Амбициозный, сдержанный, безжалостный и хитрый. А еще – умный. И ум – холодный, острый, с хирургической точностью определял любые цели и задачи. Франт обратил внимание на этого «студента» десять лет назад. Тогда Ильин придумал гениальную по простоте финансовую пирамиду и обратился к Франту за поддержкой. Юридических знаний и гения для осуществления задуманного маловато. Нужна была крыша. Такой крышей Франт и стал для молодого Игорька. А потом и вовсе прибрал к себе толкового паренька. С тех пор Ильин – правая рука Франта.
Изящно сработал. Молодец. Девочка сама побежала за Игорем, без принуждения. И теперь она у них. Нет-нет! Никаких грязных хат, жертва не прикована наручниками к ржавой батарее, ее кормят изысканной едой и поят родниковой водой, как золотого овна.
- Ягненок не должен знать, что его заколют через пять минут, — повторял Игорь Ильин, — пусть думает девочка, что купается в любви и снимается для рекламы. Мне даже нравится роль фотографа. Я просто отдыхаю душевно.
Он улыбался, показывая великолепные зубы. Хищник. Ничего святого. Иногда Франт даже побаивался его. Полная вменяемость. Уж не маньяк ли Игорек? Не является ли излишней роскошью – держать при себе ручного маньяка?
- Что папаша? Суетится? – спросил Франт Игорька.
- Затих. Он со слезами не прибежит. Мне даже интересно, что он предпримет, — Игорек отпил из бокала. — Игорь Сергеевич, меня всегда восхищало ваше умение разбираться во вкусовых оттенках вин! Какой изысканный букет!
Франт и его советник обедали в уютной столовой небольшого особняка, расположенного на берегу Финского залива под Сестрорецком. В камине потрескивали дрова. Отсветы огня отражались в красных и синих стеклах витражных дверок массивного буфета из красного дерева. Тяжелый ореховый стол был накрыт на двоих. Дворецкий (О! Как аристократично!) принес серебряный поднос, на котором теснились начищенный до блеска кофейник, сливочник и две тончайшие до прозрачности, фарфоровые пары.
- А если папаша не придет? Все-таки, дочка ему не родная. Он, кстати, знает об этом? – Франт отхлебнул из чашечки.
- Не думаю. Даже если знает, все равно придет. Ответственный папаша, — ответил Игорек, — мне поведал эту чудесную информацию один лотошник. Ребята отжимали у него ларьки. И он упал на колени. Там у них прямо драма достойная мексиканского сериала!
- Игорь, мне кажется, что вы папашу недооцениваете. Игрок он осторожный, — заметил Франт.
- Вот именно, Игорь Сергеевич. Очень интересно за ним наблюдать. Я тоже думал, не проще ли его убрать сейчас, пара выстрелов – и готово. Алина – прямая наследница. Бизнес наш. Никакого «мошенства». Но я понял, что вам будет скучновато. Грубо как-то.
- А не готовит ли папаша какое-нибудь душераздирающее досье на мое скромное имя? - спросил Левин.
- А нам-то что? Слава богу, законники веселы и сыты. Вашими стараниями, Игорь Сергеевич. Ну, появится какой-нибудь сумасшедший журналистишка, так ведь с ним-то церемоний проявлять не стоит. Жить все хотят! – Игорек подлил в чашечку немного сливок.
- Разумно. Разумно. Хорошо, а что вы, дорогой мой, будете делать со своей юной пленницей? – под кустистыми бровями Франта блеснули льдистые глаза.
- Продам Гураму. Он очень ценит беленьких девочек. Жаль, что она теперь лишена невинности, — Игорек притворно вздохнул, — девственницы весьма дорого ценятся на рынке. Но можно ведь ее и подлатать, не правда ли?
- Да вы редкостный циник, Игорь! – улыбнулся Левин. — Кстати, о Гураме. Как у нас идут дела с поставками?
- В процессе. Сделку оформили еще на прошлой неделе. В среду пойдет первая фура, — Ильин чеканил каждое слово.
- Таможня?
- Слепа, как крот, — у Игорька на любой вопрос сразу находился четкий ответ.
Франт сделал знак дворецкому. Тот мгновенно убрал лишнее со стола. Франт встал, прошел к камину и закурил ароматную сигару.
- Я иногда думаю, Игорек, есть ли бог на свете? По понятиям ли – вести бизнес с врагами отечества. Мне даже любопытно узнать, какая кара меня ждет на том свете...
Игорь Ильин смахнул с брюк невидимые пылинки и промокнул тонкие губы салфеткой:
- Бога нет, Игорь Сергеевич.
***
Валерий ждал этого. Предчувствовал, как волк предчувствует скорую гибель. Слишком все гладко, слишком спокойно протекала жизнь семьи в Польше. «Бухгалтер» регулярно присылал позитивные сообщения, похожие друг на друга как близнецы. Валерий напрягался, читая послания Андрея и не находил себе места от беспокойного ощущения какой-то неправильности, фальшивости, что ли? В голове не складывался сложный пазл, ныне очень модная мозаика, и он все никак не мог найти нужный фрагмент.
