… -А мы будем ждать ответа, – через месяц…
И они, Тимка с Димкой, ждали. По-мальчишески серьёзно, строго и честно: не торопили Алёнку, не старались тайком друг от друга встретиться с нею наедине, чтобы ещё раз признаться ей в любви. Тимка с Димкой считали, что обо всём написали Алёнке, и теперь ждали, что она им ответит…
Алёна по-прежнему объясняла им, как решать задачи по алгебре и геометрии. И любая задача становилась понятной. Тимка говорил:
- Тебе надо было в учительницы идти.
Димка соглашался:
- Математику преподавать: у тебя бы не было двоечников.
Тимка объяснял:
- Раз уж до нас со Щегловым все эти логарифмы доходят!
Алёна улыбалась:
- Я всегда хотела работать в шахтёрской столовой. Маленькой была, – мечтала, чтобы перед спуском в шахту шахтёры заходили, а у меня для них – и борщ, и суп лапша… И картошечка томлёная, и вареники, и пирожки! А пирожки они бы с собой в шахту брали.
Алёне и правда нравилось, как едят шахтёры, – отец, крёстный… мамин младший брат, Валерка. Ели они не спеша, обстоятельно, с простым и красивым аппетитом, а ещё – бережно и как-то уважительно. Однажды на перемене Алёна с девчонками забежали в свою студенческую столовую – выпить чаю с пирожными-«корзиночками»… И Алёнка случайно увидела Гончарова, – они с пацанами из Санькиной группы обедали. Алёнка замерла даже: так похоже на отца Санька ел борщ!.. Очень по-шахтёрски, – просто и красиво, с аппетитом. Санька поднял глаза от тарелки, и Алёна быстро отвернулась, – потому что Санька вдруг покраснел. А сердце Алёнкино сжалось: ей так хотелось любить Саньку Гончарова… Ну, зачем он тогда… так. Это же был её первый поцелуй… Алёна старалась убедить себя в том, что Санькин поцелуй был нахальным и грубым… А вспоминала, как Санька понял, что она испугалась… как убрал свои руки, а потом бережно коснулся ладонью её припухших губ … Значит, всё понял, – про первый поцелуй…
А однажды во дворе колледжа Алёна увидела, как Санька провожал какую-то девушку – очень красивую, с золотистыми волосами до пояса, смелую и уверенную… и – очень взрослую. Алёнке вдруг захотелось, чтобы это была Санькина сестра, – она прямо обеими руками ухватилась за свою догадку… У входа в колледж была густая тополиная аллея, и Алёна увидела, как они целуются, – совсем по-взрослому… и поцелуй у них был совсем не первый…
А Санька, когда они случайно встречались в коридоре, скрывал насмешку, серьёзно интересовался:
- Ну, что, синеглазая!.. Слышал, – вас учили котлеты жарить? Получается? – Сочувственно вздыхал: – Сидела бы в детском саду со своими куклами!
В начале весны у третьекурсников началась практика в шахте, и Санька Гончаров уехал в свой посёлок. О предстоящей практике Любаше не сказал. Совсем по-мальчишески ему хотелось, чтоб было вот так: подняться из шахты после смены… и чтоб в этот день на подъёме дежурила Любаша Ивлева… Чтоб увидела его, – усталого, как и все шахтёры, в рабочей форме, с почерневшим от угольной пыли лицом. И хотелось увидеть в Любашиных глазах удивление – потому что он, Санька Гончаров, поднялся из шахты… и вообще, весь из себя такой вот шахтёр.
Так и вышло, – впервые практикант Гончаров спускался в шахту в первую смену, а Любаша в этот день дежурила во вторую, значит, после Санькиной смены они встретятся. И Санькино счастье началось с самого первого чувства невесомости в шахтной клети – когда спускались в забой. От такой долгожданной, немыслимой радости захватило дух, но Санька изо всех сил старался скрыть своё мальчишеское счастье. Хмурил брови, как бывалый шахтёр, не замечал, как посмеиваются и подмигивают друг другу мужики, – вспоминают свой первый спуск…
И в шахте у Саньки всё получалось. Даже у сурового и неразговорчивого горного мастера Андрея Петровича потеплели глаза, когда этот мальчишка уверенно определил степень износа подшипников и зубьев шестеренчатых передач. Потом проверяли местное заземление, осматривали насосную установку, шахтные вагонетки. Очень хотелось Саньке Гончарову подняться на-гора настоящим шахтёром. В Любашином взгляде он часто замечал какую-то снисходительность, – будто он пацан-несмышлёныш. И теперь она увидит, какой он взрослый… и вообще, – шахтёр.
А ещё несколько раз за смену вспоминал девчонку эту синеглазую, первокурсницу. И почему-то казалось, будто она сейчас видит его… И от этого захватывало дух, – будто в невесомости, как во время первого спуска в шахту.
Саньке даже жалко было подниматься из шахты – так быстро прошла первая смена. А когда вышли из клети, и правда, – усталость почувствовал, такую желанную. И сам понял, что теперь он шахтёр. А Любаша сначала не узнала его. И этому он тоже обрадовался: значит, он – такой же шахтёр, как все, с таким же запылённым после смены лицом, – дело обычное, шахтёрское… Потом Любаша всё же подняла на него глаза, чуть растерянно улыбнулась:
- Санька?.. Вот это да!..
Он устало снял каску, а Любаша взъерошила его светлые волосы:
- А тебе идёт – быть шахтёром!
Санька хотел взять её за руку, а Люба со смехом увернулась:
- В душ давай… шахтёр! Руки-то – в угле да в масле!
- Батя в третью сегодня. Ночью приду, Любань.
Любаша головой покачала:
- Тут такое дело, Сань. К Танюхе её Алёшка приехал… Попросила, чтоб я за неё пару часов поработала. – Улыбнулась: – А тебе лучше выспаться этой ночью. Увидишь, как будешь спать, – без единого сна.
Спать, конечно, хотелось. Но ещё больше хотелось рассказать бате, как Андрей Петрович похвалил его… и вообще, про всё: про мгновенье невесомости в шахтной клети, про ленточный и скребковый конвейер, про то, каким ярким было солнце, когда поднялись на-гора… (шахтная клеть – транспортная кабина для спуска-подъёма людей, техники и грузов по вертикальному или наклонному шахтному стволу. На-гора – именно – на-гора, а не на гору! – чисто шахтёрский термин, обозначает – на поверхность шахты. В древнерусском языке слово «гора» означало – «наверху» – примечание автора). Потом проводил батю к шахтёрскому автобусу, а возвращался домой – случайно, издалека, заметил, что в Любашином доме вспыхнул свет в окне. Обрадовался: видно, Танюха прибежала на смену, а Люба пораньше домой вернулась. Санька сбегал к речке, в темноте сорвал несколько вербовых веточек с распустившимися белыми пушинками, потом привычно и легко перемахнул через Любашин забор. Уже собрался постучать в приоткрытое окно… и расслышал лениво-насмешливый мужской голос:
- Так что там за пацан увивался около тебя?
В Любашином голосе – улыбка:
- Да так… Мальчик хочет быть взрослым, – обычное желание в детском саду.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»