На следующий день, оставив Артема и Оксану с Анной Сергеевной, Котвицкие пошли в кафе, где Надежда Романовна должна была обсудить с дочерью размен квартиры.
Женщина понимала, что Ксения не захочет во всем признаваться Наталье и Василию, поэтому поставила дочь в ситуацию, когда та не сможет сбежать от разговора.
Ксения сразу заметила вошедших Котвицких и с недоумением посмотрела на мать:
— Мама, что это за цирк?! — предъявила она.
— Вообще-то, цирк — по вашей части, Ксюша, — сострила Наталья, услышав слова молодой женщины.
— Вот и смотрите его без меня, — придя в не себя от ярости, ответила на это Ксения и поспешила одеваться.
— Дочка, постой, — Надежда Романовна вцепилась ей в куртку, — нам всем нужно поговорить.
— Слушаю тебя ровно столько, сколько буду одеваться.
— Послушай, я отдам тебе половину стоимости квартиры...
— Так...
— ...Но сначала ты нам должна сказать всю правду: кто отец Артема.
— Мама, господи, да сколько ж можно! Каждый год, тридцать первого декабря, мы с друзьями ходим в баню, — Ксения процитировала фразу из советского фильма. Затем подошла к Василию и, развернувшись, будто на сцене, продолжила: — Мы выпили на корпоративе, поехали ко мне... Вася, чего молчишь? Продолжай.
— Эту историю все уже знают, — Василий вновь почувствовал себя неловко перед женой.
— Чего ты сейчас нас обманываешь, дочь? — возмутилась Надежда Романовна. Она достала из сумочки дневник Ксении и положила его на стол. — Нам нужна правда.
— Ага. Где нашла? А, мам, где нашла? — заулыбалась великовозрастная дочь. — Где шуршала? Где рылась? — Взяла дневник и зачем-то стала его листать. — Молодец! А если я скажу, что это моя незаконченная книга, ты не поверишь?
— Нет.
— Тогда я просто не понимаю, что вы все от меня хотите? Тут все вполне литературно изложено. Что вам еще надо?
— Ксюша, там не написано, кто отец ребенка, — пояснила мать.
— Я не знаю, кто отец ребенка, мама, не знаю. И не делай такие глаза. — Ксения уселась на свое место. — Какой-то парень в клубе... Познакомились, то, се, раз, два и забылось... Я сразу пошла делать аборт, но, оказывается, ты меня наградила отрицательным резус-фактором. И в таких случаях аборт делать нежелательно, потому что детей больше может не быть.
— Не похожа ты на человека, который боится, что у него больше не может быть детей, — не выдержала лжи Наталья, присаживаясь напротив Ксении. Она всем своим существом не верила этой циничной молодой женщине.
— Спасибо за комплимент, — с сарказмом поблагодарила та.
К женщинам присоединился и Василий. Разговор пошел в более-менее спокойном ключе.
— Мама, ты же знаешь, я хочу в Европу. Хочу выйти там за муж, хочу родить там ребенка, — принялась объяснять свои планы Ксения, совершенно не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. — И «бракованные» женщины там не ценятся, ты же знаешь. В общем, именно поэтому, — она перевела взгляд на Наталью, отвечая на ее вопрос, — бесплодие из-за аборта не входило в мои планы ни разу.
— Ксюша, ну, родила ты, ну, оставила ребенка мне... Но при чем здесь Василий?
— Пойми, когда я уеду, ты здесь останешься одна. А если с тобой что-нибудь случится, что я тогда делать буду? Возвращаться я тоже не хочу. Да и кто мне будет помогать? Ребенок с кем останется? — Пока все молчали, ждали, что еще скажет Ксения. И молодая женщина продолжила: — Я подумала и... мне показалось, что в таком случае ребенка лучше не в детский дом отдавать, а найти ему отца, чтобы тот заботился о нем...
— Да, Ксюша, — вздохнул Василий, глядя на предмет «пьяного вожделения», — какая же ты все-таки...
— Какая? Ты, что ли, лучше? Хороший весь такой, добропорядочный, трезвый... Молодец!
— Кстати, про алкоголь-то ты откуда узнала? — спросил мужчина.
— Ой, слушай, да все на работе об этом знали и говорили, — отмахнулась Ксения и продолжила свой рассказ. — В общем так, я дождалась очередного корпоратива и во время празднования подлила Василию водки, много водки. И когда он был уже «готовый», ночью, посадила его в такси и отвезла к подруге. Ну, а дальше — сами понимаете, что было.
— То есть ты с ним даже не спала? — Наталья почему-то надеялась, что вот сейчас Ксения вывернет и объяснит все так, как хотелось бы ей. Но какой теперь был в этом смысл? Ведь женщина давно простила мужа.
Так и получилось. Выражение «ну, а дальше — сами понимаете, что было» в устах Ксении приобрело-таки ясность:
— Бинго! Я просто утром легла с ним рядом и все.
— Ксюша, и тебе не стыдно? — поинтересовалась Надежда Романовна. Ее вопрос казался слишком мягким и даже неуместным по отношению к дочери.
— А что, мне должно быть стыдно, да?
— Да.
— Ну, а мне не стыдно, мама, — развела руками Ксения. — Уж, не стыдно, простите. Ладно, если у вас ко мне больше вопросов нет, тогда я пошла. И да, мама, ты помнишь? Я свою часть договора выполнила, теперь дело за тобой. — Ксения взяла со стола дневник, встала и вышла из зала кафе.
От того, что он все-таки не изменял жене, Василий получил некое облегчение. Для него это было очень важно. Для обоих супругов это было важно. Оба поразились коварству Ксении, которая выдумала всю эту историю и воплотила ее в жизнь. Василий хорошо помнил ее слезы, как она плакала, рассказывая о беременности. Такие люди ни перед чем не остановятся.
Наталью же поразило, с какой легкостью Ксения рассказывала о том, как совершила подлость, а по сути, преступление. Слушая ее, Котвицкая понимала, что просто обязана во что бы то ни стало защитить Артема от такой матери.