Усталые, но довольные, дети и Махидевран-султан переступили порог Старого дворца. Дворец был не таким величественным, как Топкапы, но оказался вполне уютным и годным для проживания.
В бытовых вопросах, как всегда, проявила свою незаменимость Гюльшах. Она, со свойственными ей любопытством и проворством, сумела в короткий срок обойти все помещения дворца. Оценивая их состояние, деловая женщина раздавала указания слугам, привезённым с собой и живущим в Старом дворце, что и где необходимо сделать в первую очередь.
Калфы дворца, получив заранее известие о приезде Махидевран-султан с детьми, с особым усердием подготовили покои госпожи, учебный класс для занятия детей, провели тщательную уборку в кухне и во многих других помещениях.
Однако Гюльшах находила, к чему придраться. Как-то раз, совершая свой очередной контрольный обход, она решила заглянуть на кухню. А туда только что привезли и выгрузили мешок нута.
Резво заскочившая в помещение служанка, не заметив вывалившуюся бобину, наступила на неё, поскользнулась и распласталась на полу, широко раскинув при этом руки. Гюльшах была крепкой женщиной с пышными формами, которые ослабили удар об пол. Однако искры возмущения посыпались у неё ото всюду, превращаясь в бушующее пламя.
Повар растерялся и с ужасом наблюдал, как Гюльшах поднимается с пола. Встав, наконец, на ноги, отряхнув платье, она медленно подошла к мужчине и грозным тоном, делая ударение на каждом слоге, произнесла:
- Ты хоть знаешь, чем это тебе грозит, Аболдуй-ага?
- Простите,хатун, но Болдуюн-ага, - виновато поправил женщину повар.
Гюльшах вплотную подошла к нему, не мигая посмотрела в глаза и повторила тоном, не терпящим возражений:
- Аболдуй-ага!
Через минуту на кухне закипела работа. Слуги мыли полы, вновь чистили блестящие надраенные котлы, перебирали нут. Гюльшах, наблюдая за этим, возносила руки к небу и повторяла:
- О, Аллах, дай мне терпения!
Женщине нравилось подражать Сюмбюлю-аге, которого она часто вспоминала. Она, хоть и препиралась с евнухом, но уважала его за безупречные деловые качества.
Никто из переселенцев не испытывал уныния на новом месте жительства. Напротив, Махидевран-султан к приятному для себя удивлению, отметила, что дышится ей в этом дворце легче, чем в Топкапы. Дети были рядом с ней, вся обслуга дворца относилась с почтением, верная Гюльшах в любое время находилась рядом и с готовностью выслушивала желающую поделиться своими мыслями госпожу. Махидевран полностью доверяла своей служанке и не боялась рассказывать ей о сокровенном, зная, что она будет глубоко в себе хранить тайны, а также даст мудрый совет. Махидевран-султан наслаждалась безмятежностью своего состояния.
Мустафа и Разие продолжили обучение с любимым наставником, хотя поначалу в Старый дворец повелитель распорядился направить двух незнакомых учителей.
Несмотря на ссылку Махидевран-султан, Мюслихеддин-паша к радости детей и их матери изъявил желание продолжить преподавание у Мустафы и Разие. Однако без разрешения повелителя сделать это было невозможно. Яхья Эфенди навестил молочного брата и замолвил слово за Мюслихеддина-пашу. Но повелитель сказал, что не видит в этом необходимости, так как в Старый дворец направлены достойные учителя.
Не успокоившись на этом, два родных брата попросили свою мать, уважаемую Афифе-хатун, кормилицу султана Сулеймана, посодействовать решению важного вопроса. Султан Сулейман, получив послание от Афифе-хатун с просьбой посетить его, так растрогался, что послал за женщиной карету из своего дворца.
Султан с волнением встретил появившуюся в его покоях бывшую кормилицу. Он очень хорошо помнил ласковые руки и тёплые мягкие губы этой пожилой уже женщины, которая втайне от матери нет-нет да и стремилась приласкать его. Айше Хавса считала, что проявление нежностей к мальчику излишни, дабы он вырос мужественным шехзаде. А ему, четырёхлетнему малышу, так хотелось маминых объятий. Вот их и заменила добродушная Афифе-хатун. Но она только с виду казалась покладистой. Если было необходимо, могла постоять за маленького Сулеймана, защищая его даже от матери. Так что со временем Айше Хавса стала её побаиваться.
