А Саня улыбался… И тоже смотрел туда, куда только что ушла эта синеглазая девчонка. И больше ничего не видел, и будто не слышал маминых расспросов…
А у Татьяны Васильевны сердце оборвалось: только этого ещё не хватало!.. Ясно же, что через пару дней девчонке этой надоест сюда приходить, скучно станет. А Саньке как потом!..
Сдержанно, ненавязчиво, словно – между прочим, всё же поинтересовалась:
- Она кто, девочка эта?
Саня не сразу ответил, – будто специально задерживал этот момент, это счастье, когда можно будет назвать её имя:
- Алёна. Мы вместе учимся.
Мать усмехнулась:
- Вместе учитесь?.. Она что, – тоже на подземного электрослесаря учится?
- Нет, она в группе поваров-кондитеров. На первом курсе.
-Ты же не хотел, чтоб к тебе ребята приезжали, – напомнила мать. – И правильно: утомительно это. Тебе надо больше отдыхать. Ты бы сказал этой девочке, чтоб она тоже не приезжала сюда.
В Санькиных глазах полыхнуло удивление:
- Почему?
Мать поправила подушку. Объяснила неожиданно жёстко:
- А слишком она синеглазая, – для этой палаты. Поездит, и перестанет. А ты переживать будешь. Тебе на другое силы нужны.
Саня не знал, как сказать матери, что силы-то у него как раз и появились, – чтоб от стенки повернуться, глаза открыть, сказать какие-то слова, засмеяться, съесть яблоко… не замечать боли во время бесконечных обследований, – на всё это силы появились в ту минуту, когда в палату вошла Алёнка…
А Татьяна Васильевна вспоминала слова этой девчонки: Сань, я завтра приду… И дождалась её в больничном дворе. Девчонка, казалось, ничего вокруг не видела, будто летела, – туда, в палату, к Саньке. В руках бережно держала большой пакет. Татьяна Васильевна шагнула ей навстречу, сухо кивнула:
- Поговорить надо.
Будто испуганная птица грудкой ударилась о вдруг возникшую преграду… и крылышки опустились, – полёт прервался.
- Алёна, кажется?.. – припомнила Санина мать. – Тебе не надо приходить к Сане.
Алёна ни одного слова не поняла. Беспокойно заглянула в пакет, что-то там осторожно потрогала… и вдруг замерла, – не оттого, что расслышала слова Саниной матери, а от её голоса, холодного и колючего. Но не поверила этому колючему холоду, подняла на Санину мать глаза, хотела улыбнуться…
-Родители, небось, не знают, что ты ездишь сюда, в больницу?
Алёна растерялась: мама с папой и правда ничего не знали о Сане, ещё до больницы не знали… Санина мать усмехнулась:
- Не думаю, что они обрадуются, когда узнают, что ты ездишь в больницу к парню… который – неизвестно, будет ли снова ходить. Поэтому ты больше не приходи сюда, – договорились?
Алёна покачала головой: нет, не договорились. Это просто невозможным было, – для них с Саней невозможным было, чтобы она не приходила… И Алёна собралась обойти Санину мать, чтобы взлететь на крыльцо… и дальше, к Сане, к его глазам, к его рукам… к словам его и смеху…
Татьяна Васильевна удержала её за плечи, нахмурилась:
- Ты не поняла меня. Я не пущу тебя к сыну.
Алёна поняла. Взмолилась:
- Можно, я пройду?.. Саня ждёт… И подумает, что я сегодня не приду.
- Не придёшь, – кивнула Татьяна Васильевна. – Не придёшь, – не только сегодня, никогда не придёшь. Тебе – поразвлекаться пару дней… ну, – неделю. А подумала, как ему потом будет, когда тебе надоест приезжать сюда… и видеть его в бинтах и в гипсе? Иди… И займись учёбой лучше.
Алёна не помнила, как шла к троллейбусной остановке. И совсем не верилось, что всего несколько мгновений назад она летела, – летела к Сане. Оттого, что он в бинтах и гипсе, ей было очень больно, – будто она сама была а бинтах и гипсе. Но бинты и гипс не могли помешать ей… не могли помешать любить Саньку и приезжать к нему, – каждый день. И ей очень надо было, чтобы он снова стал ходить, – потому что это невозможно, что он не будет ходить… У него была такая походка – уверенная, неторопливая, чуть небрежная. С такой походкой человек не может не ходить. Но если… То это, как и бинты, и гипс, не помешает Алёне любить Саню…
Она всю ночь плакала – очень тихо, чтобы мама не услышала. Так, в слезах, ненадолго засыпала, и во сне тоже плакала, – потому что Саня сегодня ждал её, а она не пришла. Хорошо, что мама очень рано уходит в шахтёрскую столовую, и отец сегодня в первую смену, а то бы увидели, что она всю ночь плакала. Алёна собралась в колледж, но на остановке почему-то не вошла в свой троллейбус, а дождалась « семёрку». И поехала к Сане.
Вероника Павловна не разрешила ей войти в палату. Отводила глаза:
- Он почти не спал ночью, только что уснул. Не надо его беспокоить.
- Я подожду, – сказала эта упрямая девчонка. – Я во дворе подожду, на скамейке.
-Не надо тебе ждать, – строго сказала Вероника Павловна. – У него потом обследование… процедуры.
- Я подожду.
Медсестра не сдержалась:
- Что ж ты настырная такая! Не пущу я тебя к нему. Мать его велела, чтоб не пускали тебя. Я обещала.
И Саня снова перестал разговаривать. И есть перестал. Молча отворачивался к стенке, когда приходил доктор, чтобы ещё раз сделать какие-то обследования…
Саниной матери Вероника Павловна нерешительно сказала:
- Может…
Татьяна Васильевна перебила медсестру:
- Не может. Пусть в другом месте играет в любовь и верность.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»