Родился будущий миллионер 11 декабря 1847-го года под Симбирском в семье крестьянина Феофана Иванцова, имевшего пятерых сыновей, еще больше дочерей и крошечный земельный надел по реформе 1861-го года. Старшие братья с малолетства батрачили в окрестных селах, а Николай решил искать счастья на волжских берегах. Начинал карьеру крючником на самарских пристанях, через несколько лет собрал собственную бригаду из крестьян-земляков.
Самара к 1870-м годам стала поволжским центром лесоторговли и лесопромышленности, так что лесопилок на территории нынешних набережных было больше 50-ти, и работников требовалось много.
Прибыльные лесопильные предприятия принадлежали известным купеческим фамилиям – но к середине 1880-х крестьянин Николай Иванцов смог стать хозяином 70% рабочих артелей на лесных пристанях, так что большинство лесных производств попало к нему в прямую зависимость. На этом достижении – монополизации основной части рабочей силы - можно было уже остановиться и жить припеваючи, но к 1885-му году Иванцов построил еще и собственный крупный завод на месте нынешнего Чкаловского спуска.
Хотя летом 1900-го его лесопилки со складами сгорели –высокая рентабельность позволила уже через три месяца все восстановить и запустить производство, а официальное открытие сопровождалось, по описаниям «Самарской газеты», небывалым феерическим праздником с шампанским, деликатесами и музыкой.
Что касается личной недвижимости - со строительством собственного дома крестьянский сын, ставший лесопромышленником-миллионером, особо не торопился . Правда, в отличие от своего собрата по бизнесу и делового партнера Фирса Наймушина , Иванцов на пристани не жил, а занимал квартиру в доме тестя – купца Семена Гребенщикова на нынешней Куйбышева, 84.
Только через 12 лет после женитьбы, в 1897-м году приобрел усадьбу на улице Саратовской, снес все имеющиеся деревянные постройки и к октябрю 1899-го выстроил тот нарядный особнячок, который стоит и сейчас на Фрунзе, 106.
Композиция его вполне традиционна – уличный фасад фланкирован выступами-ризалитами с вывешенными на втором этаже эркерами. Эркеры опираются на массивные богато декорированные кронштейны и завершаются фигуристыми четырехгранными куполами плавных очертаний. По всему фасаду использован крупный «ренессансный» руст, выступающий гладкий карниз объединяет силуэт здания.
Особняк, скорее всего, выстроен по одному из готовых так называемых «образцовых проектов». Что называется, прекрасный образец провинциальной купеческой эклектики рубежа XIX-XX веков с ренессансными, классическими и барочными элементами. Примеры такого удачного сочетания сейчас стали называть «высокой эклектикой»! К дому сразу же был подведен водопровод и электрическое освещение.
Семья с сыновьями Сергеем, Борисом и дочерью Екатериной заселилась в новый дом, дела шли прекрасно – поскольку Самара с начала 20-го века активно строилась, спрос на древесину только возрастал. Крестьянский сын, бывший крючник, удачливый, богатый и счастливый, мог считать, что жизнь удалась!
Нежданным ударом стала смерть от пневмонии жены Елизаветы Семеновны, а 6-го апреля 1916-го года, возвращаясь с крымского курорта и будучи проездом в Москве, скончался и самарский купец 2-й гильдии, личный почетный гражданин Самары Николай Феофанович Иванцов. Архивы места захоронения - Иверского монастыря - бесстрастно сообщают, что «раб божий Николай Феофанов Иванцов умер от чахотки 16 апреля 1916 года в городе Москве».
Согласно заранее составленного завещания, все предприятия передавались младшему сыну Борису - кстати, женатому на племяннице Фирса Наймушина Софье - и фактически уже взявшему на себя управление семейным бизнесом.
Старшему сыну, любившему веселую жизнь и алкоголь, назначил ежемесячное содержание, а дочери Екатерине завещал семейный особняк.
Екатерина Николаевна к тому времени была замужем за третьим сыном Альфреда фон Вакано –Лотаром. В 1910-м году Лотар по приглашению брата Льва переехал с Екатериной в Москву и успешно занялся строительными подрядами.
Но – в январе 1916-го приехал в Самару один, поселился не у тестя, а на территории пивзавода в «Доме директора» и начал получать из Москвы письма, давшие Самарскому жандармскому управлению повод для подозрений в шпионаже. Время-то было военное! На допросе Лотар объяснил, что заподозрил жену в неверности, обратился к адвокату и, собрав информацию, принял решение о разводе. В Самару же приехал за необходимыми документами. Объяснение было принято – но, как в анекдоте о пропаже серебряных ложек – ложки нашлись, а осадок остался, и подозрение в шпионаже с семьи фон Вакано снято не было.
Екатерина Николаевна после развода осталась жить в Москве, полученный в наследство фамильный особняк сдавала под квартиры. Правда, недолго, так как революция и национализация были не за горами.
Новая власть нашла особняку новое применение – в виде коммуналок, а потом начальной школы. Сейчас здесь самарское Министерство культуры
использованные в статье фото взяты из открытых источников в интернете