Если выйти из ИНЯЗА, перейти Остоженку и сеть на 31-й троллейбус (могу ошибаться с номером, дело прошлое), проехать до Волхонки, свернуть на Гоголевский бульвар, доехать до Тверского, пересечь Пушкинскую площадь, то можно оказаться в «Сосиске», которая располагалась в старинном доме на пересечении Петровки и Петровского бульвара. Весь путь занимал от силы минут 15-20.
Ах «Сосиска»! Что за пивная! Чудо, а не пивная! Как будто бы из какого-то заграничного фильма. Четыре или пять высоких столиков, круглые табуреты на длинных ножках, барная стойка, а за ней человек (бармен по-иностранному), жарящий на электрическом гриле сосиски и наливающий пиво из крана. Что самое потрясающее – пиво то отменное, свежее, с хорошей пеной. И почему-то почти всегда без очереди. Ну или с совсем небольшой. Может потому, что кружки там маленькие – 250 граммов, а цена, как в «Желтке» 20 копеек, то есть получается в два раза дороже. Ну что цена? Да я платил бы и больше, ведь к пиву здесь подавали жареные сосиски (не помню сколько стоили), к ним еще и булочку за 3 копейки, и горчицу нашу жгучую «вырви глаз» сколько хочешь – совершенно бесплатно.
Мы с Колюней обожали это замечательное заведение, посещали его по случаю – день стипендии, успешно сданный экзамен, или просто хорошая теплая погода. Официального названия у пивной не существовало, но тут уж выбора не оставалось. Ясно как назвать. Из «Сосиски» позволялось выйти на улицу и сесть за пластмассовые круглые столы, они не принадлежали заведению, но нас никто не прогонял. Вдвоем мы брали штук 12 сосисок (а дома-то я обычно съедал всего две-три), 4 булочки и пива, ну хотя бы 16. Что уж там! Это же в пересчете на обычные кружки - всего-то 8. Вы скажете – много. - Так на двоих же!
А как же живописно мы выглядели! Ведь чаще всего мы приходили сюда после экзамена. В те времена припереться на экзамен в ИНЯЗ в джинсах мог только ну совсем уж легкомысленный студент. Если не выгонят, то больше тройки точно не поставят. Строгий костюм и галстук - важная часть успеха. Колюня в своей серой тройке напоминал эдакого купца-миллионщика из пьес Островского. Двухметровый, «косая сажень в плечах», всегда широко улыбающийся белобрысый детина. Исключительно русский типаж. Я бы сказал - былинный. Вот золотые часы ему на цепочку, да в жилетный карман, и сейчас на сцену Малого театра. Про меня Колюня говорил - «вылитый лорд Каррингтон. Никто из нас этого лорда даже на фотографиях не видывал, но раз мой друг так считал, я с ним не спорил. Так и сидели мы с Колюней, ослабив галстуки, по часу, а то и по два, и по три на солнышке, отмечали свои не всегда отличные оценки.
Публика «Сосиску» посещала вполне приличная, молодые люди, такие же, как и мы студенты. Все вроде бы хорошо, да просто отлично. Но вот беда. В «Сосиске» не существовало туалета. Ну вот так! Нет и все тут! Хоть, что делай! Хоть волком вой! В результате единственный подъезд старинного московского дома был зассан (каюсь, я искал другое слово, но так и не смог найти), просто с самого первого по 3-й, он же последний, этаж. А там люди жили в гигантских коммуналках. Как они терпели такое свинство? Я сам к тому варварству прикладывал, не скажу, что руку, но вполне понятную часть тела. Прикладывал, и не раз. О чем сильно жалею и искренне раскаиваюсь. А тут по соседству еще и монастырь Высоко-Петровский. Стыд то какой!
