Продолжение
Зеркало извлекли с предосторожностями – мало ли что могло таиться за мутным стеклом.
Но всё прошло очень обыденно – не брызнули по сторонам осколки, не выскочила с той стороны неизвестная нечисть.
- И что теперь? – начал раздражаться Николай. – Что дальше, Нат? Может попробуешь вытащить нас?
- Не смогу, - виновато вздохнула Наташа. – Что-то глушит оберег, я не чувствую силу.
- Место и глушит. Ведуница постаралася, - шестиха подбежала к Наташе и с шумом принюхалась. – А ты да... тоже знаткая! Но противу хозяйки ишшо слаба!
- Нет больше вашей хозяйки!
- Может и нет... а силушка тебя всё одно не слышит! Притухла силушка, приглушилась.
Возразить на это было нечем. Досадливо дёрнув плечом, Наташа поднесла зеркало к лицу, вгляделась в размытую муть стекла. Собственное отражение проступило неясно, а через миг в глубине замельтешили белые хлопья. И почти сразу словно на экране проступило иное изображение – давешняя бабка смотрела без всякого выражения, шевеля беззвучно губами. Она всё повторяла и повторяла одно и тоже, и Наташа напряглась, пытаясь считать слова.
- Вернуть... вернуть... – не переставая бормотало отражение. – Исправи-и-ить...
- Что вернуть? Что исправить? – Наташа обернулась, подзывая поближе Николая. Но когда он заглянул в зеркало, там уже никого не осталось.
- Ты с кем разговаривала? – не понял Николай.
- С ней, - кивнув в сторону чурбака, шепнула Наташа. – Она велела что-то исправить... вернуть назад...
- Ты видела бабушку? - вскинулась Мира. - В зеркале? Сейчас? Можно мне...
Потянув зеркало на себя, она почти уткнулась в него, но только без толку. Отражение бабки не проявилось вновь, ничего не сказало любимой внучке.
- Никого, - Мира выдохнула со всхлипом. – Ни бабушки. Ни меня...
- А то и говорю, - шестиха всплеснула лапками. – Кому отражаться-то? Хозяйка не проявилась, а тебя давно нету. Нет!
- Я есть! – выкрикнула Мира в отчаянии.
- Конечно есть! – приобняла девушку Наташа. – Ты есть и будешь. Обещаю!
- Не обещай, обещалкина, - презрительно фыркнула шестиха. – Слова – пустышки. Главное – дело!
- Ты говорила, что мы должны завершить ритуал... – Николай задумчиво рассматривал лежащий чурбак. – Возможно, бабка и просила о том? «Вернуть», «исправить», так?
- Может и так, - согласилась Наташа, баюкая притихшую Миру. – Но что мы можем сделать? Как его завершить?
- Что, если разбить зеркало? – предположил Николай.
- Что ты! Что ты! – замахала хвостом мышь-шестиха. И Кузьма подхватился, загудел возбуждённо. – Нельзя! Нельзя! Что ты! Нельзя!
- Разбить зеркало – к неприятностям, - криво улыбнулась Наташа. – Неужели не знал?
- Будто их и так нет, - отмахнулся Николай. – Попробуем? Вдруг чары распадутся?
- Вот дурка! – возмутился жучок. – Мозги включи! Зеркало колдовкино, смекаешь? Оно такое закрутить с нами! Раскидаеть, разведёть, развееть!
- Поговори мне! – Николай пригорозил Кузьме кулаком, а потом неожиданно приподнял чурбак, перевалил другой стороной. Под ним обнаружился замурзанный узелок, выгоревшая тканька была желтоватой от старости. Шестиха потянулась схватить, но Наташа оказалась резвее и первая завладела находкой.
- Что это за тряпка? – поморщился Николай.
- Сейчас узнаем, - Наташа затеребила тугую завязку.
- Не для тебя собрано, не тебе открывать! – недовольно проворчала шестиха.
- Может, для тебя? – нахмурился Николай. – Поэтому ты рванула за ним!
- Полюбопытствовать хотела. То ли, об чём подумала.
- То, то... - забормотал Кузьма, зависнув над ними. – Отдай его Мирке, и пусть всё скорее закончится.
- Это бабино, - Мира приняла узелок. – Её старый платочек. Я помню...
С лёгкостью распутав узел, Мира извлекла запечатанный пузырёк. На самом дне темнела какая-то жидкость. Совсем немного, шириной всего на полпальца.
- И что это?
- А ты попробуй. – шестиха чуть подтолкнула Миру. - Бабушка для тебя сделала, для тебя сберегла.
- Пробуй, пробуй, - подначил и Кузьма. – Обратно дюже хочется. Поближе к пшеничке!
- Не вижу связи, - начал говорить Николай, а Мира тем временем послушно откупорила пробку.
- Не смей! – Наташу словно подтолкнуло что-то. – Не пей это, Мира. Вдруг в пузырьке яд!
- Чушь! Чушь! – заверещала шестиха.
А Мира растерянно обернулась к Наташе:
- Это же бабино. Она мне оставила.
- Откуда знаешь, что тебе?
- Ей! Ей! – загундосил Кузьма. – Пусть ужо выпьет, дюже домой хочется!
- Если Мира выпьет, мы сможем выйти? – прищурилась на него Наташа.
- Сможем, сможем, - закивал жучок. – Как только всё вернётся к началу.
Мира понюхала пузырёк и поморщилась от приторно-горьковатой затхлости.
- Не пей! – Наташа вырвала у девушки пузырёк. – Я, кажется, всё поняла! Как вам не стыдно, ребята!
Ребята заметно напряглись, но ни в чём не признались.
- С чего нам стыдиться, - невинно поинтересовалась шестиха.
- С чего? С чего? – завторил ей Кузьма.
- Ты сказал - к началу! Если Мира выпьет настой, она снова окажется в реке. Уже навсегда! – поражаясь себе, объявила Наташа.
Мира оцепенела, не в силах поверить в услышанное.
- Догадалася! Смекнула! – разочарованно закричала шестиха. И словно поддерживая её, дрогнули стены комнатушки, завибрировал воздух. Дом тяжко и глубоко вздохнул. С той стороны к стеклу приникли размытые лица призрачных – ведогони явно почувствовали, что всё пошло не по их плану.
- Сейчас войдуть, сейчас уничтожуть! – тоненько завыл Кузьма. Запрыгнув в ящик комода, он растянулся на дне и замер. Шестиха полезла следом, свернулась облезлым клубком.
Притихшая огневица встрепенулась и сунулась к окну. Положила ладошки на стекло, и ведогони отпрянули в ночь, словно почуяв исходящий от них жар.
- А ну выходите! – потребовала Наташа от служек ведуницы. – Хочу послушать ваши объяснения! Что вы скрывали от нас? Признавайтесь!
- Ничего, матушка. Ничего не скрывали. Пшеничкой клянусь! – глуховато донеслось из комода. – Себя блюли. Хозяюшку ждали.
- Погоди, Нат! – взмолился Николай. – У меня голова пухнет! Как ты поняла про начало?
- Спасибо твоему Кузьме! Да я и сама должна была догадаться. Здесь все мечтают о мести!