И вот сейчас эта женщина обратилась к своему молочному сыну с просьбой, в которой он, конечно же, не отказал, позволив Мюслихеддину-паше и Яхье Эфенди посещать и обучать своих детей.
Валиде-султан не смотря ни на что встретила Афифе-хатун по-доброму и даже попросила её остаться во дворце, рассчитывая на её незаменимую помощь в гаремных делах. Афифе-хатун поблагодарила госпожу и с почтением приняла предложение, испросив лишь несколько дней для сборов и переезда.
В один из дней в учебный класс в Старом дворце вошёл Мюслихеддин-паша. Дети встали и радостно приветствовали его. Он ответил им столь же радушно. К слову сказать, известный просветитель, поговорив с новыми учителями детей, отметил их неординарный ум, и благосклонно отнёсся к тому, что и они будут учить детей повелителя.
Сам учёный паша не мог в силу дальнего расстояния приезжать к детям каждый день. В Старом дворце ему были выделены покои, в которых он мог по желанию оставаться на несколько дней. Так он и делал, приезжая один раз в неделю на два дня.
Как-то раз Мустафа обратился к наставнику:
- Уважаемый Мюслихеддин-паша, если позволите, я хотел бы Вас спросить, как поживает Ваш сын, Яхья, я давно его не видел и очень хотел бы с ним встретиться.
Мустафа взглянул на Разие, желая услышать от неё слова поддержки, но заметил вдруг, что щёчки сестры стали пунцовыми. Мальчик улыбнулся и продолжил:
- Мюслихеддин-паша, если будет на то Ваше согласие, привезите в следующий раз Яхью.
Учительпосмотрел на мальчика добрыми лучистыми глазами и произнёс:
- Шехзаде Мустафа, я охотно возьму с собой в следующий раз своего Яхью, тем более, что и ему не терпится встретиться с Вами.
На том и порешили.
В следующий раз Мюслихеддин-паша приехал не один, а с сыном. Мустафа и Яхья обнялись, затем Яхья подошёл к Разие и поприветствовал её. Девочка с трудом скрывала смущение. Яхья, как на грех, не сводил с неё глаз. Чтобы разрядить обстановку, Мустафа стал спрашивать друга о науках, которые тот успел постичь. Мальчик с воодушевлением принялся рассказывать о полученных знаниях.
- Молодец, Яхья, твой рассказ очень интересен. Я тоже хочу…- начал говорить шехзаде, но Яхья, извинившись, перебил его:
- Мустафа, я не сомневаюсь, что твои знания гораздо больше моих, и ты, надеюсь, поделишься ими со мной. А чему успела научиться Разие-султан?
Пытка для Разие продолжалась. Мало того, что она не могла похвастаться чем-то необычным, чего не знает Яхья, так она никак не могла избавиться от сильного смущения. На помощь снова пришёл Мустафа.
- Разие, что ж ты молчишь, ведь ты по словам почтенного Мюслехиддина-паши превзошла всех в искусстве каллиграфии. Покажи свои работы, - с гордостью за сестру проговорил он.
Разие облегчённо вздохнула и принялась раскладывать свои блестящие работы по каллиграфии.
- Вот это да, очень красиво. Разие-султан, да ты стала настоящим мастером, вряд ли у меня когда-нибудь получится также, - искренне сказал Яхья. А затем, хитро улыбнувшись, продолжил:
- А не хочешь ли ты, Разие, показать мне ещё кое-что? Наполнила ли ты коробочку жемчугом?
Разие, почувствовав себя гораздо смелее, с вызовом ответила парню:
- Нет, Яхья, моя коробочка пуста, потому что я не пролила ни одной слезинки.
- Ох, Разие-султан, значит у тебя не будет красивого жемчужного ожерелья? – не унимался мальчик.