Не слишком давно я решил прогуляться по тем славным местам, вспомнить старину, так сказать. Середина октября, теплынь, желтые листья шуршат под ногами, терпкий запах увядания, с летом давно распрощались, вот теперь и золотая осень подходит к концу. Последние деньки для приятных, неспешных созерцательных прогулок. Пока еще светло, но вечер вот-вот наступит и хочется насмотреться всей этой красоты, пока не зажглись фонари. Все-таки красив центр нашей столицы! Сил нет, как красив! И старина, и уют, и свой неповторимый характер. Все при нем.
Петровский бульвар, вот этот дом, теперь здесь, дорогущий рыбный ресторан, «Мишлен» не «Мишлен», - спрашивать не стал. Да, а пивная находилась сбоку, а где же тот подъезд многострадальный? Где-то здесь? Не стал я его разыскивать, а то вдруг кто из прежних жильцов вспомнит меня, да и репу начистит? Шутка, конечно, никто меня тут не вспомнит, репу не начистит, да и коммуналки давно расселили, и нет тут никаких жильцов. Странно, я с любовью вспоминаю прошлое, но вернуться туда желания у меня не возникает. Ясно, что невозможно это, ну да и бог с ним.
Двинемся дальше
Совсем недалеко - на пересечении Большой Дмитровки (в те времена Пушкинский) и Столешникова переулка находилась «Яма». Говорили, что сам Гиляровский описывал это заведение, правда я сомневаюсь, что заведение при нем существовало. Но, все же, что-то неуловимое от «Москвы и москвичей" здесь витало.
То ли подвал, а скорее каземат со старинными кирпичными сводами из которых сочилась вода, тусклый электрический свет, одинаковый в любое время суток. Дым Беломора в смеси с запахом пива и вареных креветок, специфический гул, когда вполголоса ведут беседу сразу много нетрезвых мужчин, звяканье вилок о тарелки, звон время от времени бьющейся посуды. Понятно откуда возникло название, но дело не только в том, что пивная находилась под землей.
Раз попав в нее, непросто было выбраться на свет божий. Прежде всего потому, что и попасть в нее трудно: при входе всегда очередь, порой весьма внушительная. Отстояв какое-то время подходишь к кассе, где нужно уплатить минимум 50 копеек, за что выбираешь себе закуску: нарезанную колбасу, яйцо под майонезом или тарелку креветок. Посетители почти всегда брали креветки, из-за них сюда и ходили. Креветки мелкие, но вкусные. Далее – обычный автостояк: высокие столы без стульев, автоматы с пивом, да и туалет, слава богу. Я ходил в «Яму» только зимой, в пасмурные дни, когда на улице холодно и противно. Ну если уж отстоял очередь, спустился, пригрелся, напился пива, потерял счет времени, то мог застрять там надолго. Такие заведения посещали только мужчины, что вполне понятно. Публика здесь разнообразная от алкашей и работяг до студентов, преподавателей и даже профессоров.
Случались шапочные, совершенно немыслимые в наши дни знакомства. Помню, как-то мы с приятелем стояли вот так в «Яме», поглощали креветки и сосали свое пиво. Подошел к нам парень, ну да старше нас, но не намного. Вежливый, опрятный. Не алкаш. Он нас угостил, потом мы его, потом он нас, мы его, а дальше пошло-поехало. «Дома, - говорит, - спирт у меня есть, хороший, настоящий, медицинский. Что тут стоять, это мочу сосать? Пойдемте ко мне, я вам налью. Я тут в двух шагах, совсем рядом. Мне одному неинтересно». И мы олухи на такое согласились.
И зачем только мы это сделали? – Нет, читатель, не волнуйтесь. Нас не избили, не ограбили, не изнасиловали. Просто напились мы вусмерть, да и заснули по углам его комнаты в огромной коммунальной квартире. А разбудила нас вернувшаяся с работы жена этого доброго человека. Оказалось, он должен был убраться, приготовить ужин и, главное - забрать дочку из детского сада. Боже! Какой текст! Какие слова мы услышали. Нет! Нет! И нет! Лучше бы я этого не слышал. Как оказался прав классик, написавший однажды: «Никогда не разговаривайте с неизвестными.» Все! Больше никогда! - Jamais!