Наталья огорошила звонком. Валерий дал ей номер телефона, зная, что она никогда не позвонит без причины. Не тот человек Натка, чтобы сообщить мужу о том, что соскучилась. Он внутренне содрогнулся, когда увидел на определителе знакомые цифры домашнего телефона Наташи. Мама умерла? Что-то случилось с Машкой?
- Здравствуй, – знакомый, родной до боли голос.
- Здравствуй, — ответил Валерий. Он ждал.
- Могу тебя поздравить, дедуня, — сказала Наталья, — и очень скоро.
А потом она отключилась.
Валерий выдохнул с облегчением. К горлу подступил комок. Ну вот, теперь и он – «дедуня». Давно ли он был молодым дураком? Теперь стал старым дураком. Вот и вся разница. Да еще где-то, на древней земле, появилась малюсенькая надежда на счастье. Надежда и тревога, новая любовь и вечная боль. Пусть родится девочка. И пусть у нее будет хороший дед. «Дедуня». Валерий в первый раз в жизни заплакал как школьник.
Нужный фрагмент пазла нашелся слишком поздно. В офис, где работал Валерий, однажды кто-то постучался. Петрович открыл дверь. Молодой мальчишка, и семнадцати нет, стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу. В руках – почтовый ящик.
«Мина», - пронеслось в голове у Валерия.
- Петрович, не двигайся, — четко и раздельно, стараясь сохранять спокойствие, сказал он.
Парень, что-то почувствовав нехорошее, бросил ящик и рванул вниз по лестнице. Валерий и Петрович рухнули на пол. Ничего не произошло. Ящик грохнулся с глухим звуком и застыл. В кабинет влетел охранник:
- Валерий Алексеевич, мы задержали пацана. Доставить?
- Валяй, — ответил Валера, и какого... как вы его пропустили?
Привели взъерошенного мальчишку.
- Я ничего не знаю! Мне сказали, я и принес! – кричал он.
- Открывай! – приказал Петрович.
- Да блин, дяденьки, я-то причем? – паренек чуть не плакал.
- Открывай! – рявкнул Валера.
Петрович вручил мальчишке нож. Тот дрожащими руками принялся отдирать крышку от ящика. Боязливо заглянул внутрь и заорал от ужаса, мгновенно отпрыгнув от стола.
Валерий, охранник и Петрович склонились над содержимым посылки. В ящике была... голова «Бухгалтера», старинного друга Валерия, верного Андрея, скромного, маленького, лысоватого человечка, над которым так любила подшутить веселая вахтерша с Наташиного предприятия.
Сообщения из Польши посылали совсем другие люди. Что произошло с семьей?
***
Франт отпустил Игорька. Старые кости требовали отдыха. Он отдал необходимые распоряжения Бурцеву, начальнику охраны, и отправился в спальню.
- Марии Капитоновне позвонить? – тактично спросил Бурцев.
- Нет, Виктор, ступай.
Бурцев открыл дверь перед Франтом:
- Спокойной ночи! – и удалился неслышно. Здоровенный мужик, бывший спецназовец, он передвигался по-кошачьи мягко.
Франт криво усмехнулся. Мария Капитоновна, вот имечко у бабы. Как у древней старухи. А ведь ей всего тридцать пять лет. И рядом с ним Маша находится уже десять годочков. Крутая, спелая как черешня. Эта спать не даст – наизнанку выложится. А утром – как и не было ночи:
- Здравствуйте, Игорь Сергеевич. Давайте-ка проверим ваше давление! – ни искринки, ни полунамека даже на веселую ночку.
С годами постельные радости прискучили, но Машу Франт не списывал с корабля. Толковая девка, знает его организм до последней косточки. И... Уж очень эта Маша походила на ту, молодую, яркую, веселую. Что с ней теперь? Поди, уже старуха дряблая и сморщенная. Годы никому не приносили пользы. Разве что только святым. А Франт, увы, не святой.
Ту Машу он сейчас видеть не хотел. Ведь тогда разрушится что-то такое, хорошее и хрупкое, что у него осталось. Всякие разные женщины были у Игоря Сергеевича: и проститутка Аллочка с Крестовского, и маруха Бзыга с Петроградской стороны, и Евгения Алексеевна, пышная дама – жена какого-то дипломата. Всякие. Но Машу из Новгорода он помнил всегда. Даже не ее саму, а круглую грудку, которую Маша старалась прикрыть изодранной кофтенкой. Столько трогательной женственности и чистоты было в этом отчаянном жесте!
И потом, когда Франт привел Машу на только что обнесенную хату. Как смело тогда Маша расстегнула пуговички на блузке. Как на амбразуру кинулась. Вся распахнулась перед ним, доверчивая, прекрасная, юная...
Он ведь чуть не женился. Вот смеху-то было бы. Замели легавые на следующий вечер. И понеслась дальше жизнь – только держись. Лагеря, лагеря. Отсидит, выйдет, и снова – в тюрьму. Пока не надоело. А теперь он, бывший Антоха Студент, а ныне Франт, Игорь Сергеевич Левин, старчески покряхтывая, укладывался в постель. По привычке взглянул на противоположную стену. Фото увеличено, подрихтовано в ретро-стиле. Качается его Маша на качелях и смеется заразительно
- Спокойной ночи, Машка, нам ли быть в печали, — улыбнулся Франт и закрыл глаза.
---
Анна Лебедева