- Нет, не будет, плакать я не собираюсь, - с удовольствием шутила Разие.
В комнату вошёл Мюслехиддин-паша, и дети окунулись в чудесный многогранный мир знаний.
Яхья стал приезжать часто, и все вместе они не только учились, но и весело проводили время, скакали на лошадях, стреляли из лука, во что-нибудь играли.
А однажды в Старый дворец вместе со старшим братом приехал и Яхья Эфенди. Он с удовольствием побеседовал с Махидевран-султан и детьми. Особенно его удивила Разие-султан своими размышлениями о жизни.
- Махидевран-султан, Ваша дочь несказанно порадовала меня своими столь мудрыми и близкими моему сердцу речами, я хотел бы продолжить беседы с ней, если Вы позволите.
- Яхья Эфенди, лучшего духовного отца я и пожелать не могу моей дочери.
С тех пор, когда приезжал Яхья Эфенди, Разие с интересом беседовала с ним. Они оказались очень близки по духу, словно кровные отец и дочь.
Наведывался в Старый дворец и Ибрагим-паша. Как-то, играя в дворцовом саду, Разие показалось, что она слышит птичий крик. Прислушавшись, она отчётливо уловила знакомое: ”Кьяк-кьяк” и побежала навстречу пернатому другу.
Ибрагим-паша подъезжал к воротам дворца на лошади, держа на вытянутой руке своего сокола, который издалека приветствовал Разие. Встреча девочки и птицы оказалась настолько душевной, что Ибрагим едва не прослезился. Разие гладила сокола, а он кивал ей головой, то открывая, то закрывая глаза. Паша оставил друзей, позволив им насладиться общением, а сам поспешил поздороваться с шехзаде Мустафой и Махидевран-султан.
После тёплой и радостной встречи Махидевран-султан попросила Мустафу оставить их с Ибрагимом-пашой наедине, желая поговорить, и мальчик послушно ушёл.
- Ибрагим-паша, как обстоят дела во дворце, как настроение повелителя. Последние слова Хюррем-султан встревожили меня, она, якобы невзначай, назвала Мустафу сильным соперником. Я переживаю, как бы она не стала возводить между повелителем и шехзаде стену. Не обратил ли ты внимание, с какими чувствами султан Сулейман вспоминает Мустафу? - взволнованно спросила пашу Махидевран.
- Госпожа, не знаю, огорчу ли я Вас или порадую, но султан Сулейман в последнее время совсем не вспоминает шехзаде Мустафу. Похоже, что повелитель всерьёз увлёкся пленённой Изабеллой Фортуной Кастильской, принцессой Кастилии и Леона, родственницей императора Карла V, все его мысли заняты сейчас ею. Поскольку Хюррем-султан очень огорчена таким положением дел, ей тоже сейчас совсем не до нашего шехзаде, - кратко обрисовал сложившуюся ситуацию во дворце Ибрагим-паша.
- О, да, повелитель может без оглядки броситься в омут любви, мне это известно. Что ж, в своё время Хюррем-султан заставила меня испытать муки ревности, теперь сама пожинает то же самое. Пойми меня правильно, Ибрагим-паша, я не злорадствую, просто убеждаюсь, насколько велик Аллах, он никогда не оставляет человека, причинившего страдания другому, безнаказанным, и посылает ему такие же испытания, давая прочувствовать всю горечь от принесённых страданий, - спокойно говорила Махидевран.
Ибрагим-паша с приятным удивлением наблюдал за произошедшими в госпоже переменами. Она стала философски относиться к жизни, но в то же время не теряла связь с реальностью и всерьёз беспокоилась о безопасности взрослеющего сына.
Удовлетворённый встречей, Ибрагим-паша покинул Старый дворец.
А Мустафа и Разие в одно солнечное прохладное утро решили покататься на лошадях. Разие выбрала для прогулки свою любимую послушную лошадь, а Мустафа подошёл к коню, которого недавно доставили во дворец.
- Шехзаде Мустафа, я не советую Вам брать это животное, конь не объезжен, как бы не случилась беда, - сказал с беспокойством конюх.
