Санька Гончаров отличником не был, – все эти алгебры с геометриями… и – ещё лучше! – какая-нибудь литература будущему шахтёру – аж ни на фиг… А всё, что касается шахты, – от её поверхностного комплекса до ленточного конвейера, до таких вот силовых кабелей – Санька уж точно знал, причём – получше некоторых преподов. И сейчас требовалось срочно отключить подачу тока – потому что вот эти крошечные искры вот-вот разлетятся по выработке, где уже пошло превышение допустимого уровня метана. Не надо быть отличником, чтобы знать: скопившийся метан взрывается при определённой концентрации. Даже при повышенном проценте взрыв случается не всегда, – если не будет искры, не будет и взрыва. Значит, надо сделать так, чтобы не было искры. Превышение зафиксировано в другом конце выработки, – обычно газ собирается в пустотах, под кровлей, и Санька знал, что он успеет отключить этот кабель. И он успел… А ещё успел удивиться какому-то неожиданному треску – или рокоту, что накатывался откуда-то сверху… Успел расслышать отчаянный голос Демидова:
- Мальчишка там!!!
И третьекурснику – практиканту, подземному электрослесарю! – Саньке Гончарову захотелось насмешливо бросить этому Демидову:
- Сам ты мальчишка!.. Сопли жуёшь около своего электровоза, а я кабель отключил.
А рокот сбил Саньку с ног, и перед глазами его сверкнула ослепительная вспышка, и сквозь эту вспышку Санька кубарем полетел в какую-то немыслимую черноту…
Что в шахте, что в космосе, – в каждую секунду может произойти непредсказуемое. Как этот горный удар, что случился в последний день Санькиной практики (горный удар – это хрупкое разрушение самой напряжённой части пласта угля или породы. Случается внезапно, из-за накопления энергии упругого сжатия пород, – примечание автора).
Демидов с Алексеем Кравцовым, машинистом подземного электровоза, подняли мальчишку из-под обломков породы. Демидов склонился к Санькиной груди. Вытер пот со лба:
- Живой наш электрослесарь.
А когда поднялись на-гора, Санька в полусознании, будто сквозь тяжёлый и тёмный туман, услышал, как рядом с ним горько всхлипывает какая-то девчонка. Любаша?.. Так Люба недавно сказала, что она взрослая… Алёнка?.. И в полусознании Саньку вдруг захлестнуло такое простое мальчишеское счастье, что Дарья Степановна, медсестра из шахтёрского медпункта, вытерла слёзы, – когда расслышала, что Санькины губы прошептали девчоночье имя: Алёнка!..
… Ночь была какой-то тревожной. Алёна просыпалась, подходила к окну. Из-за низких туч обычная ночная темнота казалась ещё беспрогляднее. Аленка любила весенние ливни, – после них всё оказывается чисто-чисто вымытым: стволы и ветки тополей, асфальт, заборы и калитки, и даже привычно серый террикон отсвечивает густой синевой… Но дождя не было, – ни ночью, ни утром. Вместо дождя нависшие мрачной громадой тучи невидимо роняли эту безысходную, непонятную тревогу…
На первой паре – лекция по технологии обработки сырья. Алёна тайком поглядывала за окно, на тучи, затаившиеся в своей тёмно-серой – до черноты – беспросветности.
После горной практики третий курс вернулся на занятия. На короткой перемене Алёнка постаралась принять самый независимый вид – пусть Гончаров знает, что за этот месяц многое изменилось, и теперь все его нагловатые словечки про детский сад просто бессмысленны… В коридоре Алёна несколько раз быстро оглядывалась – ждала, что сейчас встретит насмешливый и нахальный Санькин взгляд. А когда прозвенел звонок, с досадой поняла, что Гончаров, как с ним часто бывало, попросту проспал, и придет в колледж не раньше второй пары…
Но и на большой перемене Алёна не увидела Саньку. А к третьей паре оказалось, что прошёл не месяц, а целый год или вообще, – вечность, и теперь ей просто необходимо услышать что-то про детский сад и почувствовать, как Санька медленно и нахально окидывает её взглядом. И Алёна решилась, – за спортзалом отыскала Дениса Камынина. Под любопытными взглядами мальчишек-третьекурсников подошла к нему, негромко спросила:
- Денис, где Гончаров? Он был сегодня на занятиях?
Балагур Камынин, верный Санькин ординарец, взглянул неожиданно угрюмо:
- Соскучилась, что ли?
Алёна растерялась. А Денис достал из кармана пачку сигарет, закурил:
- Не был он на занятиях. И не будет. В больнице Санька. Мы с пацанами ездили к нему. Врач говорит, – он теперь ходить не будет… Какие занятия.
Низкими тучами стал вдруг весь мир – и небо, и земля. И от этого в Алёнкиных глазах потемнело. А Денис глубоко затягивался, рассказывал:
- Там, в шахте… В общем, если б Санька не отключил кабель, в забое рванул бы метан. А потом там горный удар случился… От этого кровля обрушилась, и Санька под завалом оказался. У него перелом ключицы… и обеих ног. Да это бы ладно, – заживёт.– Камынин щелчком отбросил окурок, достал новую сигарету, – Позвоночник у него повреждён.
Алёна не слышала своего голоса:
- В какой он больнице?
Денис сощурился:
- Тебе зачем, малая? Я так скажу: тебе там делать нечего. И Саньке не до тебя. Он и с нами не стал разговаривать… Голову к стенке повернул и глаза прикрыл.
Девчонка не сводила с него умоляющих синих глаз, которые сейчас потемнели:
- Денис, скажи, – в какой он больнице?
И что-то такое было в её голосе – и жалкое, девчоночье… сопливое такое… И отчаянно-требовательное, твёрдое… Камынину и жалко её стало, и захотелось внимательнее присмотреться к темнеющей сини в её глазах. Он ответил:
- В травматологии Санька. От конечной «семёрки» ещё пешком пройти надо. Зря ты это, малая. Тяжело там.
После третьей пары Тимка с Димкой долго сидели на спинке скамейки у главного учебного корпуса, но Алёнку сегодня так и не дождались.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»