- Ничего страшного, Дюзгюн-ага, не объезжен, значит, я сделаю это, - с бравадой ответил Мустафа и взял лошадь под уздцы. Конь свирепо зафыркал и с силой стал вырываться из рук шехзаде. По всему было видно, что он стремится к лидерству. Но шехзаде с блеском показал животному силу своего характера и завоевал его уважение.
Оседлав лошадей, дети ускакали в лес. Мустафа, любящей быструю езду, вырвался вперёд. Через малое время Разие уже не слышала топота его лошади. Не желая сдаваться, девочка сильнее пришпоривала своего коня, заставляя его мчаться во весь опор. Не сумев настигнуть брата, не видя даже его силуэт перед собой, Разие не на шутку заволновалась. Она остановила лошадь и стала громко кричать:
- Муста-а-фа, отзо-о-ви-и-сь!
То крича, то прислушиваясь, она не улавливала в лесу никакого звука. И вдруг, совсем недалеко от неё, в кустах, заржала лошадь. Разие мгновенно метнулась к кустам, за которыми стоял конь Мустафы без своего наездника. Оглядевшись, впереди она увидела тропу, а справа крутой овраг. Спрыгнув с лошади, девочка стала спускаться вниз по оврагу и вдруг к своему ужасу увидела Мустафу, которого уже по пояс засосала трясина. Разие охватила паника, и девочка бросилась к брату. Мустафа, пока его не увидела Разие, пытался бороться с вязкой жижей молча, зная, что, позови он сестру, она поспешит его спасать, и они погибнут оба. А сейчас, видя её испуганной и готовой прийти ему на помощь, он отчаянно закричал:
- Разие, остановись, стой на месте, я тебе приказываю. Твоя помощь бесполезна, у тебя не хватит сил вытащить меня, мы погибнем оба. Сто-о-о-й!
Разие остановилась, скорее инстинктивно, чем подчиняясь его приказу. Но животный рык брата заставил её разум работать. Она быстро стала оглядываться, надеясь отыскать в лесу хоть какой-то выход, и её взгляд остановился на норовистой лошади Мустафы, которая по всему и сбросила его. У Разие моментально созрел план. Она пулей подскочила к своей лошади, сорвала с неё поводья и привязала их к поводьям другой лошади. Девочка действовала так бойко, что, казалось, её движения опережали её разум. Взяв лошадь Мустафы под уздцы, Разие, ласково гладя животное, как можно ближе подвела его к болоту. Затем она схватила концы связанных в длинную верёвку поводьев и со всей силы бросила их брату, крикнув при этом:
- Мустафа, держи!
Парень ловко ухватился за спасительную бичеву. Разие выхватила кнут, подошла сзади к лошади брата и начала яростно хлестать её и кричать:
- Ну, давай, пошла, вперёд!
Частые удары кнута сыпались на коня, он вздыбился и, одурев от страха и боли, стал бить копытами землю, пытаясь вырваться вперёд. Наконец, тело Мустафы подалось, и зыбкая трясина отпустила его из своих цепких смертельных объятий. Выпустив поводья, он неподвижно лежал на твёрдой суше, его конь умчался куда-то вдаль. Разие, тяжело дыша и вытирая пот, градинами капавший с её лица, шатаясь, подошла к брату и опустилась на землю рядом с ним. Дети обнялись и оба заплакали.
- Разие, ты спасла мне жизнь, - тихо сказал Мустафа, - ты самая героическая девочка. Ты самая любимая сестра в мире, - громче добавил он.
- Мустафа, пообещай, что впредь не будешь таким самонадеянным, - всё ещё тяжело дыша, сказала Разие, - когда в следующий раз соберешься сделать что-нибудь безрассудное, вспомни обо мне, я не смогу остаться на этом свете без тебя, дорогой братик.
Мустафа крепко обнял сестру, возблагодарив Аллаха за то, что он когда-то подарил её им с мамой на радость.
Ещё немного отдохнув, Мустафа и Разие направились домой, придумывая по дороге, что сказать матери, чтобы не испугать её своими грязными и порванными кафтанами. Решено было призвать на помощь Гюльшах-хатун.
